Надо немного отдышаться. Упираемся лбами и гоняем воздух по легким. Молчим, смакуем мгновения — вокруг нас образуется какая-то магия. — Сладких снов, Алиса, — Демьян гладит пальцами мои щеки. — До завтра, — улыбаюсь, пока сердце в груди отбивает чечетку. Я и правда почти бегу к дому. После тепла кажется, что на улице еще холоднее. Развернувшись на лестнице, машу Демьяну рукой. Он в ответ мигает фарами, но не уезжает, ждет, пока я зайду домой. Открываю входную дверь и, подсвечивая себе дорогу фонариком, крадусь к лестнице на второй этаж. В доме тишина, родители наверняка спят. Мама звонила, но я прислала ей сообщение, что в пути домой. Не специально ее проигнорировала, просто так получилось — рядом с Дёмой телефон переключается в режим полета, и я забываю вообще обо всем. Из родительской спальни по полу ползет тонкая полоска света. Значит, родители не спят и точно услышат, во сколько я вернулась домой. Я отчего-то чувствую себя виноватой. Наверное, стоило все же перезвонить маме, когда увидела пропущенный, но я думала, она спит. Благими намерениями выстлана дорога в ад, как говорится. Хотела как лучше, а получилось… как получилось. Заглядывать к родителям не решаюсь. Если и случится казнь, то лучше утром. А пока надо выспаться. Шаг, второй, третий. Фух, кажется, получилось. Опускаю ладонь на ручку двери в свою комнату и с улыбкой поворачиваю, когда слышу щелчок. В коридоре появляется мама. Выглядит она недовольной. Запахивает на ходу халат и идет ко мне. — Привет, милая. Ты сегодня поздно, — и вроде не ругает, но ощущение, что я накосячила, не покидает. Я ведь уже достаточно взрослая, чтобы возвращаться в любое время, но пока живу с родителями, понимаю, что придется подчиняться их правилам. Только вот не было никаких правил. — Я писала тебе, — виновато втягиваю голову в плечи. — После того, как не ответила. Я видела, — она тяжко вздыхает. Во взгляде плещется разочарование, но я не спешу тянуть его себе. Я понятия не имею, что там в маминой голове творится. Мы молчим, стоя на расстоянии. Мама осматривает меня с головы до ног несколько раз. Я переступаю с ноги на ногу. Нервозность растет. — Алиса, скажи, у тебя изменились жизненные планы и ты мне об этом не сообщила? — Что? — хлопаю глазами, не понимая, о чем идет речь. — Ты о чем? — Ты пропускаешь тренировки и не соблюдаешь режим. Ходишь на свидания и совсем не думаешь об учебе. — Ты серьезно? — злость волной сносит всю адекватность. Я вспыхиваю моментально. Не могу поверить, что она говорит все это. А-а-а! Как же раздражает! Сжимаю дверную ручку сильнее, держась за нее, чтобы не потерять связь с реальностью. — Мам, что за повышенный интерес к моей жизни вдруг? — задаю вопрос, но не жду на него ответа, потому что тут же продолжаю: — Тренировку я не прогуляла, меня освободил тренер. На прошлой я переусердствовала и чуть не потянула плечо. С учебой у меня вообще никаких проблем нет. Только ноябрь, а я уже получила половину автоматов по предметам! Я вообще со всем, — намеренно выделяю слово, чтобы она поняла, — прекрасно справляюсь. И не без помощи Демьяна. Поэтому не смей его приплетать и что-то говорить. От одной бессонной ночи ничего страшного не случится, так что не преувеличивай, пожалуйста. Рваное дыхание — единственный звук, который разносится по коридору. Я отказываюсь понимать порыв мамы. Что на нее нашло? Я ведь уже привыкла к тому, что родители не заинтересованы в моих увлечениях. Я не обижаюсь на них и все равно продолжаю любить, но то, что происходит сейчас, уже за гранью моего понимания. — А мальчик? — тихо спрашивает мама, а меня в очередной раз взрывает. — Что мальчик? — всплескиваю руками, но ярость не стихает. Ее будто с каждым моим движением и произнесенным словом становится больше. — Да, мы ходим на свидания, мам! Кто в моем возрасте не ходит? — Но у тебя планы… Р-р-р-р! — И что, мам? Мы, может, расстанемся через неделю, к чему все эти вопросы! И вообще Дёма знает, что я собираюсь пройти отбор и уехать. Я не скрываю от него ничего. Хватит на меня давить, пожалуйста. Мне было гораздо спокойнее, когда вы с папой не интересовались ничем в моей жизни, кроме учебы. За негодованием я пропускаю тот момент, когда мама оказывается рядом и берет мои руки в свои. Вздрагиваю. Она теплая, а у меня пальцы ледяные после улицы. — Прости, родная, ты просто такая… счастливая сейчас, — она улыбается, но я не чувствую радости — меня окутывает печалью. В глазах печет так сильно, что моментально текут слезы. — Это разве плохо? — всхлипываю. Мама осторожно смахивает слезинки со щек и заправляет мои растрепавшиеся волосы за ухо. Меня будто прорвало — не могу остановиться и уже натурально реву. Моментально становится жарко, кожа покрывается испариной. — Это прекрасно. Я просто не хочу, чтобы ты жалела потом, когда будешь уезжать с разбитым сердцем. Или и вовсе не уехала из-за парня. — Мне теперь запереться в четырех стенах, мам? — убираю ее руки, сама вытираю слезы. Не понимаю, к чему весь этот разговор. Родительские переживания? Очень они странные. — Лучше просто поддержи меня, ладно? Так мне будет легче со всем справиться. Спокойной ночи, — резко развернувшись, сбегаю к себе в комнату и там тихонько реву, читая сообщения от Дёмы, в которых он откровенно пишет, как сильно я ему нравлюсь. Глава 40. Алиса Сегодня день икс. День, в который я должна показать, на что способна. Никаких поблажек, никакой халтуры — только результат упорной работы. Последние три недели выжали меня на полную. Я почти не вылезала из зала, дремала на учебе, а по ночам засыпала на плече Демьяна. С мамой мы почти не общались. Вроде бы и помирились, даже поплакали вместе, сидя в гостиной, но холодок между нами так и остался. Мне обидно, конечно, мы все-таки самые близкие родственники. Пока что запрещаю себе об этом думать и направляю все свои силы на подготовку к матчу. Вчера вечером мы познакомились с представителями испанского клуба. Нас с Есей пригласили на ужин в модный ресторан. Пришлось купить платье, Дёма возмущался, спрашивал, точно ли я иду на просто ужин, а не на свидание. Пришлось пообещать, что он сам снимет с меня это платье. Так и получилось. Он забрал меня после встречи, которая, к слову, прошла идеально. Мне сделали кучу комплиментов, Еся скромничала, поэтому осталась в тени. Я пыталась тянуть ее за собой, но в какой-то момент перестала — мы ведь конкурентки, нельзя уступать место, которое могу занять я, другой. Пабло и Уго четко дали нам понять, что их не интересует победитель. Они будут смотреть на технику и отслеживать морально-волевые качества. А значит, прогнозировать вообще невозможно. Последнюю неделю тренировочные матчи оставались за мной. Не то чтобы меня это расслабило, скорее, вселило уверенность в то, что я смогу победить и в день матча. А теперь и близко этого нет. Я сегодня прогуливаю пары, потому что смотр в обед. Одногруппники пожелали удачи. На матч не пускают никого, чтобы не отвлекали. Мы просто проведем тренировку по обычному распорядку. Я даже не знаю, это хорошо или плохо. Вроде бы для нас стараются создать не стрессовые условия, но волнение запредельное. Тело дрожит, пока я тяну мышцы. Нервы ни к черту. Взгляд то и дело скользит по пустым трибунам. В випке сидят испанцы, рядом с ними тренер. Он что-то рассказывает, показывая на нас. Стараюсь не думать об этом. Еся подбадривает меня. Я поддерживаю ее. Конечно, я расстроюсь, если не пройду. Но за Есю буду рада так же, как и за себя. Она самая достойная из всех, поэтому никаких сомнений в том, что это место такое же ее, как и мое.