Я вытаращилась на него, как наш завлабораторией — на результаты опыта, когда мисс Лидс по ошибке добавила в питательную среду сахар… и побоялась заведующему в этом сознаться. Этот экземпляр рода человеческого не напоминал моего «мужа» и близко. Руками-ногами я на венчании двигать не могла, но зато прекрасно все видела! Блондин, голубоглазый, без шрамов и перебитого носа, к тому же на голову ниже вчерашнего брюнета. И пахло от него совсем иначе: травой, разгоряченным телом и конским потом. — Что вы себе позволяете, мистер? — прошипела я, без страха глядя в лицо нависшего надо мной мужчины. — Выйдите из моей спальни, или я закричу. — Кричите, — разрешил он безразлично. — Никто не станет вмешиваться в супружескую ссору. — Перестаньте. — Я продолжала смотреть в голубые прищуренные глаза. — Думаете, я не помню, с кем стояла у алтаря? Вы даже отдаленно не похожи! — Правильно, — согласился блондин. — Потому что… Его прервало гулкое «бомм!», от которого я подпрыгнула на кровати, угодив «мужу номер два» лбом в переносицу. Он что-то прошипел (точно не комплимент) и поднялся на ноги, прижимая ладонь к носу. Надеюсь, сломала? Хоть в чем-то будет сходство с «мужем номер один»! Блондин посмотрел на меня исподлобья, и надлежащей супружеской любви в его взоре не было. — Через полчаса завтрак, — чуть гнусаво сообщил он и шмыгнул носом. Из-под пальцев капнуло алым. — Там поговорим. И вышел из спальни, от души хлопнув дверью. Я задумчиво посмотрела ему вслед и сладко потянулась. Выбралась из постели, босиком подошла к узкому окну и выглянула. Ого! Высоковато меня поселили, по-видимому, всерьез опасались побега. Значит, барону не терпелось обзавестись наследником. Вопрос, которому из?.. Тут в спальню робко заглянули уже знакомые горничные, и мне стало не до размышлений. На вопросы о бароне и его семействе девушки упорно отмалчивались. Бетти пискнула только, мол, его милость сам все расскажет, и вжала голову в плечи. Прямо как студенты на вопрос, кто пойдет к доске… Зато меня препроводили в столовую. Была она огромной, неуютной, серой и промозглой. Горящий в огромном камине огонь худо-бедно справлялся с тем, чтобы поданные к столу кушанья не стыли моментально (и это летом!), но толком согреть гулкую пустую столовую был не в силах. По-видимому, строили ее во времена, когда за трапезой собирались несколько десятков человек, теперь же здесь сидели всего пятеро: моя «свекровь» (хвала богам, в единственном экземпляре!), оба «мужа» и две хорошенькие юные девицы. В стороне с почтительным видом застыл лакей. Во главе стола устроился блондин, тем самым косвенно подтверждая свои притязания за баронский титул и заодно на брак со мной. На стене за его спиной висел штандарт с вышитым гербом — стилизованной алой розой и полосой в углу. Брюнет при моем появлении даже головы не поднял, всецело поглощенный ростбифом и зеленым горошком. Зато я, увидев знакомую физиономию со шрамом и перебитым носом, почувствовала облегчение. Значит, две самые неприятные гипотезы можно отбросить. Брюнет мне не почудился, и «муж» не един в двух лицах. Зато все три дамы уставились на меня с жадным любопытством грифов, прикидывающих, не пора ли выклевать глаза умирающему. — Доброе утро, — ледяным тоном произнесла «свекровь», как бишь ее? Офелия Бернис Скотт. Интересно, мне-то как теперь положено к ней обращаться? — Доброе, доброе, — покивала я, остановившись в нескольких шагах от стола. — Фицуильям, дорогой… — сказала миссис Скотт, взглянув на сына. На мгновение ее холодное лицо смягчилось, а недовольные складки у губ разгладились. Он нехотя поднялся. Нос у него, увы, оказался не сломан, от удара осталась лишь легкая припухлость. Блондин подошел ко мне, взял под локоть — руки у него были ледяные! — и, откашлявшись, произнес громко: — Дорогая… Маргарита, — на моем имени «муж» запнулся, явно не сразу его вспомнив. — Позволь представить тебе моих близких. Моя мама, Офелия Бернис Скотт. Сестры — Джорджина и Хелен. И начальник стражи, Донал Грин. Сестры ограничились кивками, хотя младшая, Джорджина, смотрела с любопытством и почти дружелюбно. Брюнет поднялся, отвесил поклон и хрипловато сказал: — Счастлив с вами познакомиться, миледи. Я попыталась скинуть руку «мужа», но он держал крепко. — Не могу ответить тем же, мистер Грин, — сухо заметила я. Джорджина подавилась чаем под неодобрительным взглядом матери. — Дорогая, — стиснул барон мой локоть, — давай не при слугах. — Боишься, что они заявят в полицию? — осведомилась я, резко повернувшись к «благоверному». Он отпрянул, видимо опасаясь за целостность носа. — О чем ты? — Он сделал непонимающее лицо, а начальник стражи кашлянул. — Томас, ступайте на кухню! — велела свекровь лакею, разглаживая на коленях салфетку. — Дальше мы сами справимся. — Да, миледи. — И вышколенный слуга исчез. Теперь можно не смущаться. Да здравствует семейный скандал! С минуту все выжидали, словно дуэлянты, примеривающиеся к противнику. — Маргарита, милая, такое поведение не пристало баронессе, — нанесла первый, пробный удар «свекровь», кривя бледные губы. — Так это баронессе, — хмыкнула я и потребовала: — Уберите руки, барон! Называть его «милордом» или «вашей милостью» мне претило. Раз уж для Скоттов… и Грина я — невоспитанная выскочка, пусть так и будет. Это лучше, чем молча и вежливо смириться с пародией на брак. — Дорогой, — поправил он, усмехнувшись. И легонько так погладил мой локоть. — Барон, — повторила я с нажимом. — Венчание недействительно. — Почему? — поразился блондин. — Вы ведь согласились. «Свекровь» молчала, глядя на меня весьма неодобрительно. Можно подумать, я на коленях умоляла меня похитить! Сестрицы наблюдали за происходящим с приоткрытыми ртами — что за неблагородные манеры! — и широко распахнутыми глазами. Начальник стражи флегматично жевал. Вот уж кому было плевать на все — хозяин приказал, слуга исполнил. Я почувствовала, как в груди клокочет злость, и поспешила дать ей волю. — Почему? — переспросила я с расстановкой, уставившись на «мужа» негодующим взглядом. И принялась перечислять по пунктам: — Во-первых, согласия я не давала. Во-вторых, меня похитили. В-третьих, даже вас, барон, у алтаря не было! Он поморщился и, наконец отпустив меня, сдвинул светлые брови. — Вы что-то путаете, Маргарита… Тут с места поднялся начальник стражи, налил чашку чая и протянул мне. — Выпейте, миледи, вам нужно подкрепиться. Надо же, какой заботливый! — Благодарю, — сказала я вежливо. И убрала руки за спину, от греха подальше. — Но я не рискну. Он хмыкнул. — Боитесь? — Разумно опасаюсь, — парировала я. — Мало ли, что вы туда подлили? — Кхе-кхе, — прочистил горло «муж» и отодвинул мне стул. — Присядьте и объясните толком. Я не понял насчет похищения… и всего остального. — Что тут понимать? — Я пожала плечами, однако приглашение приняла. Я расправила складки бледно-голубого утреннего платья (похоже, из гардероба свекрови — девушки совсем былинки, их наряды на мне треснули бы в бедрах и не сошлись на груди, лиф и так аж распирало) и воззрилась на стоящего напротив блондина. Он смотрел так испытующе, недоверчиво, словно в самом деле знать не знал об этой выходке с венчанием. Неужели правда не знал? — Вы ведь подписали договор, — напомнил барон, сунув руки в карманы брюк. — Нет! — ответила я, прямо глядя на него. — Тогда зачем вы сюда приехали? — Фицуильям… — начала заботливая маменька, привстав. — Помолчи, пожалуйста, мама! — попросил он негромко, но как-то так, что она подчинилась.