– Что-то потеряли? Голос у дворника действительно был как у Лорре, тихий и вкрадчивый. Рут ахнула, застигнутая врасплох. Я и сам подпрыгнул. – Моя жена считает, что… – начал я нервно. – Я показывала ему, как правильно вешать картину, – поспешно перебила меня Рут. – Надо вот так, милый. – Она повернулась ко мне лицом. – Гвоздь должен входить под углом, а не прямо. Ну, теперь ты понял? Она взяла меня за руку. Дворник улыбнулся. – Всего хорошего, – неловко произнес я. Я ощущал, как он глядит нам вслед, пока мы шли обратно к лифту. Когда дверцы захлопнулись, Рут порывисто обернулась. – Ты что, совсем? – бушевала она. – Ты что, собирался заложить ему нас? – Дорогая, что ты… – Я был ошарашен. – Да ничего, – сказала она. – Там внизу машины. Громадные механизмы. Я их видела. И он о них знает. – Детка, – сказал я, – почему бы не… – Посмотри на меня, – приказала она поспешно. Я посмотрел. Внимательно. – Ты считаешь, что я сошла с ума? – спросила она. – Ну давай. Отвечай не колеблясь. Я вздохнул. – Мне кажется, это все твое воображение, – сказал я. – Ты все время читаешь эти… – Тьфу! – буркнула она. Она была полна возмущения. – Ты, ты просто… – Несносный тип, – завершил я. – Я тебе покажу эти штуки, – пообещала она. – Мы спустимся туда сегодня ночью, когда дворник будет спать. Если он вообще когда-либо спит. Вот тут я забеспокоился. – Милая, прекрати, – сказал я. – Ты и меня выводишь из равновесия. – Прекрасно, – сказала она. – Прекрасно! Я-то думала, что для этого потребуется ураган. Весь день я просидел, глядя на пишущую машинку, и ничего не лезло в голову. Кроме беспокойства. Я так и не понял. Говорила ли она серьезно? Ладно, думал я, я поверю в это. Она увидела в стене открытую дверь. Случайно. Это очевидно. Если под многоквартирным домом действительно стоят какие-то огромные механизмы, как она уверяет, значит тот, кто построил дом, совершенно точно не хочет, чтобы кто-нибудь о них узнал. Седьмая Ист-стрит. Многоквартирный дом. И под ним громадные машины. Неужели? – У дворника три глаза! Она вся дрожала. Лицо у нее побелело. Она смотрела на меня, словно ребенок, который прочитал первый в своей жизни рассказ ужасов. – Милая… – начал я. Я заключил ее в объятия. Она была напугана до смерти. Я и сам ощутил нечто похожее на испуг. И вовсе не потому, что у дворника имеется лишний глаз. Сначала я ничего не говорил. Что тут скажешь, когда жена прибегает к тебе и сообщает такое? Она еще долго дрожала. Потом она заговорила, тихим голосом, испуганным голосом. – Я знаю, – сказала она. – Ты мне не поверишь. Я глотнул. – Детка… – произнес я беспомощно. – Мы пойдем вниз сегодня ночью, – сказала она. – Теперь это важно. Там происходит что-то серьезное. – Мне кажется, нам не стоит… – начал я. – Я все равно туда пойду, – сказала она. Теперь ее голос звучал хлестко, балансируя на грани истерики. – Я тебе говорила, что там механизмы. Черт побери, там действительно какие-то машины! Она снова принялась плакать, ее била сильная дрожь. Я уложил ее голову себе на плечо и стал гладить по волосам. – Ладно, детка, – приговаривал я. – Ладно. Она пыталась рассказать что-то сквозь слезы. Но у нее не получилось. Позже, когда она успокоилась, я выслушал ее. Мне не хотелось ее расстраивать. Я решил, что самым безопасным будет дать ей выговориться. – Я шла по коридору первого этажа, – сказала она. – Я подумала, может быть, после обеда принесут какую-нибудь почту. Ты ведь знаешь, что иногда почтальон… – Она замолчала. – Это не важно. Важно то, что случилось, когда я проходила мимо дворника. – Что же? – спросил я, заведомо испуганный тем, что последует дальше. – Он улыбнулся, – сказала она. – Ты знаешь, как он улыбается. Приторно и зловеще. Я пропустил это мимо ушей. Не стал спорить по этому поводу. Я по-прежнему считал, что дворник совершенно безобидный парень, который имел несчастье родиться с лицом прямо как от Чарльза Аддамса[4]. – И что дальше? – спросил я. – Что произошло? – Я прошла мимо него. Я чувствовала, что меня уже трясет. Потому что он смотрел на меня так, словно знал обо мне что-то такое, чего не знаю даже я сама. Мне все равно, веришь ты или нет, но именно это я и ощутила. А потом… Она передернулась. Я взял ее за руку. – А потом?.. – переспросил я. – Я ощутила, что он на меня смотрит. Я тоже ощутил это, когда мы спускались с ней в подвал. Я понял, что она имеет в виду. Ты просто чувствовал, что этот парень на тебя смотрит. – Ладно, – сказал я. – Я все понял. – Этого ты не поймешь, – мрачно заверила она. Она секунду посидела неподвижно, затем произнесла: – Когда я обернулась, то увидела, как он удаляется от меня. Мне передался ее страх. – Я не… – начал я слабо. – Голова у него была обращена в другую сторону, но он все равно смотрел на меня! Я сглотнул комок в горле. Я сидел, окаменев, поглаживая ее по руке и не сознавая того. – Как это так, милая? – услышал я собственный вопрос. – У него глаз на затылке. – Детка… – произнес я. Я посмотрел на нее – да-да, вынужден признать – в испуге. Такой полет фантазии кого угодно приведет в смятение. Она закрыла глаза. Вырвала у меня свою ладонь и сцепила руки. Поджала губы. Я увидел, как из-под ее левого века выкатилась слезинка и побежала по щеке. Она совсем побелела. – Я видела его, – произнесла она тихо. – Господи помоги, я видела этот глаз. Не знаю, почему я продолжал расспрашивать ее. Из мазохизма, наверное. На самом деле мне хотелось позабыть обо всем этом, сделать вид, что ничего не было. – Но почему же мы никогда не видели его раньше, Рут? – спросил я. – Мы же видели его затылок много раз. – Неужели? – сказала она. – Когда это?