– Ничего, – почти прошептал парень. Серый нахмурился еще больше. – Нет, так дело не пойдет, – покачал он головой. – Выкладывай, откуда с Боровцевым знаком, зачем на людей в подворотне напал и как вообще до жизни такой докатился? – С Бором и Колькой служили вместе, – вздохнув, начал каяться парень. – Но особо не общались, они старше были, и по возрасту, и по званию. А так я шофером был. Я в машинах, как ботаник в бабочках, разбираюсь, – пояснил Фома. – Если что ломалось, меня сразу же вызывали. – «Опель» ты угнал? – перебил Сереня. – Я, – глухо подтвердил Ефимцев и покаянно замолчал, видимо, ожидая приговора. – Дальше давай, – вместо этого поторопил Серый. – Ну вот, после армии я ни с кем из сослуживцев не общался. Вернулся домой, мама к себе в магазин работать охранником пристроила. А недели две назад, когда я на смене был, кто-то меня по имени окликнул. Гляжу, Степка Боровцев. Я еще удивился, чего он мне так обрадовался, мы ведь и не общались толком. Ну он остановился, мы немного поболтали, а потом Бор ушел. А еще через несколько дней он опять объявился, когда я уже со смены уходил, и предложил мне подзаработать. Сказал, дело плевое, только машина нужна, а деньги пообещал немалые. Еще сказал, что если справлюсь, заказы регулярно будут. Ну я и согласился: подумал, может удастся хоть на комнату скопить, – горько вздохнул парень и умолк. – И? – не остался доволен услышанным Серый. – Ну и оказалось, что предлагал Бор людей грабить. За день до дела показал «Опель» старый, сказал, что родственника его, а ключей нет. Ну я открыл, завел. Мы тачку к Степану под окна перегнали. А с утра Бор собрал нас и велел по городу кататься. Потом ему адрес сообщили, и мы туда поехали. Того, что произойдет, я честно не ожидал, – искренне заявил парень и с надеждой уставился на Серегу. – То, что у ограбленных взяли, где? – У Степана. Наличные он, правда, сразу разделил, а остальное обещал продать. У меня все здесь, могу вернуть? – Не надо, – раздраженно бросил Серый. – Боровцев с тех пор не объявлялся? – Неа. И телефон у него не доступен. – Адрес, по которому ты «Опель» доставлял и телефон Бора запиши. Фома тут же подскочил, сделал, что было велено, и слегка трясущимися руками передал бумажку. Серый взглянул на каракули и едва заметно поморщился. – Так вы не будете заявление на меня писать? – уже у двери шепотом спросил Ефимцев. – С херней всякой завязывай, – напутствовал вместо ответа Сереня, и мы покинули квартиру. Возле машины я с товарищами распрощалась и отправилась опять на завод, а мужчины – по домам. Причем, Ковальский, как ни прискорбно, – ко мне. Разозлившись на это обстоятельство, я велела ему приготовить ужин и прочистить трубу в ванной, потому как вода стала плохо уходить. Макс с поразительной готовностью пообещал к моему приходу все сделать, но я не очень-то в это поверила. До работы я доехала быстро, кивнула удивленной охране и собственным ключом отперла административное здание. Со странным спокойствием я двигалась по освещенным дежурным светом коридорам и мысленно ушла в работу с головой, сортируя в уме задачи и отделяя первостепенные от несущественных. В тишине и покое поработать удалось на славу, документы разгребались с такой скоростью, будто кто-то неведомый мне помогал и толкал под локоть. Территорию завода я покидала довольная собой, когда солнце уже давно село, а стрелки часов приближались к полуночи. Дверь собственной квартиры отпереть я не смогла, потому что замок был закрыт изнутри. Пришлось воспользоваться звонком. Макс открыл с недовольной заспанной физиономией и тут же набросился на меня: – Ты время видела! В подворотне что ли мало досталось? От подобной наглости я аж опешила и не сразу нашлась, что ответить. Так мы и стояли: гневный Ковальский в проеме двери, а я, уставшая и растерянная, – напротив. – Ковальский, ты ничего не перепутал? – отмерла я. – По-моему ты просто таксист, которому негде жить, и уж никак не мой папа, брат или муж! – холодно процедила я и оттолкнула того с дороги. Голова к ночи начала раскалываться, ноги – гудеть. И если учесть, во сколько мне пришлось сегодня проснуться, удивляться этому не стоило. Я скинула туфли, поставила портфель на полку и прошла на кухню. Не ожидая увидеть ничего хорошего, распахнула дверцу холодильника. Оттуда на меня смотрела жаренная картошка и салат. Я удивленно моргнула, убеждаясь, что мне не мерещится. Вполне себе не дурно для холостяка. Неужто блондин и слив починил? Но поблагодарить Макса я не смогла, так как тот в это время обиженно сопел с дивана. Я поела, убрала за собой и, наскоро приняв душ, рухнула в постель. ВС Проснулась я весьма предсказуемо уже ближе к полудню. Торопиться никуда было не нужно, поэтому я вяло ковыряла вилкой яичницу и про себя рассуждала. То, что Бор до сих пор не объявился, следуя моей логике, говорило лишь об одном – Степан заглянул в документы, и что-то в них сообразил. А случайно он их забрал, или по чьей-то наводке – не важно. Так что ждать, пока он сам объявится и караулить парадную – дело заведомо гиблое. Готова поспорить, что загород Татьяна прокатилась с единственной целью: любовничка проведать. И обыск на даче в эту версию очень даже вписывается: кто-то помимо нас о документах знает (например, заказчик), и очень даже торопится их заполучить. Ну или этот Бор еще кому-то сильно насолить успел. Кстати, надо будет поинтересоваться у Серени, узнал ли он хоть что-нибудь насчет этой дачи. Вывод в любом случае у меня был один: документы вне всяких сомнений у Боровцева. Вот только найти парня – проблема. То, что два остальных сообщника не при делах, и толком о цели нападения ничего не знают, сомнений не вызывало. Еще раздражало, что я уже столько дней терплю у себя таксиста, но так и не выяснила, что же с этим Ковальским не так. А то, что с парнем явно нечисто, стало уже ясно даже мне. В раздражении я отбросила вилку и встала из-за стола. – Потише можно? – донеслось с дивана. Это то и сыграло роль последней капли, переполнившей чашу моего терпения. – Я у себя дома, вообще-то. Сколько хочу, столько шума и произвожу! – огрызнулась я. – Тебя совсем приличиям не учили, да? – возмутился Ковальский с дивана. С моего, между прочим, дивана! – И это мне говорит неотесанный болван, который провожает женщину свистом! – Надо же, какая нежная нашлась, – так же, как и я, не мог успокоиться блондин. – Да ты мне с тех пор слова доброго не сказала! – Вот и проваливай туда, где с тобой по-другому разговаривают! – я вконец разозлилась и подошла к дивану. Попыталась схватить одеяло, но Макс вцепился в него, как в последний оплот своей чести. – А может это тебе поучиться нормально с людьми общаться? – продолжал он выводить меня из себя, не отпуская при том одеяла. – Глядишь, и мужик приличный тогда появится. – Да глядя на тебя, любое желание отпадает, – парировала я и отошла, швырнув конец, за который тянула, Максу в лицо. Пылая гневом, я дошла до барной стойки, схватила кувшин и вернулась к дивану. Все это время блондин прижимал к животу отвоеванную добычу. Я, недолго думая, опрокинула всю воду на макушку нахалу. Тот вскочил и с воем кинулся на меня, но запутался в одеяле. Его фиаско дало мне небольшую фору, и я успела добежать до шкафчика и вооружиться скалкой. Приближающегося врага я встретила лицом к лицу. А потом пригляделась получше и разъяренно взревела: – Ковальский! – Что? – округлил тот глаза в удивлении. – У тебя усы отклеились! С-с-скотина… – прошипела я и бросилась в сторону обманщика. Тот поднес пальцы к губам, удостоверился, что я не вру, и ловко кинулся на меня. От неожиданности я даже не успела воспользоваться скалкой. Макс схватил меня, развернул и обнял сзади, зафиксировав руки. – Ах ты крыса вонючая! – с изрядной долей удивления возмущалась я, брыкаясь в его железной хватке. – Немедленно отпусти! Проник ко мне в дом, кофе посмел наливать! Забирай свои крысиные пожитки и молись, чтобы Сереня тебя не нашел. Пригрела змею на груди! – Тише-тише, успокойся, – бормотал мне на ухо подлец. – Я все могу объяснить. – Засунь свои объяснения себе в одно место, – шипела я и извивалась в попытке освободиться. Уж слишком сильно задел чужой обман. Но куда там – блондин был, как это ни прискорбно, сильнее. – Регин, я тебя отпущу, если пообещаешь успокоиться и поговорить. – Да говорить ты с полицией будешь, предатель вонючий! – Регина, так мы ни к чему не придем, – качая головой, увещевал предатель. И тут к моему счастью прозвенел звонок. Макс потащил меня в коридор, словно заложницу, и, посмотрев в глазок, распахнул дверь. На пороге стоял Серый и недоуменно на нас пялился. – Сереня, у него усы ненастоящие, – тут же пожаловалась я единственному оставшемуся в наличии соратнику. – Знаю, – хохотнул тот и обратился к Максу: – Да отпусти ты ее. – Не могу, она буйная, – посетовал блондин. – И ты, Серый? – взревела я, разочаровавшись во всех мужчинах скопом. – Оба пошли вон из моего дома. А с Басковым я и без вас разберусь. Может даже в любовницы к нему пойду, тогда он мне все простит, – добавила я со злости. – Ты сначала с одним любовником разберись, – попенял Серега, имея в виду, конечно, Евгешу. – Теперь вот носишься по городу. – У нее есть любовник? – удивился Ковальский. – Он мне уже не любовник, – зачем-то оправдалась я, и Макс тут же меня отпустил. – Кофе нальешь? – обратился ко мне Сереня, без приглашения проходя на кухню. Я понуро побрела следом. – У меня только крысиный. Будешь? Серега со смехом согласился, и я выразительно посмотрела на хозяина кофемашины. Ковальский все понял и принялся готовить напиток. А заодно и бутерброды. Пока Макс был занят, я обратилась к Серому: – И кто он такой? – кивнула я на блондина, который без пышных пшеничных усов стал выглядеть как-то по-человечески. Возможно даже слегка привлекательно, если забыть о его отвратном характере и тяге ко лжи. – Ковальский Максим Андреевич, – охотно просветил меня друг, за что удостоился убийственного взгляда, а я почти согнула вилку, которую крутила к тому моменту в руках. – Почему ты в этом так уверен?