— Plomero. Водопроводчик. Халворсен передал эту скудную информацию в бразильское посольство, сотрудники которого воздержались от язвительных замечаний и вежливо пообещали сделать все от них зависящее. Винтовка AG-3, которой Тронн пользовался в момент ограбления, принадлежала Льву и хранилась на чердаке в Дисенгренде. Но происхождение установить не представлялось возможным, поскольку серийные номера оказались сбиты. Рождественский вечер для консорциума страховых обществ «Нордеа» наступил раньше положенного, ведь все украденные на Бугстадвейен деньги до единой кроны были найдены в багажнике машины Тронна. Шли дни, шел снег, и продолжались допросы. В пятницу во второй половине дня, когда все уже порядком намаялись, Харри спросил Тронна, почему его не вывернуло, когда он убил свою жену выстрелом в голову — ведь он не выносит вида крови? Тронн долго смотрел в объектив видеокамеры в углу. А потом просто покачал головой. Но когда допрос закончился и они возвращались по «Кишке» в камеру предварительного заключения, он вдруг обернулся: — Кровь, Харри, разная бывает. В выходной Харри, сидя на стуле у окна, наблюдал, как Олег с соседскими пацанами строит снежную крепость в саду перед деревянной виллой. Ракель спросила, о чем он думает, но Харри на вопрос не ответил, а вместо этого предложил прогуляться. Она надела ушанку и варежки. Когда они шли мимо Холменколлена, Ракель спросила, не пригласить ли им отца и сестру Харри к ней домой на Рождество. — Ведь, кроме нас, никого больше не будет, — сказала она и стиснула ему руку. В понедельник Харри и Халворсен вернулись к делу Эллен. Они начали с самого начала. Опросили известных им уже свидетелей, снова прочли прежние рапорты, проверили информацию от агентов и выявленные еще тогда следы. Как выяснилось, ведущие в никуда. — У тебя есть адрес того, кто видел Сверре Ульсена вместе с одним типом в красной машине на Грюнерлёкка? — спросил Харри. — Квинсвик. Он зарегистрирован по адресу родителей, но мы его там вряд ли застанем. Войдя в пиццерию Херберта, Харри не лелеял особых надежд что-то разузнать о Рое Квинсвике. Но поставив кружку пива одному пацану с логотипом Национального Альянса на футболке, он почерпнул весьма важную информацию о том, что долг сохранять тайну на Роя больше не распространяется, поскольку недавно он бросил своих бывших дружков. Рой, по-видимому, встретил девушку-христианку и утратил веру в нацизм. Никто не мог сообщить ее имя или адрес, по которому Рой нынче проживает, но кто-то вроде бы видел его распевающим псалмы среди членов Филадельфийской общины. Метель намела сугробы, и на центральных улицах замельтешили снегоуборочные машины. Женщину, в которую стреляли во время ограбления филиала «Норвежского банка» в Гренсене, выписали из больницы. На фотографиях в «Дагбладет» она показывала пальцем на то место, куда вошла пуля, и, приложив два пальца к груди, отметила расстояние до сердца. Как было написано в газете, теперь она собиралась весело встретить Рождество дома с мужем и ребенком. На той же неделе в среду в десять утра Харри сбил снег с ботинок и постучал в дверь конференц-зала № 3 Управления полиции. — Входи, Холе, — услышал он громовой голос судьи Вальдерхауга, руководителя комиссии Службы внутренней безопасности полиции, расследующей инцидент со стрельбой в районе Пакгауза. Харри сел на стул перед собранием из пяти человек. Кроме судьи Вальдерхауга в группу входили прокурор, два следователя, женщина и мужчина, и адвокат Ула Лунде, лихой, но способный и реально мыслящий парень, с которым Харри был знаком. — Нам бы хотелось до рождественских отпусков представить заключение прокурору города, — начал Вальдерхауг. — Не мог бы ты по возможности кратко и подробно изложить свою позицию по этому делу? Харри рассказал о своей недолгой встрече с Альфой Гуннерудом под аккомпанемент стука клавиатуры следователя, набиравшего его показания. Когда он закончил, судья Вальдерхауг поблагодарил его, порылся в бумагах, пока не нашел нужную, и посмотрел на Харри поверх очков. — Нам бы хотелось знать, не был ли ты удивлен, услышав, что Гуннеруд направил оружие на полицейского, исходя из своего впечатления о нем во время вашего краткого рандеву? Харри вспомнил, о чем подумал, увидев Гуннеруда в подъезде. Пацан, боящийся, что его сейчас снова побьют. Но никак не хладнокровный убийца. Харри встретил взгляд судьи и ответил: — Нет. Вальдерхауг снял очки: — Но ведь когда Гуннеруд увидел тебя, он не полез за оружием, а предпочел убежать. Почему же, по-твоему, встретив Волера, он изменил тактику? — Не знаю, — ответил Харри. — Меня там не было. — То есть ты не считаешь, что это странно? — Считаю. — Но ты ведь только что сказал, что не удивился. Харри слегка откинулся на спинку стула: — Я уже долгое время служу в полиции, господин судья. И меня больше не удивляет, что люди совершают странные поступки. Даже убийцы. Вальдерхауг снова надел очки, и Харри показалось, что на его морщинистом лице промелькнула легкая улыбка. Ула Лунде кашлянул: — Как тебе известно, старший инспектор Том Волер был на короткий период отстранен от исполнения служебных обязанностей в связи с закончившимся подобным же образом задержанием молодого неонациста. — Сверре Ульсена, — пояснил Харри. — В тот раз Служба внутренней безопасности не нашла оснований рекомендовать прокурору города возбудить уголовное дело. — Вы всего неделю работали, — сказал Харри. Ула Лунде вопросительно посмотрел на Вальдерхауга. Тот кивнул. — Так или иначе, — продолжил Лунде, — мы, разумеется, находим поразительным факт, что тот же человек вновь оказался в той же ситуации. Нам известно, что в полицейском корпусе силен дух корпоративной солидарности и сотрудникам неприятно ставить коллег в неловкое положение… э-э… как бы это… — Заложив их, — подсказал Харри. — Что-что? — По-моему, ты слово «заложить» подыскивал. Лунде снова обменялся взглядами с Вальдерхаугом: — Я знаю, что имею в виду, но мы предпочитаем называть это «сообщать важную информацию», чтобы правила игры соблюдались. Ты не согласен, Харри? Передние ножки стула, на котором сидел Харри, со стуком опустились на пол: — Да в общем-то да. Просто я в терминах не так силен, как ты. Вальдерхауг уже больше не мог скрывать улыбку. — Не слишком в этом уверен, Холе, — сказал Лунде, у которого на губах тоже появилась улыбка. — Хорошо, что ты согласен со мной, и раз уж ты много лет работал вместе с Волером, мы исходим из того, что ты хорошо знаешь его характер. Сотрудники, с которыми мы уже беседовали, отмечали бескомпромиссный стиль обращения Волера с уголовниками, а порой и не только с ними. Разве Том Волер настолько безрассуден, чтобы вдруг застрелить Альфа Гуннеруда? Харри долго смотрел в окно. За снежной пеленой лишь угадывались контуры Экебергского кряжа. Но он знал, что кряж на месте. Сидя за столом в кабинете Управления, он годами наблюдал его там, и он навсегда там останется, зеленый летом, черно-белый зимой. Его не сдвинуть с места, он навсегда пребудет там, и это просто факт. А самое замечательное в фактах то, что можно не думать, желательны они или нет. — Нет, — сказал Харри, — Том Волер не настолько безрассуден, чтобы вдруг застрелить Альфа Гуннеруда. И если кто-то из членов комиссии обратил внимание, что Харри чуточку выделил слово «безрассуден», никто, во всяком случае, ничего не сказал. Когда Харри вышел в коридор, со стула возле двери поднялся Вебер. — Пожалте, следующий, — сказал Харри. — Это что у тебя? Вебер поднял пластиковый пакет: — Пистолет Гуннеруда. Ладно, пойду, хочу поскорее отделаться. — М-м, — Харри выудил из пачки сигарету. — Необычная пушка. — Израильская, — пояснил Вебер. — «Иерихон-941». Харри все смотрел на закрывшуюся за Вебером дверь, пока проходивший мимо Мёллер не обратил его внимание на то, что он стоит с незажженной сигаретой во рту. В убойном отделе было непривычно тихо. Сыщики и следователи поначалу шутили, что Забойщик впал в зимнюю спячку, а теперь — что дал себя убить и тайно похоронить, чтобы стать вечной легендой. Снег покрывал городские крыши, сползал и снова засыпал их, а трубы спокойно дымили. Отделы по раскрытию убийств, грабежей и сексуальных преступлений устроили совместную встречу Рождества в столовой. Бьярне Мёллер, Беате Лённ и Халворсен оказались соседями по столу. Между ними стоял незанятый стул и тарелка с карточкой на имя Харри. — Где он? — спросил Мёллер и налил вина в бокал Беате. — Разыскивает одного из приятелей Сверре Ульсена, он, по его словам, видел Ульсена с каким-то типом в ночь убийства, — ответил Халворсен, пытаясь открыть бутылку пива одноразовой зажигалкой. — Ужас какой, — сказал Мёллер. — Передай ему, что он до смерти доработается. Уж на рождественскую-то вечеринку можно было выкроить время, несмотря ни на что. — Скажи ему об этом сам, — возразил Халворсен. — А может, он просто не захотел прийти, — предположила Беате. Мужчины посмотрели на нее и улыбнулись. — А что тут такого? — рассмеялась Беате. — Вы думаете, я Харри не знаю?