Или она наскоро сочинила эту отговорку для домашних — поди проверь. — Вот как? — пробормотала я, прикидывая, что теперь делать. От одной мысли, что придется лезть в хозяйственные дела, у меня заныли зубы. Дома всем этим охотно занималась Ирэн, остальные домашние лишь подчинялись диктату средней сестры. Вмешиваться в отлаженный механизм замкового быта чревато и какой смысл? Я все равно не собиралась оставаться тут надолго. Пока я колебалась, инициативу перехватил Фицуильям. — Томас, — проскрежетал барон, — приведите сюда кухарку и дворецкого. Живо! Лакей выскочил из столовой как ошпаренный, позабыв даже поклониться. На милом личике Джорджины читалась тревога, зато Хелен отчего-то лучилась злорадством. Только Донал продолжал жевать, методично и бесстрастно потребляя калории. — Фицуильям, дорогой… — начала свекровь вкрадчиво, как-то нервно разглаживая салфетку. Не глядя на нее, он поднял руку. — Потом, мама. Она умолкла, кусая губы, но спустя минуту пошла на второй заход: — Но, Фицуильям… — Помолчи, — попросил он таким тоном, что Хелен дернулась и уронила ложечку, а Джорджина испуганно съежилась. Свекровь же сделалась иззелена-бледной. — Фицуильям, как ты можешь разговаривать с матерью в таком тоне! — начала она, вцепившись в свою чашку. Разгореться семейному скандалу не дало появление слуг. Дородная кухарка и сухощавый дворецкий дружно ввалились в столовую. — Милорд. — Дворецкий, сразу найдя взглядом хозяина, почтительно ему поклонился. Кухарка стрельнула глазами в сторону свекрови и сделала неловкий книксен. С ее комплекцией кланяться было нелегко. — Миссис Уиллоби, почему у нас нет молока? Она замялась, комкая белоснежный передник, а свекровь попыталась вставить словечко. — Помолчи, мама! — рявкнул на нее барон, да так, что не пригнулся разве что невозмутимый Донал. — Джонсон, а вы что скажете? Дворецкий с кухаркой растерянно переглянулись. — Милорд, хозяйка… ой, то есть миссис Скотт так приказала, — очень тихо ответила кухарка, вытирая ладони о фартук. — Велено было передать молочнику, что его услуги отныне не потребуются, — подхватил дворецкий. — Хозяйка, значит… — зловеще повторил барон, совсем потемнев лицом. — Правильно вы поправились. Ваша хозяйка — моя жена. Если она будет недовольна вашей работой, то пусть моя мать платит вам из своего кармана, хотя вряд ли у нее найдутся средства. Это понятно? Кухарка испуганно взглянула на мою оцепеневшую свекровь. — Д-да, милорд. — Да, — подхватил дворецкий таким скорбным тоном, словно его известили об увольнении. Без рекомендаций. Не встретив сопротивления, Фицуильям несколько успокоился. — Хорошо, миссис Уиллоби, Джонсон, идите. Томас, вы тоже свободны. Они обрадованно выскочили в коридор, чуть не столкнувшись в дверях, что для вышколенной прислуги было верхом неприличия. Навел барон на них жути, ничего не скажешь. Впрочем, домашние тоже сидели такие тихие и пришибленные, что любо-дорого посмотреть. — Мама, — начал барон с угрозой, — ты опять начинаешь? Я же просил тебя. Я, демоны тебя побери, столько раз просил не вмешиваться в мои дела! Но тебе всегда плевать на мои просьбы! Я позволил тебе разрушить мой брак и больше не допущу такой ошибки. Ты немедленно переезжаешь во вдовий домик! Свекровь спала с лица. Я тоже не обрадовалась. Тогда мне придется взвалить на себя домашнее хозяйство! Пусть лучше тут пользу приносит. — Но, Фицуильям! — взвизгнула она. — Ты не можешь! — Не могу? — повторил барон странным тоном. Он вдруг привстал, опираясь на сжатые кулаки. — Дорогой, — поспешно вмешалась я, ежась под его гневным взглядом. Фицуильям был в такой ярости, что любой, кто неосторожно обратит на себя его внимание, рисковал получить на орехи. — Можно вас на минутку? Нам нужно поговорить! Надрывное «нам нужно поговорить» мигом остудило его пыл. — Конечно, дорогая. — Он встал, подал руку и повел меня к выходу, не удостоив домочадцев и взглядом. Я на ходу оглянулась. Свекровь выглядела так, будто вот-вот грохнется в обморок, и, захлебываясь, пила воду, стуча зубами по стеклу. Враг капитулировал. Победа в великой молочной войне замка Мэлоуэн осталась за бароном… Уже в коридоре барон вдруг спохватился. — Подождите минуту, дорогая, — попросил он и вернулся в столовую. Заходить не стал, сухо скомандовал с порога: — Донал, позаботься, чтобы нас с Маргаритой никто не услышал. У нас приватный разговор, ясно? Последовал ровный ответ Донала: — Да, милорд. В первый момент я удивилась — неужели слуги так часто греют уши или это он о домашних? — но как-то вяло. Главное, что Донал отгонит любопытствующих, думать об остальном не было сил. Фицуильям привел меня в свой любимый уголок — зимний сад. Я села рядом с лимонным деревом, на котором вызревали еще совсем небольшие, но уже ароматные плоды, и сложила руки на коленях. Барон остался стоять. — Маргарита, о чем вы хотели поговорить? — напомнил он нетерпеливо, пока я пыталась подобрать слова. Не сильна я в выражении чувств, научные тезисы даются мне легче. Поэтому я спросила напрямик: — Почему вы не рассказали о своей первой жене? Николь, верно? Вам не кажется, что я имела право знать? Он дернулся. Сцепил зубы. — Маргарита, я… — Барон осекся и потер лоб. — Вы правы, надо было с самого начала рассказать. Я посчитал, что это не слишком красиво — обсуждать с вами… предшественницу. Я лишь глаза закатила. И этот туда же! — Знание всегда лучше незнания, Фицуильям. Он поморщился. — Не соглашусь. Бывает, что и рад бы забыть, но… — Вы ведь по-прежнему любите ее. Это не было вопросом. И все же он, болезненно поморщившись, проронил: — Да. Люблю. Я подавила неуместный укол ревности. Фицуильям не мой. И, по совести говоря, никогда моим не был. Он неплохой, ответственный, его есть за что уважать… но этот мужчина не для меня — как и я не для него. Видно же, что ему больно даже произносить имя бывшей жены. Зато теперь понятно, почему он так и не смог заставить себя проявить ко мне хоть какой-то романтический интерес. По-видимому, направление моих мыслей было очевидно. Или я слишком выразительно смотрела на… мужа? Пожалуй, больше не стоит так его называть. Наш брак на глазах превращался в пустую формальность, в окаменевший скелетик так и не рожденной семьи. — Как же вышло, что вы развелись? — осведомилась я, задумчиво обводя пальцем контур ближайшего листа. — Мама! — выдохнул барон с чувством. Я понимающе кивнула. Мне ли не знать, на что она способна? Он почти упал в кресло напротив и заговорил сбивчиво, зато от души: — Сколько я себя помню, в доме всегда командовала мама. Стоило отцу поступить по-своему, она закатывала такие скандалы, что все в доме неделю ходили на цыпочках… Отец умер, когда мне было семнадцать. — Мне жаль, — пробормотала я с неловкостью. Хвала богам, мне пока не доводилось терять близких, а отцов у меня вообще аж две штуки. Он махнул рукой и пошарил за большим горшком с раскидистой пальмой. Вытащил запыленную бутылку и стакан, плеснул себе чуть-чуть. — Это было давно. После смерти отца выяснилось, что он почти ничего нам не оставил. Долгов не наделал, но и только, доход у нас был мизерный. Маме пришлось нелегко, они с девочками жили очень скромно, чтобы я доучился в университете.