– Эти правила я могу обходить, – сказала я. – Мы ведь не собираемся страдать от морской болезни, правда? – Нет, – ответил он. – Мне выписали скопалмин. – Он вдруг в панике встрепенулся. – Пожалуй, я приму сейчас таблетку, чтобы быть в форме. Я смотрела, как он перерыл все содержимое переднего кармана в своем чемодане и сокрушенно откинулся на спинку кресла. – Здорово. Вероятно, я забыл его на полке ванной в отеле. – Не может быть, – посочувствовала я. – Впрочем, я уверена, что на борту есть драмамин. Разве он не помогает? Эрик покачал головой: – Ну вроде да. Но он вышибает меня. – Серьезно? Он кивнул. – С драмамином я превращаюсь в ходячего зомби. Я нахмурилась. – Третье правило в круизе: придумай, как оберечь мужа от превращения в зомби. Прости, – сказал он и положил голову мне на плечо. – Эй, не беспокойся, – сказала я. – Нам все равно понравится в этом круизе. Он вымученно улыбнулся: – Конечно. * * * За четыре часа плавания Эрика тошнило дважды. Вот вам и разрекламированные супер-ультра-турбо-стабилизаторы, ограждающие пассажиров от морской болезни. Так что он не выходил из каюты и принимал драмамин. Немного помогало. На второй день тошнота прекратилась. Скажем так: я искренне сочувствовала паре, живущей в соседней с нами каюте. На третий день плавания Эрик решил, что чувствует себя достаточно прилично и может пойти со мной на пляжную палубу и выпить коктейль. Я была счастлива, потому что предыдущие сорок восемь часов бродила по палубам одна. – Кажется, я где-то читала, что «пина колада» помогает от тошноты, – сказала я с озорной улыбкой. – Тогда закажи мне ее в твердом виде, – сказал Эрик. Он надел бейсбольную кепку, сунул в задний карман шортов круизную карту и взял меня за руку. – Прости, что я так подвел тебя, – говорил он, когда мы шли по коридорам к лифту. – Конечно, это не та романтическая картинка, которая представлялась тебе, когда ты думала о нашем медовом месяце. – Все нормально, – сказала я с терпеливой улыбкой. – Ты ничего не мог поделать. Мы остановились возле бара и заказали две «пина колады», потом прошли с ними на солнечное местечко, где нас ждали два пустых шезлонга. Я сделала глоток и откинулась на теплые подушки. – Здесь роскошно, правда? – сказал Эрик. – Да, – согласилась я. – Прямо хоть и домой не возвращайся. – Что сказала твоя бабушка на свадьбе? Мое сердце учащенно забилось, когда я вспомнила ее слова. – Не помню, – солгала я и протянула руку за коктейлем. Эрик усмехнулся: – Могу напомнить. Она сказала, чтобы мы были осторожнее, потому что во время их круиза она забеременела и потом родила твоего отца. Я вымученно улыбнулась и махнула рукой проходившему мимо официанту, чтобы он принес еще коктейли. Мимо нас прошла красивая пара. Я заметила, что у женщины под черным саронгом круглился живот. Эрик перевернулся на бок, лицом ко мне. – Знаешь, – сказал он, – мы не говорили с тобой о… ну… Я имею в виду, не говорили конкретно. Но разве будет не забавно, если у нас это случится? Я подумала о моем диагнозе. Как он огорчит Эрика. Мне не хотелось портить наш медовый месяц. – Милый, – ответила я, – у нас еще впереди много времени. Мы успеем поговорить об этом. Давай сейчас просто наслаждаться этой красотой. – Я показала на горизонт, на волны, в которых резвились три дельфина. – Но я наслаждаюсь разговорами о нашем с тобой будущем, – возразил он. – И я, кажется, еще не говорил, как мне хочется, чтобы у нас с тобой были дети. Ты знаешь, что я много работаю. Может, ты думаешь, что я буду всегда слишком занят и не смогу ходить с ними на бейсбол или помогать с домашней работой… – Эрик, – сказала я, – каждый вечер ты возвращаешься домой в восемь часов, а два-три раза в месяц куда-то уезжаешь. Я не понимаю, откуда у тебя будет время, чтобы быть еще и хорошим отцом. – В моем голосе прозвучала резкая нотка, и мне это не понравилось. – Я знаю, – сказал Эрик. – Просто я хотел сказать, что если ты… ну… если ты забеременеешь, то я все изменю. Тогда я буду больше времени уделять семье. Что мне сказать ему на это? Слезы жгли мне глаза, и я отвернулась, сожалея, что не захватила с собой книгу. Тогда я бы уткнулась в нее носом. Эрик долго молчал. Потом с обиженным лицом повернулся ко мне. – Значит, ты не хочешь детей? – спросил он. – Потому что не веришь, что из меня получится хороший отец? – Нет-нет! – воскликнула я. – Нет, милый, дело не в этом. Просто… послушай, я думала, что нам не стоит торопиться с этим разговором. Сначала пусть будет работа, карьера. Путешествия. Может, заведем собаку. Но он не собирался так просто мне уступать. – Но разве нельзя все это делать и с ребенком? Я открыла рот, чтобы наконец сказать ему про мой диагноз, но тут лайнер качнулся на волнах, и Эрик застонал. – Знаешь, мой желудок не справляется с «пина коладой». Кажется, меня опять тошнит. Лучше я вернусь в каюту. Я сжала его руку. Он встал. В это время официант принес еще два бокала. Придется мне пить коктейли одной. Я смотрела вслед Эрику – этому доброму, красивому, успешному мужчине, который хотел, чтобы я родила ему ребенка, – и тихо страдала, потому что знала, что мое признание разобьет ему сердце. А мое сердце было уже разбито. * * * – Как я выгляжу? – спросила я его вечером. В ресторане был объявлен торжественный ужин, и я решила надеть черное коктейльное платье с блестками. Я немного смущалась, глядя на свое отражение в большом зеркале. Меня беспокоило, что я выгляжу как танцовщица из Вегаса, и размышляла, не оторвать ли блестки. Эрик лежал и стонал. Его мятый смокинг висел в шкафу. Я подошла к нему поближе. – Милый, дать тебе еще драмамин? Он посмотрел на пузырек с таблетками, стоявший на тумбочке, и поморщился: – Если я его приму, то сразу засну. Тогда я не смогу пойти с тобой на ужин. Я взяла пузырек и отвинтила крышку. – Не беспокойся за меня, – сказала я, протягивая ему таблетку. – Вот, прими. Он запил таблетку водой. В это время по корабельному радио объявили: «Внимание, гости круиза, говорит капитан Вандермост. – У него был сильный акцент. Вероятно, он голландец? – С сожалением сообщаю вам, что впереди нас ждет несколько часов плохой погоды. Качка немного усилится, но не беспокойтесь, мы слегка изменим курс и уже завтра утром будем плыть по спокойной воде». Эрик застонал: – Он в самом деле так сказал или мне только послышалось? – Но это будет недолго, – успокоила его я. – К утру пройдет, а пока тебе поможет драмамин. Мои слова его явно не убедили. Интересно, во время европейского круиза со своей бывшей подружкой как-там-ее-звали Эрик был таким же жалким, как сейчас? Но я, конечно, не спрашивала его об этом. – Тебе принести ужин в каюту? – Нет, – вздохнул он. – Сейчас я не смогу проглотить ни кусочка, даже если буду умирать от голода. – Знаешь, – возразила я, – тебе все-таки надо что-нибудь съесть. Может, ты позвонишь в рум-сервис? Он неуверенно кивнул. Я посмотрела на часы. Ужин начинался через пять минут. Я подумала, что, может, никуда не пойду и закажу в рум-сервисе еще одну семгу с булочками, но я уже ошалела, просидев с Эриком в каюте четыре часа, и устала от семги. – Иди, – сказал Эрик. – Ты слишком красивая, чтобы сидеть тут весь вечер и смотреть, как я блюю. – Ну хорошо, – согласилась я, чмокнув его в щеку. Достала из сумки книжку и пошла к двери. Я почитаю, пока буду есть свое любимое блюдо – филе-миньон.