Я мимоходом отметила небольшой дефект — слегка сросшиеся пальцы на ее правой руке — и попросила: — Давай теперь в библиотеку. Хватит с меня бесконечных любовных перипетий предков Скоттов. Полезной информации из восторженных рассказов Джорджины я почерпнула мало. Разве что узнала, что Скотты отличались прямо-таки мазохистским стремлением к несчастной любви и вечно заводили романы с кем-нибудь неподходящим. — Конечно. — Она надула губы и взглянула на свои наручные часики. — Только уже скоро обед. — Во сколько приедут гости? — уточнила я осторожно. Она бросила на меня лукавый взгляд из-под длинных, неожиданно темных (подозреваю, не без помощи краски) ресниц. — В три пополудни. Что ты хочешь найти в библиотеке? Уж точно не любовные романы! — Семейные хроники, — объяснила я кратко. — И генеалогическое древо, если есть. — Конечно, есть! — Она встряхнула светлыми кудряшками. — Пойдем. Можно приказать слугам подать в библиотеку чай с сандвичами. «И не пойти на обед», — закончила я про себя. Может, Джорджина и наивна, однако весьма наблюдательна. — Это было бы прекрасно. — Я вздохнула. — Я ужасно проголодалась. — Тогда я тебя провожу и распоряжусь! — просияла она. — Обещаю, что не скажу маме, где тебя искать. По-видимому, сама Джорджина прогневать грозную маменьку опасалась, так что покорно отправится на чаепитие. Хотя кто знает, может, ей это даже нравится? — Спасибо, — кивнула я и толкнула массивную дверь, на которую она мне указала. Библиотека… впечатляла. Похоже, печатное слово Скотты любили куда больше живописи. Массивные шкафы были забиты книгами, от толстенных фолиантов с золочеными буквами на корешках до тоненьких брошюр, скромно притулившихся на дальних стеллажах. В нескольких нишах прятались удобные кресла с торшерами и журнальными столиками, стол побольше стоял у окна, окруженный тяжелыми вычурными стульями. Роскошный коричнево-бежевый ковер во всю комнату, с ворсом, где нога утопала по щиколотку, придавал библиотеке особый уют. На свободной стене красовался предмет моих поисков — роскошное, скрупулезно оформленное фамильное древо. Пока я потирала руки и любовалась творением неведомого мастера, Джорджина попятилась и скрылась в коридоре, пискнув: — Я пойду! — Что это с ней? — вслух подумала я, оглядывая ряды книг. — Она заметила меня, — пояснил знакомый низкий голос, заставив меня чуть не схватиться за сердце. — Извините, что помешал, миледи. Я сейчас уйду. Я поморщилась. Донал умудрялся выговорить это «миледи» как-то так, что меня передергивало. Интересно, почему она так от него шарахнулась? У меня для страха есть веская причина, а у Джорджины? — Не стоит, — возразила я поспешно. — Лучше помогите мне найти семейные хроники. Он поднялся с кресла, полускрытого пышной пальмой в кадке, отложил тонкую книжицу и уверенно прошел к глухому шкафу. Распахнул дверцы, демонстрируя множество исписанных тетрадей и несколько толстенных рукописных книг в потрепанных кожаных переплетах. — Все нужное вы найдете здесь. — Он оглянулся на меня через плечо. — Вам необходимо что-то конкретное? Быть может, я могу подсказать? Пересилив инстинктивное желание держаться от начальника охраны подальше, я, как истинная женщина, поступила вопреки рассудку — подошла ближе. — Думаю, да, — согласилась я, заглядывая в нутро шкафа, и поворошила кипу тетрадей. Лежали они как попало, ни о каком порядке речи не шло. Чтобы просмотреть их все, придется ухлопать уйму времени. — Мне нужны случаи, похожие на проклятие Фицуильяма. Необъяснимое бесплодие, оборванные ветви рода и все в этом духе. Поможете? И попыталась улыбнуться. Близость Донала — он стоял всего в шаге от меня — откровенно нервировала. — Ничего такого, — произнес он, немного подумав. — Скотты всегда отличались плодовитостью, за триста двадцать лет было всего три прервавшихся ветви. Одну семью вырезали подчистую из мести, вторую казнили за измену и только в третьей не было детей. Найти вам записи? — Вы прочитали все хроники? — недоверчиво переспросила я, кивнув на разрозненные тетради. — Зачем, если не секрет? — Мне было интересно, — отозвался Донал после паузы. Широкая грудь под тонкой рубашкой мерно поднималась и опадала, а взгляд — темный, непонятный — нервировал, заставляя ежиться и мечтать поскорее удрать. — Если можно… — начала я с несвойственной мне робостью. Он протянул руку — и я шарахнулась, чуть не налетев спиной на открытую дверцу. Донал тут же замер. — Миледи, я не причиню вам вреда. — Не называйте меня так! — потребовала я, больше не в силах слышать это «миледи», произнесенное низким тревожащим голосом. — Почему? — Он, кажется, искренне озадачился. — Вы ведь супруга милорда. — Только на бумаге, — хмыкнула я, обхватив себя руками за плечи. Надо же, не заметила, как похолодало. — Это вопрос времени, — заметил он неожиданно сухо и положил ладонь на дверцу шкафа, тем самым отгораживая меня от выхода. Случайно? Я качнула головой, стараясь прогнать ощущение, что угодила в ловушку. — Не думаю. Я постараюсь снять или обойти проклятие. Полагаю, барон будет рад любому младенцу, не обязательно от меня. — Лишь бы он был его крови, — кивнул Донал. — Семейный артефакт не позволит выдать чужого ребенка за своего. — Это не проблема, — отмахнулась я, сделав зарубку в памяти. Надо бы при случае взглянуть на этот артефакт. — Думаете об искусственном оплодотворении? — проявил неожиданную прозорливость брюнет. Я даже вздрогнула. Ну и ну, что за познания! — Думаю, — созналась я, инстинктивно понизив голос. В крайнем случае я так и поступлю. Фицуильям мне нравился, но я отнюдь не была уверена, что хочу провести жизнь рядом с ним, его мамой и сестрами. Если получится оплодотворить мою яйцеклетку в искусственных условиях (могу только гадать, сработает ли в этом случае благословение), то выносить дитя может и другая женщина, лишь бы она была здоровой. Значит, барон сможет развестись со мной и жениться на ком-нибудь еще. Однако это сработает, только если проклятие личное. Если родовое, это только отодвинет проблему на поколение. Донал молча придвинулся ближе, обдав меня пряным запахом мускатного ореха и кардамона, и уверенно вытащил из стопки нужную тетрадь. — Держите. — Он протянул мне записи. — Сразу говорю, там все было иначе. Случай милорда в семье уникален. — Возможно, — согласилась я неопределенно. Очень уж настойчиво он втюхивал мне эту «уникальность». Неужели пытался пустить по ложному следу? Зачем? Прерывая мои сумбурные мысли, в дверь робко поскреблись. — Миледи, чай! — Входите! — разрешила я громко, на всякий случай отойдя от Донала на несколько шагов. Лакей тут же внес поднос с чаем, пирожными и сандвичами и сгрузил его на стол у окна. После чего, поклонившись, вышел. — Присоединитесь? — предложила я Доналу, пытаясь скрыть нервозность за улыбкой. — Охотно, — не стал отнекиваться он и галантно отодвинул мне стул. Когда напиток был разлит по чашкам и сдобрен сахаром (молока, конечно, не принесли!), Донал продолжил как ни в чем не бывало: — Вы ищете не там. Проклятие милорда сильное, эффективное… но сырое. — Не знала, что вы разбираетесь в таких вещах, — заметила я, пригубив чай. — Я умею читать, — усмехнулся он. — Маг в своем заключении все подробно расписал. — Вот как? — Я со стуком поставила чашку. — Почему тогда барон мне его не показал? Начальник стражи пожал широкими плечами. Взгляд серых глаз был непроницаем.