Дерьмо. Господи, настолько плохо, как в тот момент, я не ощущала себя давно. Из меня будто выжали соки. Такого я ожидать не могла и в кошмаре. Хотя еще тогда, когда разговаривала насчет пандуса и выслушивала о своем вероятном воровстве, стоило задуматься. Черт. Бежать отсюда надо, и как можно скорей. Хватать сына и бежать, сверкая пятками! Ведь подставит. Нутром чувствую: подставит меня. А если в полиции ей поверят? А если действительно посадят? Ох… Что будет с моим мальчиком⁈ Господи Иисусе, спасибо, что мне встретились Божнев и наваждение, их мне послали свыше, особенно наваждение. Позвонив Элизабет и договорившись о ее приезде, замерла, бездумно таращась перед собой и пытаясь уложить в голове хаос. Руки дрожали, нервы трещали от натуги. В спальне, будто чувствуя творившийся беспредел и мое настроение, горестно заплакал сынок. Дернувшись, небрежно бросила телефон на стол и поспешила к нему. Взяла на руки, воркуя и покачивая, вернулась обратно на кухню, замечая, как вместе с вибрацией пришло сообщение. По спине пробежал холодок. — Постой, сыночек, — пробормотала, спустила мальчика на пол и попросила держаться за стульчик для кормления, сама поддерживала ногами и смотрела в телефон. Живот свело судорогой, когда увидела адресата. Аян. Мужчина спрашивал, как у меня дела и просил прощения за то, что вчера немного «пережал». Он не хотел давить с квартирой и все поймет, если я решу отказаться. Именно это дало мне толчок и уверенность, что я приняла верное решение — принять его предложение. Также он спрашивал: может ли он мне чем-нибудь помочь? А мне так вдруг захотелось вывалить на него несправедливость в виде хозяйки квартиры, хоть волком вой. Я и завыла… Точнее, как на духу призналась в утреннем «прошествии», после чего мне определенно стало легче, будто теплой, уносящей тревоги водой обмыло, и стало так хорошо. Мою жалобу Аян не прочитал, но я не расстроилась. В благодушном настроении покормила своего мальчишку, собралась и, когда приехала няня, сжала в кулаке ключи от квартиры наваждения и со спокойной душой, но трепещущим сердцем отправилась к нему. Зачем конкретно, я не знала сама. Наверное, хотела еще раз тщательно осмотреться, понять, так ли этот вариант подходит мне и не получится ли, что снова прилетит камнем по лбу. = = = = Аян = = = = «Доброе утро, Аян. (веселый смайлик) Честно сказать, ночь выдалась очень плохой, у Дэви режутся зубы, думаю, ты понимаешь мою боль. Но дело не только в этом. Я сама не знаю, почему решила спихнуть на твою голову свои проблемы, но, как видишь, спихиваю без особого зазрения совести. Если быть краткой, то хозяйка квартиры оказалась недобросовестной… Сначала я хотела расписать нашу с ней переписку, а сейчас подумала, что будет проще скинуть переписку, пока она ее не удалила, да? Да, так будет проще. Скину следующим сообщением». Незамедлительно открыл присланные Евой скрины, от чтения которых у меня брови поползли к волосам, а челюсти стиснулись до хруста. Так, так, так. Кое-кто почувствовал запах дармового сыра и совсем забыл о мышеловке, которая всегда больно ломает хребет. Не подозревал, что она посмеет зайти настолько далеко, а ведь прикидывалась более-менее нормальной теткой. Сколько живу на свете, казалось, уже перестал удивляться людской подлости и двуличию, но иногда, бывает, продолжает поражать. Незамедлительно набрал номер Борисевич, кидая быстрый взгляд на часы, и сделал жест бармену в кафетерии дьюти-фри налить в кофе коньяк. — Добрый вечер, Елена. Я вам звоню вот по какому поводу… Закончив разговор, довольно ухмыльнулся. Женщина пыталась юлить, затем угрожать, потом плакать и ссылаться на шутки, а осознав тщетность и бесполезность своего кручения мягким местом, сердечно заверила, что уже завтра вечером вернет Еве Итановне все до копейки, принесет извинения и оставит ту в покое. Уже в самолете успокоил зеленоглазку простым сообщением, написал, чтобы спокойно заселялась, и в конце напомнил о дате своего возращения. Когда самолет взлетал, на моих губах играла улыбка. = = = = Ева = = = = В прошлый раз за волнением я не обратила внимания, что квартира Аяна на самом деле — пентхаус, и достаточно большой по площади. Он больше походил на небольшой домик в многоэтажке, чем на простую квартиру. Несмело потоптавшись на кухне, теребя в руке связку ключей, постояла у стола. Перед глазами пролетел наш недавний за ним разговор. Взгляд метнулся к окну, где стояла фантомная я, нарисованная моим буйным воображением, и прижавшийся ко «мне» мужчина с черными вьющимися волосами. По коже разлился жар. В кухне витал его запах, дразня и щекоча ноздри, заставляя быстро и шумно дышать. Да что там, вся квартира пропиталась этим мужчиной. Впоследствии я в этом только убедилась. Выдохнув, скинула на стул куртку с рюкзаком, неторопливым шагом первооткрывателя вышла в коридор, чтобы тут же осторожно раздвинуть двери и нырнуть головой в гостиную с мягким белоснежным ковром на полу, во всю стену горкой цвета молока и устрашающих размеров плазмой, хотя нет, домашним кинотеатром, и диваном из эко кожи напротив. Здорово. Заглянула под тяжелые шторы, находя дверь на обитый деревом застекленный широкий балкон с уютными на вид креслами. Удивленно наклонила голову к плечу, рассматривая в потолке люк, наверное — выход на крышу, но трогать его я не решилась, как, впрочем, и заходить на сам балкон. Вместо этого направилась дальше, только на миг застыла перед полкой с тремя альбомами с фотографиями, а на обложке он — Аян, в разном возрасте. Совсем юный и не менее красивый, постарше и, наверное, буквально несколько лет назад. Ладошки зачесались от почти нестерпимого желания взять их все и просмотреть запоем. Только титаническим усилием воли и напоминанием, что меня так не воспитывали, ― трогать чужие вещи, прошла мимо под противный внутренний голос, что меня как бы не воспитывали вторгаться и в чужое жилище. Жадно глянув на ту самую дверь, за которой вчера видела вещи Яна, стиснула зубы и с трудом повернула в противоположную сторону, заглядывая в две другие, оказавшиеся, вероятней всего, гостевыми спальнями, достаточно просторными, напоминающими комнаты в дорогом отеле. Одна была с двуспальной кроватью, а вторая ― с тремя односпальными. Также в них присутствовала и другая стандартная мебель: шкафы — по одной штуке, тумбочки — по две штуки, комод, тяжелые гардины и ковры. Прикрыв двери, с предвкушением развернулась к трем другим. Ту, которая Аяновская, оставила на закуску, и открыла левую, удивленно застывая на пороге. Рабочий кабинет. Это точно был рабочий кабинет: деловая обстановка, документы на массивном столе, кожаные кресла. Захлопнув эту дверь, перешла к правой комнате, а та оказалась гардеробной, самой настоящей огромной мужской гардеробной. Нет, в моем доме тоже была подобная комната, но под мои нужны, бывшему мужу всегда хватало одного шкафа. А Ян совершенно не скромен. В полки я лезть, разумеется, не стала и с громко бухающим сердцем вошла в святая святых. Комната Яна мало чем отличалась от тех, отельных, но в ней больше всего присутствовал дух самого мужчины. На кровати лежал халат, запонки и наручные часы ― на тумбе, здесь же был выход еще на один балкон. Потоптавшись в дверях, нетвердой походкой подошла к кровати. Упала рядом с халатом, и пальцы сами… Сами! Потянулись к махровой белоснежной ткани, взяли подол и потащили к носу. Шумно вдохнув горьковатый мужской запах, блаженно выдохнула и откинулась спиной на подушку, с блаженной улыбкой маньяка уставилась в потолок. Сколько я так лежала, бездумно смотря в него, я не знала: пять минут или час. В тот момент мне было настолько хорошо, спокойно и тепло, как никогда в отчем доме, будто я спустя много лет вернулась в родные пенаты. Мечтала, как нам с Дэвидом будет здесь уютно и безопасно. Пришла в себя, когда в кармане джинсов завибрировал телефон. Вздрогнув, поднялась рывком. Разблокировала экран, и при виде, от кого пришло сообщение, сердце испуганно сжалось в тисках. Буквально за секунду до того, как я непослушными пальцами далеко не с первого раза открыла текст, у меня промелькнуло множество мыслей, и самая главная ― что может быть в таком доме камера, и Ян прекрасно видел все мои передвижения. А самое такое ― как я нюхаю его халат. О господи… Вот это будет позорище. Паниковала я рано, но тем не менее сообщение Аяна меня немного насторожило. Сама не поняла почему. «Ева, не волнуйтесь. Уверен, ситуация с хозяйкой в самом скором времени разрешится в вашу пользу. Вместе с тем я поддерживаю вас в решении принять мое предложение и ваш переезд. Заселяйтесь спокойно. Если нужна будет помощь в перевозке вещей, только скажите, и грузовая машина приедет в любое удобное для вас время. Напоминаю: вернусь ко вторнику. Буду рад, если наша переписка не прервется. Пишите мне, Ева, ладно?» Долго думала, что можно ответить, и написала лаконичное: «Хорошей плодотворной командировки, Аян. Большое спасибо за поддержку». А когда отправила, вздрогнула, перечитав: «Хорошей плодотворной командировки, Аян. Большое спасибо за поддержку. Кстати, вы так и не сообщили вашу фамилию». Черт. Как я умудрилась последнее написать⁈ Но стирать было поздно, мой будущий квартиродатель уже прочитал. Сердце трепыхнулось в груди. Заблокировав телефон, поправила после себя плед и, подхватив вещи, сбежала из квартиры. К моему огорчению, в тот день Ян ничего не ответил и только потом, перечитав сообщение, обозвала себя истеричкой: мне показалось, что он прочитал, на самом деле нет, но стирать все равно ничего не стала. К тому моменту я осознала, что мой вопрос о фамилии ничего такого в себе не несет, просто помешанному влюбленному до фанатизма мозгу любая мелочь кажется взрывом и катастрофой. А вечером мне вдруг позвонила Борисевич. Каюсь, отвечать не хотела, чтобы не портить такое прекрасное завершение дня, но она оказалась настойчивой, да и ее угрозы меня тяготили. Однако, к моему глубочайшему изумлению, женщина говорила со мной мало того, что любезным тоном, но и горячо извинялась, заверяя: крайнее время ― завтра утром деньги вернут мне курьером все до копейки. Просила отписаться, когда я их получу, не держать на нее зла, якобы она старая женщина и сама не ведала, что творила, только вот опомнилась и ужаснулась своим поступкам. Вот так. И вроде бы все хорошо, Аян оказался пророком, но меня отчего-то не покидало стойкое ощущение, что именно он приложил к этому свою мощную руку. Глава 15 Глава 15 Пять дней спустя… Вторник Опираясь спиной на подушки, качала на руках сынишку. За окном — ночь, наша пятая ночь в квартире Аяна. За эти дни случилось так много, что просто парой фраз не рассказать. Отматывая время назад, скажу так: несмотря на подозрительную вежливость хозяйки нашей уже бывшей квартиры, медлить я не хотела. Вернувшись «домой», первым делом заглянула к спящему сыну, поманила за собой читающую книгу на диване няню и, сделав себе чай, поставила в известность Елизавету о предстоящем переезде и кратко ― о причинах, его побудивших. После чего под тихие возмущенные комментарии девушки об «ужасных, зажравшихся людях и всему тому прочее» принялась собирать вещи первой необходимости, какие могла увезти с собой за один раз. Дождавшись пробуждения ребенка, не без помощи Элизабет вполне успешно переселились в Аяновский пентхаус, заняли гостевую комнату с двуспальной кроватью. Я рассудила: так как детской кроватки, по крайней мере, в первую ночь у нас нет, с сыном куда безопасней спать на просторной постели, чем на маленькой. К тому же эта комната мне нравилась куда сильней: она и уютней, светлей и отчего-то пахла Яном. Положив руку на сердце, признаюсь: мне очень хотелось выбрать именно спальню мужчины, мне она понравилась куда больше остальных, ведь там есть балкон! И кровать удобнее, обстановка домашняя. Смущенно улыбнулась, обцеловала лобик и висок ребенка, провела ладонью по мягким волосикам и откинулась затылком на спинку кровати. Ладно, мы ведь знаем, что дело совершенно не в балконе и всем остальном. Дело в нем. К слову, об Аяне: а он не обманул насчет того, что за время проживания мы с ним даже особо встречаться не будем, хотя я была уверена и, что уж там, надеялась — это невозможно. К моему искреннему огорчению, оказалось, очень даже возможно. Но начну сначала. Разумеется, как только смогла, сразу же взяла в руки телефон, чтобы написать мужчине о нашем обосновании в его доме. Открыла диалог и замерла, дыхание на миг перехватило. «Простите, Ева, я на самом деле вам не представился, как полагается, я думал вы прочитали мою фамилию с другими данными в паспорте», — писал он, и я прям кожей чувствовала сквозящее недоумение в каждой написанной строчке. Кровь отхлынула от лица и сразу же хлынула к голове с удвоенной силой. Крепко зажмурилась. Господи. А ведь точно. Но тогда я совершенно не обратила внимания на фамилию, только на брачный штамп, которого не было. Как говорила моя бабушка: гусыня набитая. Я. Вошедшая в комнату Елизавета с Дэви удивленно уточнила, все ли со мной в порядке, может, приболела? Заверила девушку в моем прекрасном самочувствии и сбежала на кухню попить воды, там же и прочитала полное имя моего помешательства — Аян Иса Неверский. Он сразу же пояснил: Иса — имя его арабского отца, фамилия матери. Интересно получилось. Маму Аяна нарекли простым, но очень красивым именем — Татьяна. Как зовут сестру и племянницу, я уже знала, хотя Ян счел нужным еще раз напомнить их имена, наверное, подумал, что у меня совсем все с головой туго. Я бы на его месте тоже так решила. Да, Ева, самокритичность — наше все. Ладно, хватить себя угнетать. Надо хотя бы постараться быть к себе добрее, никогда ни к чему хорошему такое не приводило. Я старалась, но что поделать, если в отношении Аяна Неверского чувствовала себя безмозглой медузой. А ведь с бывшим мужем никогда и близко ничего подобного не было. Только с ним. И почему мне кажется, что подобравшись максимально близко к этому мужчине, будто так же максимально приблизилась к краю пропасти? Долой такие мысли! Если станет совсем худо, сбегу обратно в Америку, и дело с концом! Тоже мне, нашла проблему, очнись уже, Ева! Тебе нельзя расслабляться, ребенок на руках, вот о нем и думай! И я думала, но вместе с тем думала и об Аяне, о его семье. И чем больше думала, тем сильней хотела узнать о его близких больше, желательно, все, но, естественно, я оставила свое любопытство при себе. Если когда-нибудь доведется узнать, прекрасно, буду очень рада, если нет, значит, так тому и быть. Больше всего на свете я боялась быть навязчивой в отношении него и потерять эту призрачно тоненькую нить. Я и без того зашла слишком далеко, поселившись здесь, на его территории. Когда я об этом думала, адреналин в крови настолько зашкаливал, что мне попросту становилось дурно, пусть и в приятном смысле этого слова, но все же дурно. Словила себя на мысли, что меня мотает из крайности в крайность, и принудительно заставила себя не думать об этом мужчине вообще, а лучше начать тренировать спокойствие и самоконтроль. Задумчиво поглядывала на его фотографии, планируя аккуратно утащить из альбома одну и медитировать по ночам, но не стала, оставив этот вариант на самый крайний случай. Все-таки откровенно говоря — я преувеличиваю масштаб бедствия — на самом деле все не так плохо, по крайней мере я могла почти ровно дышать в его присутствии, говорить — даже больше — связно говорить! Не кидаться на своего визави. Мыслить, перечить и выражать свою точку зрения, значит, я ненормальная только в своей голове — не более, с этим можно жить. Осталось напоминать себе об этом почаще. Мне удавалась не думать об Аяне весь оставшийся день, однако к вечеру я вспомнила, что так и не написала ему ничего в ответ, и поспешила исправить оплошность, отправив короткое, несколько сухое сообщение. Мужчина ответил буквально сразу же и не написал, а позвонил. Сердце зашлось в неистовом беге, я едва с испуга не искупала телефон в раковине. Хорошо, успела его в последний момент перехватить, но вместе с тем пропустила звонок. Невольно вздохнула от облегчения, но Аян не был бы Аяном, если бы не позвонил еще раз. Сначала я замерла, будто кролик, узревший хищника, затем бестолково заметалась по кухне, сама не понимая, что творю, и только выписав себе отрезвляющую оплеуху, встала посреди помещения и на выдохе ответила на звонок. От приятного родного мужского голоса по позвоночнику пробежалась нервная дрожь. Кажется, совсем скоро от нервов я или поседею, или познаю дзен. Хотелось бы, чтобы второе. Господин Неверский уточнил, как у нас дела. После моего тихого ответа, что все в порядке, спросил, не разбудил ли он звонком ребенка. Наверное, подумал, что я шепчу потому, что Дэви спит, и хорошо! Очень хорошо. После очередного моего заверения — все отлично, в той же непреклонной форме заявил: завтра часиков в двенадцать приедет машина с нашими остальными вещами. Мне не нужно волноваться, специалисты сами перенесут вещи, соберут кроватку и сделают, что я им скажу. Попросил не стесняться нагружать «парней», еще раз уточнил — действительно ли все хорошо, и только после моего уже сказанного в третий раз — все прекрасно, попрощался и скинул звонок. За разговор с меня сошло семь потов, но я искренне оставалась благодарна этому потрясающему мужчине за помощь. А еще, как выяснилось, — очень по нему соскучилась. Припомнив одну маленькую вещь, глухо застонала. Совсем забыла — завтра ведь должен был приехать курьер и привезти деньги от Борисевич, черт. Возвращаться на чертову квартиру совершенно не горела желанием, но и светить адресом Яна тоже не собиралась. А еще ключи, я их, разумеется, прихватила с собой. Задача. Побродив по помещению, остановилась перед окном, раздумывала, как быть. Сжав губы, принялась писать хозяйке сообщение, но вдруг остановилась и принялась его стирать, после чего открыла диалог с Аяном, отчего-то решая спросить совета у него. Мужчина ответил в течение получаса, и от прочитанного сообщения у меня не только дрогнули пальцы, но и в животе в бесчисленный раз затанцевали ледяные бабочки. «Ева, скажу честно, мне очень приятно, что вы решили обсудить этот вопрос со мной. Если вас устроит такой вариант, то завтра вместе с парнями приедет мой человек, передайте ей ключи, она все сделает». Ей? Душу царапнуло острым коготком ревности. Но я тут же выдохнула, малодушно подумав о Танате, сестре Яна, и понадеялась, что таинственная «она» ― именно сестра наваждения. На следующий день в оговоренное время в дверь позвонили. Удобнее перехватив малыша на руке, с опаской открыла и изумленно замерла, ошеломленно оглядывая возникшую на пороге компанию. Впереди, широко улыбаясь, стояла точно не сестра Аяна, а смутно знакомая брюнетка с пирсингом в брови, а за ней трое здоровых мужиков бандитской наружности. Девушка тепло со мной поздоровалась. Уверена: не сидел бы на моих руках сынок, точно бы полезла обниматься, а так только подмигнула моему посерьезневшему мальчику и, взяв меня под свободный локоток под мурчащее: «Пускай мальчики разбираются, а мы с вами чайку попьем», утянула в кухню, усадила на один из стульев и принялась по-хозяйски готовить тот самый чай. — Ты меня, скорей всего, не помнишь, — говорила она, пока я мрачно сверлила ее спину взглядом. — Я Марианна, ты у меня делала своего дракона, — девушка обернулась через плечо, придирчиво глянув в район моего обнаженного горла. — Кстати, не мешало бы сделать коррекцию, как думаешь? Марианна? Точно. То-то девушка показалась мне знакомой. Менее напряженно улыбнулась. — Простите, столько лет прошло. — Это да, — передо мной поставили чашку. — Спасибо. Насчет коррекции я подумаю, но мне не мешает. — Как хочешь. Как зовут прекрасного принца? — кивнула она на моего мальчика, восседающего у меня на коленях.