— Меня похитили, — повторила я и кивнула на невозмутимого Донала, подпирающего стенку возле камина. Ушел с линии огня? Умно. Барон не поверил. — Это даже звучит глупо, — буркнул он. — Вот именно! — поддержала свекровь. — Милочка, вы говорите чушь. Сочиняете какие-то нелепые истории… — Нелепые?! — взбеленилась я, хлопнув ладонью по столу. Прямо как мистер Причард, наш замдиректора, когда во время его особенно пространной речи некоторые сотрудники откровенно хранят. Джорджина ойкнула, Хелен насупила бровки, а свекровь поджала губы. Донал сохранял нейтралитет, втихомолку попивая чай с печеньем. — Меня подстерегли возле дома, — начала я в звенящей напряженной тишине, — надели магические наручники, приволокли в замок и поставили у алтаря… — вежливое «с мистером Грином» встало мне поперек горла. Поэтому я лишь качнула головой в сторону невозмутимого брюнета. — С ним! — Как же вы сказали «да»? — нахмурился барон. — Никак, — фыркнула я. — Ваша матушка сослалась на полномочия от барона Мэлоуэна и волю его величества. Священник не посмел возразить. — Запомнила-таки, — чуть слышно прошипела «свекровь». Я ответила ироничной улыбкой. Вот где пригодилось умение запоминать все услышанное, натренированное заседаниями научного совета. — Мама? — начиная кое-что понимать, повысил голос барон. — Это правда? — Разумеется, нет! — поджав губы, она отложила салфетку и поднялась. — Неужели ты поверишь какой-то… горожанке, обманом втершейся в нашу семью?! Ах, сколько пафоса. Только в запале она кое-что перепутала. — Позвольте уточнить, — сказала я сладким-пресладким голосом, от которого сразу запершило в горле. — Зачем мне втираться в вашу семью? Это ведь вы хотели со мной породниться. Почему такая спешка, кстати? — Ты просто набивала себе цену! — заявила «свекровь» зло, пропустив мимо ушей второй вопрос. — Ни одна девица в здравом рассудке не отказалась бы от такой возможности! Я отвернулась к столу и, схватив чашку, залпом выпила чай. В конце концов, какой теперь смысл меня опаивать? Вряд ли я сумею помешать барону, если ему вздумается настаивать на супружеских правах. Сбежать из замка без посторонней помощи? Разве что если захвачу кого-нибудь в заложники. — Так это правда, мама? — повторил барон с нажимом. Она задрала подбородок и выпятила тощую грудь. — Нет! Она пытается нас поссорить. Несколько мгновений он пристально смотрел на маменьку, затем повернулся к начальнику стражи. — Донал? Что скажешь? Маргарита говорит правду? Тот раздумывать не стал. Поставил чашку на каминную полку и резко кивнул. — До последнего слова. Я поневоле преисполнилась к нему благодарностью (мог ведь солгать!) и уважением, заметив, как на него посмотрела миссис Скотт. — Это ерунда, — заявила она, отбросив экивоки. — Мы с отцом Петтером поклянемся, что брак был добровольным. Девушка сказала: «Да!», а ты, мой дорогой, оставил доверенность. — Мама! — повысил голос барон. — Никакой доверенности не было! Баронскую цепь я оставил тебе не ради свадьбы, а ради управления замком, и тебе это прекрасно известно. Мисс Саттон отклонила мое предложение, и я полагал, что на этом вопрос исчерпан. Но сегодня утром ты заверила меня, что невеста передумала! — Дорогой сын, ты не можешь отрицать, что… — Мама! Ты ввела в заблуждение отца Петтера, уверив его, что этот договор действителен. Как ты могла так поступить? — Ты весь в своего слюнтяя отца! — в сердцах выпалила она, некрасиво скривив лицо. — Тебе выпала такая возможность, а ты намерен бездарно ее упустить! — Предоставь нам с Маргаритой самим в этом разбираться! — отчеканил он и протянул мне руку. — Поговорим наедине? Блондин размашисто шагал, не глядя на меня. Только пальцы на моем локте стиснул так, что еще немного — и останутся синяки. По счастью, мы быстро пришли. Я с любопытством огляделась. Небольшая застекленная терраса, нечто вроде зимнего сада. По всей комнате расставлены кадки с цветами, у окна — альпийская горка и два кресла, под потолком мерцают осветительные шары. Тепло, влажно, зелено — после промозглой серости замка просто дивный уголок. — Прошу, садитесь. — «Муж» указал на ближайшее кресло, а сам устроился напротив. В крови все еще бурлила злость, и я приготовилась к следующему раунду схватки. Но барон капитулировал еще до начала битвы. Зажмурился, откинувшись на потертый подголовник кресла, и попросил устало: — Простите за… все, мисс Саттон. И тем самым выбил оружие из моих рук. Выглядел он настолько измученным, что гнев в моей душе поутих. Я опустилась в кресло возле узкого окна. Снаружи сияло летнее солнце, но его лучи с трудом пробивались через пыльное стекло, в которое исступленно билась муха. Только этот звук нарушал гнетущую тишину. — Вы действительно не знали? — спросила я, разглядывая его лицо с глубокими тенями под глазами и обветренными губами. Скулы заострились, выдавая крайнюю усталость. Барон качнул головой. — Не знал, но это меня не извиняет. Как барон и глава семьи я отвечаю за все поступки матери и сестер, поэтому именно я прошу у вас прощения. Я тихо хмыкнула. Можно подумать, «свекровь» соизволила бы извиниться. Впрочем, мама — это святое, так что давить на больную мозоль я не стала. — Хорошо. — Я глубоко вздохнула. — Принимаю ваши извинения. Теперь отвезите меня домой. Повисшее молчание подтвердило мои наихудшие опасения. Барон глубоко, с присвистом дышал. — Я… — наконец выдавил он, открыв глаза, и вцепился в подлокотники, будто набираясь мужества перед решительным шагом. — Мисс Саттон… Маргарита. — Да-да? — подбодрила я, сложив руки на коленях. Сдается мне, ничего приятного он не скажет. И точно. Блондин глубоко вздохнул и выговорил, словно в омут бросился: — Останьтесь моей женой! От неожиданности я открыла рот. Барон смотрел на меня напряженно и требовательно. — Кхе-кхе. — Я прочистила горло и отвернулась, чтобы не видеть мольбы в больших голубых глазах. — Зачем? Только не говорите, что влюбились в меня с первого взгляда! — Нет, — сознался он, помедлив. — Вы красивая девушка и мне нравитесь, но дело не в том. — Тогда в чем же? — подбодрила я, хотя кое-какие догадки у меня имелись. Сложно ведь не сложить воедино оговорки адвоката, приказ короля и настойчивость мамы барона. — Дайте слово не разглашать услышанное, — попросил блондин проникновенно. — Поймите меня правильно, дело семейное и очень щепетильное. Не хотелось бы, чтобы наше имя трепали сплетники. — Ладно, — вздохнула я, подняв правую руку. Ох уж эти аристократические заморочки! — Клянусь. Теперь вы наконец объясните? Он смотрел на меня без улыбки. — Титул барона Мэлоуэна я получил два года назад. Наша семья из нетитулованного дворянства, жили мы небогато, хотя образование я получил подобающее. Прежнему барону я доводился дальним родственником, поэтому несказанно удивился, когда меня разыскали его душеприказчики. Оказывается, другие наследники умерли один за одним, и я оказался единственным… как тогда полагал. — Теперь что-то изменилось? — подбодрила я, когда он умолк, чтобы перевести дух. Блондин отрывисто кивнул, разглядывая баронский перстень-печатку на пальце. — Объявился Адам Скотт, еще один дальний родственник, и потребовал пересмотра дела о наследстве. При обычных обстоятельствах у него было бы мало шансов, но… Я молчала, не мешая ему собираться с мыслями, и рассматривала его лицо. Так странно. Де-юре он — мой муж. На моем пальце тускло поблескивает золотой ободок, в церковных книгах имеется соответствующая запись. Де-факто же мы незнакомцы, которые впервые встретились даже не у алтаря, а после! Блондин вдруг резко поднял на меня взгляд. Под клетчатым твидовым пиджаком часто вздымалась широкая грудь. — Все было бы хорошо, если бы не проклятие!.. Из-за него у меня не может быть детей, но барон Мэлоуэн должен иметь наследника, понимаете? — Понимаю, — кивнула я. — Только я-то тут при чем? Он кривовато улыбнулся. — Давайте не будем юлить, мисс Саттон. Я знаю, кто был вашим дедом. И знаю, что вы унаследовали его дар. Я промолчала. Говорил он слишком убежденно, явно не с бухты-барахты. Выходит, кто-то основательно покопался в прошлом нашей семьи, потому что мы кое-какие подробности не афишировали. Барон подался вперед и взял меня за руку, я вздрогнула от прикосновения его холодных пальцев.