— Но кто же грабитель? Кто знал имя твоего отца, знал всех, кто расследует грабежи, и понимал, что из двух полицейских реальную угрозу представлял только старший инспектор Лённ. Кто действовал так хладнокровно и расчетливо, поставив твоего отца в тупик, зная, какой выбор он сделает? Чтобы беспрепятственно его расстрелять, а потом легко обставить перепуганного молодого инспектора. Кто же это такой? А, Беате? Слезы текли у нее между пальцев. — Рас… — она подавила рыдания. — Не слышу? Ну же, Беате? — Расколь. — Верно, Расколь. И только он. Потому что подельник его был в бешенстве. Они, дескать, грабители, а не убийцы. Более того, он свалял дурака, пригрозил Расколю, что явится с повинной и сдаст его с потрохами. Счастье его, что он успел смыться за границу, прежде чем Расколь с ним разобрался. Беате разрыдалась. Волер выдержал паузу: — А знаешь, что самое смешное во всей этой истории? То, что ты позволила убийце себя одурачить. В точности как когда-то твой отец. Беате подняла взгляд: — Что… что ты имеешь в виду? Волер пожал плечами: — Вы просили Расколя назвать имя убийцы. А он выслеживает одного типа, который угрожал свидетельствовать против него по мокрому делу. И что он делает? Разумеется, называет вам имя этого типа. — Льва Гретте? — Она насухо вытерла слезы. — А почему бы и нет? Вы могли помочь ему выйти на след. Я читал, что вы нашли его в петле. Что он сам наложил на себя руки. А я в этом вовсе не уверен. Скорее кто-то вас слегка опередил. Беате кашлянула: — Ты кое о чем забываешь. Во-первых, мы нашли предсмертную записку. Лев оставил после себя не слишком много записей, но я говорила с его братом, и он нашел несколько старых школьных тетрадей Льва на чердаке в Дисенгренде. Я показала их Жану Хуэ, графологу из Управления уголовной полиции, и он подтвердил, что записка написана рукой Льва. Во-вторых, Расколь отбывает срок. Добровольно. Как-то это не стыкуется с твоим утверждением, что он готов убить, лишь бы избежать наказания. Волер покачал головой: — Ты способная девочка, но, как и твой отец, в психологии разбираешься слабо, ты не понимаешь, как функционирует мозг преступника. Расколь не сидит в тюрьме, просто он временно располагается в «Ботсене». И приговор за убийство в корне изменил бы его положение. А ты тем временем его защищаешь. И его друга Харри Холе. — Он нагнулся вперед и положил руку ей на запястье. — Прости, Беате, если причинил тебе боль, но теперь тебе все известно. Твой отец ошибки не допустил. А Харри сотрудничает с тем, кто убил его. Так что будем делать? Вместе искать Харри? Беате сжала веки, выдавила последнюю слезу. Потом снова открыла глаза. Волер протянул ей носовой платок, и она взяла его. — Том, — сказала она, — мне надо кое-что тебе объяснить. — Нет нужды. — Волер погладил ей руку. — Я понимаю. Испытание верности. Но подумай, как бы поступил в такой ситуации твой отец. Он ведь был профессионал до мозга костей, верно? Беате в задумчивости смотрела на него. Потом медленно кивнула. Перевела дыхание. И тут зазвонил телефон. — Ты не ответишь? — после трех звонков спросил Волер. — Это мама, — сказала Беате. — Я перезвоню через тридцать секунд. — Через тридцать секунд? — Мне этого хватит. Просто я хочу объяснить тебе, что если б я даже и знала, где сейчас Харри, то тебе сказала бы в последнюю очередь. — Она протянула ему платок. — И поторопись надеть обувь и оставить меня. Том Волер ощутил, как от бешенства у него сладко заломило в позвоночнике и затылке. Он выждал пару секунд, наслаждаясь этим ощущением, а потом обнял ее одной рукой и привлек к себе, судорожно хватая ртом воздух. Беате пыталась его оттолкнуть, но он знал, она уже почувствовала, что он ее хочет, и значит, ее плотно сжатые губы скоро раскроются. После шести звонков Харри повесил трубку и вышел из телефонной будки, куда тут же впорхнула ожидавшая своей очереди девушка. Он повернулся спиной к Кёльберг-гате, откуда дул ветер, зажег сигарету и выпустил дым в сторону парковки с жилыми автоприцепами. В сущности, весьма комичная ситуация. Вот он стоит здесь, на расстоянии двух приличных попыток в соревновании по швырянию камнями от криминалистической лаборатории с одной стороны, здания Управления полиции — с другой и вагончика, где скрывается, — с третьей. В костюме, одолженном ему цыганом. Объявленный в розыск. Со смеху помрешь. Харри лязгнул зубами. Он полуобернулся, когда увидел проезжавшую по забитой автомобилями, но безлюдной улице патрульную машину. Сон его не брал. И он не мог просто так валяться и бездействовать, когда время работало против него. Он затушил сигарету о каблук и уже собрался было домой, как вдруг увидел, что телефон освободился. Харри поглядел на часы. Скоро полночь. Странно, что ее нет дома, а может, она спала и не успела взять трубку. Он набрал номер. Она ответила после первого же звонка: — Беате. — Это Харри. Я тебя разбудил? — Я… да. — Сорри. Может, завтра перезвонить? — Нет, здорово, что сейчас позвонил. — Ты одна? Последовала пауза: — Почему ты спрашиваешь? — У тебя голос… Ладно, забудь. Ты что-нибудь нашла? Он услышал, как она сглотнула, точно хотела перевести дыхание. — Вебер проверил отпечатки пальцев на стакане. Большинство твои. Результаты анализа осадка в стакане будут готовы через пару дней. — Отлично. — Компьютер из твоего чулана тоже проверили. Там установлена специальная программа, так что дату и время отправления сообщения можно выбрать заранее. Последнее изменение внесено в день убийства Анны Бетсен. Харри уже больше не чувствовал холодного, пронизывающего ветра. — То есть сообщения, которые ты получил, уже были в компьютере, когда его установили у тебя в подвале, — сказала Беате. — Вот почему твой сосед-пакистанец говорит, что видел его там уже давно. — Ты хочешь сказать, что он вот так сам по себе всю дорогу и работал. — Он ведь, как и мобильник, к Сети был подключен, так что какие тут проблемы. — Дьявольщина! — Харри хлопнул себя по лбу. — Ведь что получается: если он заранее запрограммировал компьютер, значит, наперед знал, как будут развиваться события. Чертов кукольный театр. А мы в нем марионетки. — Выходит так. Харри, ты куда пропал? — Да тут я, просто стараюсь все это переварить. То есть забыть на время, а то слишком много информации зараз. А насчет фирмы что-нибудь удалось узнать? — Ах, фирма, ну да. А с чего ты решил, что я ею вообще занималась? — Да ни с чего. Пока ты сама об этом не сказала. — Я вообще об этом молчала. — Верно. Но тон у тебя был такой приподнятый. — То есть? — Тебе удалось что-то выяснить, правда? — Кое-что. — Давай выкладывай. — Я позвонила одной даме из аудиторской конторы, которая проверяет среди прочих и бухгалтерскую отчетность АО «Замки», и она прислала мне список всех, кто там работает с их идентификационными номерами. Четверо на полной ставке, у двоих неполный рабочий день. Я пробила их по базе Судебного реестра и еще по одной компьютерной базе. У пятерых все чисто. А вот у одного… — Ну? — Пришлось здорово поломать глаза, пока все на мониторе не прокрутила. В основном наркотики. Подозревался в сбыте героина и морфия. Но получил срок за хранение небольшой партии гашиша. Имел еще ходки за кражу со взломом и два ограбления банков при отягчающих обстоятельствах. — С применением насилия? — У него пистолет был во время одного из ограблений. Не стрелял, правда, но пистолет был заряжен. — Блестяще! Это наш человек. Ты просто ангел. Как его зовут? — Альф Гуннеруд. Тридцать два года. Адрес — улица Тора Ульсена, девять. Судя по всему, проживает там один. — Повтори имя и адрес. Беате повторила. — М-м… странно только, как он с такой репутацией смог устроиться слесарем. — Владельцем фирмы записана Биргер Гуннеруд. — Тогда понятно. Ты уверена, что все о'кей?