Надо же, какая забота! И не лакею приказал, а сам принес. — Мур? — Марка вопросительно пощекотала усами мою руку. — Угощайтесь, — разрешила я и, налив себе чаю, взяла с тарелки пирожное. Лакомиться в постели на ночь глядя было приятно. Хотя я как-то иначе представляла свою первую брачную ночь. Или уже вторую? Утро началось с касания к плечу, такого легкого, будто на него села бабочка, и робких слов: — Миледи, просыпайтесь. Я нехотя открыла глаза и увидела склонившуюся надо мной Бетти. Она тут же ойкнула и отшатнулась. — Неужели такая страшная? — Я пригладила растрепанные рыжие локоны и потерла глаза. — Который час? В сон клонило невыносимо. — Завтрак через два часа, миледи! — сообщила она, приседая. — Тогда зачем ты меня подняла в такую рань?! Спать мигом захотелось еще сильней. — Так ведь его милость приказали, — растерялась горничная. Интересно, какая муха укусила моего разлюбезного супруга, что ему вздумалось поднять меня в… Я взяла с тумбочки свои наручные часики. Во сколько?! Будить в шесть утра — это жестоко! Делать нечего, пришлось вставать. Марка подняла голову, зевнула во всю пасть и снова засопела, а Лиса даже ухом не повела. Сегодня Бетти вела себя тихо-тихо, как мышка. Голоса почти не подавала, даже глаз не поднимала. Она ловко уложила мне волосы и помогла надеть платье цвета морской волны, весьма эффектно облегающее фигуру. Затем отступила на шаг и постучала в смежную спальню. — Миледи готова, ваша милость! — пискнула она, приоткрыв дверь лишь на волосок. — Прекрасно, — отозвался барон. — Доброе утро, Маргарита. Могу я войти? — Конечно. Доброе утро, — и покосилась на свое отражение, удостоверяясь, что выгляжу идеально. Поймав себя на вполне понятном женском волнении, я нервно усмехнулась и встала навстречу мужу. Строгий синий костюм шел барону необыкновенно. Высокий, светловолосый, красивый — девичья погибель, да и только! Муж приблизился, поцеловал мне руку и улыбнулся. — Пойдемте, Маргарита. Нас ждут. Сердце застучало быстрее, особенно когда я поняла, что он не торопится выпускать мои пальцы, целуя их уже не столь вежливо-безразлично. Нас действительно ждали. В холле выстроились нарядные слуги, от дворецкого до последнего поваренка. Выглядело это очень торжественно: белый мрамор лестницы, укрытый толстым ковром; убранные цветами стены; старинные доспехи, столетиями несущие тут стражу. И два десятка слуг, взирающих на нас снизу вверх. У меня почему-то задрожали коленки, так что барон чуть сильнее сжал мои пальцы, успокаивая. Он остановился на площадке лестницы. Поднял наши переплетенные руки, демонстрируя всем кольцо, и проговорил спокойно и веско: — Я, Фицуильям Скотт, семнадцатый барон Мэлоуэн, представляю вам мою жену и вашу госпожу. Слуги дружно поклонились, затем вперед выступил дворецкий, вопреки моим ожиданиям, вовсе не седовласый и величественный, а крепкий мужчина лет сорока. — Рады приветствовать вас, миледи. Позвольте познакомить вас со слугами. Я благосклонно (надеюсь!) кивнула, несколько ошарашенная такой торжественностью. Ох уж эти аристократы! В череде новых лиц встречались и уже знакомые: горничные Мэри и Бетги, повариха с поварятами, лакей. Признаюсь, я была несказанно счастлива, когда торжественная часть закончилась и дворецкий ударил в гонг, знаменуя время завтрака… Ох, мама! Зачем я только согласилась? В столовой уже собралась семья: дамы в утренних светлых платьях и хмурый Донал, бросивший на меня единственный короткий взгляд. Выглядел он несколько помятым, как будто кутил ночь напролет. Впрочем, на завидном аппетите это не сказалось. Зато сестры ковырялись в своих тарелках, не поднимая глаз, а свекровь… Свекровь улыбалась. От улыбки этой — даже не приклеенной, а будто гвоздями приколоченной — бросало в дрожь. — Доброе утро, дорогая, — прошелестела она и привстала, чтобы запечатлеть на моей щеке поцелуй, обдав приторным запахом розового масла. — Девочки, поздоровайтесь с Маргаритой. Они ответили нестройными приветствиями. — Доброе утро… мама, — от неожиданности брякнула я. Ничего себе, перемены! Ее чуть поблекшие голубые глаза сверкнули, но и тут она не дала себе воли, что напугало меня еще больше. Уж лучше бы кричала, чем улыбаться и сюсюкать. Что же тут вчера было, если сегодня свекровь ведет себя как пыльным мешком пришибленная? Надеюсь, меня тут хоть не отравят по-тихому? Впрочем, нет — барону позарез нужен наследник, так что ближайшие год-другой можно не опасаться. Свекровь продолжала щебетать, уже не столь натужно. Извинений, кстати, так и не принесла. По-видимому, я должна обо всем забыть и играть в счастливую семью. Ну-ну. Скандал я, положим, закатывать не стану… Но при случае припомню. Она сделала знак лакею подавать на стол. Хм, а ведь если барон представил меня слугам как хозяйку, теперь я должна ими управлять? По правде говоря, не было ни малейшего желания впрягаться в это ярмо. Это лишь со стороны кажется, что невелик труд — знай себе командуй. На деле пришлось бы во все вникать, а у меня совсем иные задачи. И что-то мне подсказывало, что власть в доме свекровь без боя не отдаст. Завтрак оказался плотным: колбаски, жареная ветчина, яичница, тосты. — Пожалуйста, принесите мне молока, — попросила я лакея, не увидев на столе молочника. — Нет-нет, Томас, не нужно! — тут же воспротивилась свекровь. — Ступайте, мы сами управимся. — Разве у вас нет молока? — удивилась я, размешивая сахар в кофе. — У нас, дорогая Маргарита, у нас! — поправила свекровь, разглаживая салфетку на коленях. — Разумеется, есть, но тебе его пока не нужно. — Почему? — удивилась я. Свекровь указала глазами на жующих мужчин. — Потом объясню… — пообещала она, принужденно улыбнувшись. Заинтриговала. Ладно, потом так потом. — Чем ты занимаешься, Маргарита? — вдруг прощебетала младшая из сестер, очаровательное большеглазое создание с золотистыми локонами и широко распахнутыми голубыми глазищами. — В каком смысле? — уточнила я, отпивая кофе. Мало ли, вдруг до нее уже дошли слухи о моих «колдовских» странностях? Девушка мило улыбнулась и покраснела. — Фицуильям говорил, ты работаешь. — Служит, — язвительно подсказала старшая сестра, кроша в пальцах печенье. — Я занимаюсь наукой, — ответила я, пропустив шпильку мимо ушей. — Защитила кандидатскую, теперь готовлюсь писать докторскую. — Как интересно! — вскричала Джорджина с восторгом. — О чем? Я взглянула на мужа, негромко обсуждающего с Доналом какие-то свои, сугубо мужские проблемы, и ответила: — Тема моей работы «Особенности взаимодействия проклятий и благословений, вопросы и аспекты их прямого и опосредованного наследования в срезе нескольких генетических линий». Дамы уставились на меня с одинаково глупым выражением, в их глазах не было ни проблеска понимания. — Речь о взаимодействии проклятия и благословения, а также об их наследовании потомством, — расшифровала я любезно, уже предвкушая веселье. Ведь не удержатся, начнут дальше расспрашивать. И, конечно, я охотно удовлетворю их любопытство. Будем считать это компенсацией (мне, разумеется) за вчерашний скандал. Юная дева поперхнулась и поспешно прижала салфетку к нежно-розовому рту. — О! Как любопытно. — Очень, — признала я с чувством. — Тема редкая, так что мне невероятно повезло… в некотором смысле. Где бы я еще нашла такой материал для исследований?