– В порядке. Они в таких же гостевых, – и, пока я не успела еще сильнее разжалобить, быстро покинул комнату, не забыв запереть дверь на ключ. Брезговать едой я не стала, мало ли когда теперь понадобятся силы. Но могла бы и не стараться: все время до вечера пришлось просидеть взаперти, так что быть съеденным калориям теперь лишними сантиметрами на моих стратегически важных местах. Я лежала на спине поперек кровати, закинув ноги на стену. Подол платья предсказуемо сполз вниз и обретался на совсем уж неприличных высотах. Точнее выражаясь, низинах. Но это меня волновало мало – я пялилась в абсолютно белый потолок и пребывала в своей стихии: наметывала план и прорабатывала варианты. Раз уж мы должны предложить что-то Баскову, к моменту, когда он вызовет нас на рандеву, нужно постараться и быть во всеоружии. Не знаю, какие там козыри в рукавах у напарников, но просто лежать и надеяться на лучшее было глупо. Наконец, «предложение века» было придумано и даже обросло деталями, не зря все-таки в паек они включили шоколад – глюкоза моему мозгу всегда шла на пользу. На ужин нас пригласили спуститься. Пришлось внедряться в лодочки и следовать за слегка порозовевшим парнем, что, придя за арестанткой, увидел ту в не совсем обычной позе мыслительницы. За столом уже сидел сам Басков в компании слегка напряженных Сереги и Макса. Последних я как следует оглядела, но видимых признаков какого-либо свершившегося насилия не нашла. На душе стало легче. При виде чиновника, который продолжал разыгрывать роль гостеприимного хозяина, я опять начала мандражировать. В его улыбки и показушную лояльность не верилось абсолютно, примерно так же, как в торжественную радость тетечек из ЗАГСа. – А вот и наша прекрасная Регина, – тепло поприветствовал меня чиновник и указал на стул рядом с собой. Я послушно села на почетное место и положила салфетку на колени. Сервирован стол был в лучших традициях, что вызвало очередной приступ недоумения. Хозяин застолья любезно наполнил мою тарелку. Ковальский тем временем безмолвно вопрошал взглядом, все ли со мной в порядке. Я легонько кивнула. Серый жест тоже заметил и выдохнул как будто с облегчением. Павел Анатольевич заливался соловьем: сначала хвалил своего повара, вещал о том, что предпочитает во всем красоту и изящество, потом плавно съехал на комплименты мне, что уже заставило всерьез насторожиться. Цель нашего пребывания в этом доме, а уж тем более странного ужина была совсем не ясна. Басков балаболил, Ковальский с Серегой изредка вставляли пару слов, я злилась на этот театр абсурда, но прекратить чужую самодеятельность, ясное дело, не могла. Наконец виновник торжества замолчал, промокнул губы салфеткой и велел принести вино. Один из охранников тут же вышел и вскоре вернулся с бутылкой. Интересно, тот повар, которого так щедро хвалил чиновник, кашеварит в переднике поверх униформы охраны? Чем-то это все мне военное положение напоминает. Пока я хмурила лоб, Басков успел лично разлить красное сухое по бокалам и пуститься в пространные рассуждения о виноделии. На моей памяти, кстати, это был первый раз, когда я видела Серегу, употреблявшего вино. Аккуратный бокал в его лапище смотрелся несуразно. Чтобы не ляпнуть чего лишнего, я ела. Басков, невзирая на словоохотливость, успевал следить за моей тарелкой и подкладывал все новые и новые блюда. Я не возражала, поминая известную фразу о том, что иногда лучше жевать, чем говорить. Наконец Павел Анатольевич, витиевато выражаясь, подобрался к теме нашей «охоты» за документами и в лучших традициях проныр-журналюг заставил давать комментарии, а потом Максу с Серегой и вовсе пришлось пересказать все наши приключения. Не знаю, вполне возможно, что весь этот театр одного актера раздражал их не меньше, чем меня, но говорили парни вполне спокойно и недовольства никоим образом не выказывали. «Развлекается за наш счет, козел!» – злобно думала я, разрезая отбивную на мелкие кусочки и кивая в нужных местах. Теперь смысл ужина и сладких речей стал более-менее понятен. – Это все, конечно, хорошо. Однако, пора бы перейти к тому, зачем мы здесь собрались, – подвел черту хозяин и повернулся ко мне. – С вашими друзьями, Регина Аркадьевна, мы уже все обсудили. Так что остались только вы. И прежде, чем вы начнете говорить, хочу заметить, что отдаю себе отчет в том, что вы в данной ситуации, с одной стороны, лишь жертва обстоятельств, но с другой – едва ли не главное действующее лицо. Так случилось, что близкий вам человек хотел решить за ваш счет свои проблемы и поступил с вами не совсем по совести. И поверьте, лично у меня к нему претензий не меньше, чем у вас. Признаться откровенно, я очень рассчитывал на то, что Евгений Андреевич, зная о ваших проблемах, все же объявится. К сожалению, его трусость оказалась сильнее его к вам привязанности. Я скривилась: слышать о том, как ошиблась в мужчине, с которым провела почти десяток лет, было неприятно. Как будто очевидная подлость Евгеши прямо указывала на мою житейскую некомпетентность. А я благодаря авторитарному воспитанию мамы привыкла все делать хорошо. Вот такая психологическая травма из детства. Басков тем временем продолжил: – Однако я не привык спускать все на тормозах, да и, признаться честно, не достиг бы в жизни всего того, что достиг, раздавай я прощение направо и налево. В конце-концов мы не в церкви, верно?. Но вы мне чисто по-человечески симпатичны, – вскинул он руку. – Поэтому я в чем-то готов пойти вам навстречу, – наконец-то закончил свою проникновенную речь Басков и вновь с отеческой теплотой во взоре уставился на меня. Ясное дело, я не поверила ни единому слову, что так старательно выплескивал в мои уши чиновник. Единственное, что я поняла, так это то, что Баскову от меня нужна некая моральная компенсация, причем явно не в денежном эквиваленте. Натура, думаю, тоже не подойдет. Я помолчала, прикидывая, насколько мое предложение соответствует чиновничьим запросам, а потом заговорила: – Вы, Павел Анатольевич, безусловно правы и насчет Евгения Андреевича и насчет его низкого поступка. Такой подлости я от бывшего друга, признаюсь, не ожидала, – Басков с деланным понимаем покивал. – Так вот, учитывая наличие и у вас, и у меня к нему претензий, а также, имея в виду ваши широкие возможности, осмелюсь предложить вам следующее… Евгеша, конечно, трус, но больше всего на свете любит деньги. Да к тому же еще и тщеславный. Вот на этом я и предлагала сыграть. Учитывая некоторые ресурсы Баскова, шансы на успех были серьезные. Всего-то и надо было объявить широко известного бизнесмена Аверина трагически погибшим вместе со всей семьей. Уверена, душещипательные сюжеты в новостях по всем каналам дойдут и за границы нашей Родины, где бы Евгеша не обретался. А дальше я объявляю себя беременной от безвременно ушедшего и единолично претендую на наследство. В итоге чиновник получает либо Евгешу, который подобной несправедливости не стерпит и явится воевать за справедливость, либо весь его бизнес и не обналиченные активы. Басков некоторое время пребывал в задумчивости и барабанил пальцами по столу. – И как я получу его бизнес, если Аверин струсит, а ребенок в положенный срок не появится. – Тут я рассчитываю на ваши полномочия, – пришлось сознаться и кротко улыбнуться. Басков расхохотался, видимо овечьи улыбки – не мой конек. – Ну и хватка, – с долей одобрения подивился он. – Надо признать, план хорош, но нуждается в некоторых коррективах. Первое, о чем нужно побеспокоиться, – чиновник впился взглядом в Серегу. – В каких вы отношениях с работодателем? – С бывшим работодателем, – дотошно поправил Серый. – С недавних пор в антагонистичных. – Он поддерживает с вами связь? – Последний раз дней десять назад. – Хорошо, – кивнул сам себе чиновник. – Теперь мне нужен кто-то, кого Аверин до зубовного скрежета терпеть не может, желательно человек, с которым у него давние счеты. Подтолкнем беглеца к нужному нам решению. Сереня призадумался и хмыкнул: – Как минимум трое. – Что ж, поздравляю, Регина, похоже у вас будет выбор. Я, если честно, не совсем его поняла, но на всякий случай согласно кивнула. – А теперь, как бы ни была мне приятна ваша компания, пришло время расходиться. На завтра у нас запланировано еще одно мероприятие, – Басков встал из-за стола и кивнул охране. Последняя фраза царапнула слух, но ребята-охранники уже подошли, чтобы молчаливо, но беспрекословно сопроводить нас. Макс под бдительным взглядом конвоиров переплел наши пальцы. По руке тут же разлилось тепло, захотелось заныть и начать проситься к нему в комнату. Пришлось держаться. Оказалось, что всех нас разместили на третьем этаже, только моя комната была последней по коридору. Перед тем, как расстаться, Макс поцеловал меня и шепнул, что все будет хорошо. Серый сжал чуть ли не в медвежьих объятиях, потрепал по волосам и объявил, что я «молоток». Дальше нервировать охрану никто не стал, и мы покорно разбрелись по комнатам. На ночь нас также заперли. Я опять повалилась на кровать и только в тот момент поняла, как сильно тряслись мои руки. Причем до прощания с парнями я еще держалась, но после их поддержки самоконтроль дал трещину, и вся тяжесть вынужденного одиночества накрыла с головой. Что скрывать, в компании хороших людей всегда легче справляться с чем бы то ни было. А сладким речам Баскова я не доверяла и готова была спорить на что угодно, впереди нас ждут те еще испытания. Я мечтала поскорее вернуться домой, к обычной жизни, а потому ночь тянулась до невыносимого долго. Сон никак не шел, чужая кровать была неуютной, а полупрозрачная штора совсем не давала темноты. Так я и маялась в сумерках, крутясь с боку на бок и жонглируя подушкой и одеялом, то проваливаясь в зыбкую дрему, то выплывая обратно. Когда дверь в комнату открылась, и кто-то негромко велел выходить, я подскочила, словно только и ждала той команды. Казалось, что я не спала ни секунды, хотя, наверное, все же дремала, но беспокойный мозг все это время был настороже. Я быстро умылась, сполоснула рот и надела вчерашнее платье. Волосы скрутила в узел и зафиксировала карандашом, что лежал на столике возле кресел. В коридоре уже ждал знакомый с вечера охранник, либо его двойник, чему бы я даже не удивилась. Мы спустились на первый этаж и, минуя столовую, оказались в холле. Отсутствие завтрака, с одной стороны, огорчило, а с другой – я была бы рада побыстрее оказаться дома. Да и застольные беседы с чиновником – то еще удовольствие. – Доброе утро, Регина Аркадьевна, – поприветствовал меня тот. Выглядел Басков в отличие от меня отдохнувшим, а его джинсы с футболкой прозрачно намекали, что ожидает нас явно не деловая встреча. – Как вам спалось? – Спасибо, чутко, – отозвалась я и вгляделась в стоявших тут же Макса и Серегу. Оба мужчины были напряжены до предела, а я в который раз задалась мыслью о том, что же нас ждет. В животе что-то нехорошо сжалось, а горло как будто стиснула чья-то рука. – Что ж, тогда прошу всех по машинам, – чиновник хлопнул в ладоши. Охрана вежливо сопроводила нас в гараж, замыкал шествие сам Павел Анатольевич. Для поездки нам любезно предоставили «Гелендваген» Сереги, за рулем которого почему-то сидел незнакомый товарищ. Серега недобро сощурился, однако молча сел спереди. Из весьма красноречивого взгляда друга следовало, что вести его «ласточку» следует со всей аккуратностью. Неизвестный водитель как будто даже на это согласно кивнул. К нам назад сел еще охранник, и после этого машина плавно тронулась с места. Надо сказать, ехал парень как на экзамене в ГАИ, даже пристегнуться не забыл – настолько мрачный вид был у Серого. Это меня, конечно, слегка развеселило, но окончательно отвлечь не смогло. Басков с полной машиной охраны пристроился нам вслед, а из гаража гостевого домика выехал еще автомобиль и «повел» колонну. Что творилось внутри, разобрать не представлялось возможным из-за наглухо тонированных окон. Два черных седана и один внедорожник неслись по трассе, удаляясь все глубже в область, а я, как можно теснее прижавшись к Максиму, пыталась понять, куда мы едем, и зачем нам столько охраны. По всему выходило, что ничего хорошего впереди не ждет. Единственным, что не давало окрепнуть уверенности в том, что мы все скоро умрем, был вчерашний разговор и наша с Басковым договоренность. Я пыталась приободрить себя мыслями, мол, умирать так хотя бы вместе, в один день, пусть и без «долго и счастливо», но как-то оно не приободрялось. Я стискивала в ледяных ладонях руку Макса и изо всех сил боролась с порывом прорыдать «мы все умрем!». Ковальский периодически целовал меня в висок, даря, пусть и мимолетное, чувство защищенности. Серега обеспокоенно поглядывал на нас, но в присутствии посторонних стойко молчал. Спустя минут сорок мы парковались на безлюдной полянке глубоко в лесу. И при других обстоятельствах она бы мне жуть как понравилась, но в тот момент я могла лишь мелко дышать, содрогаясь от накатывающих перспектив. Сейчас из двух возможных зол я бы точно выбрала порно, да кто ж меня спрашивал! – Уверен, вы хотите знать, почему я вас сюда привез, – неожиданно подошел со спины Басков. Свалиться мне не дало лишь то, что с одной стороны меня обнимал Ковальский, а с другой – подпирал Серега. Чиновник тем временем продолжал: – На самом деле все просто. Я – человек привычки и очень не люблю, когда без спроса вмешиваются в мою жизнь. Еще я предпочитаю, чтобы все шло своим чередом, а люди вокруг, как и их поведение, были максимально предсказуемыми и не доставляли хлопот. Поэтому здесь и сегодня каждый присутствующий получит согласно заслугам. Давайте, ребята, – скомандовал чиновник охране. Слезы, что потекли из моих глаз, мешали видеть; да и смотреть на что-либо, если честно, не хотелось. Сдаваясь, я прикрыла веки. Мелькнула мысль, что убивать человека, глядя тому в глаза, сложнее, но мне было уже все равно. Тут раздался звук открываемых дверей автомобиля, короткие команды и чей-то стон. Я резко распахнула глаза, не ожидая присутствия кого-либо еще. На поляну под прицелами нескольких пистолетов выволокли мужчину с залепленным ртом и связанными сзади руками. Антонов в помятом костюме вылез следом. Серега и Макс, не сговариваясь, задвинули меня себе за спины, укрыв от разворачивающейся драмы между собой и стоящим позади автомобилем. Басков опять принялся говорить: – Сейчас, мои дорогие гости, вы увидите, чем чревато совать нос в чужие дела и пытаться извлечь выгоду там, где не следовало бы. Действуйте, господин Антонов, – обратился он к бизнесмену, в чью трясущуюся руку тут же был вложен пистолет. – Вы лично приговорили подручного, дабы спасти собственную шкуру. Теперь же пришло время приводить приговор в исполнение. Они стояли по центру поляны, Антонов и, как я поняла, Боровцев, связанный и поставленный на колени, окруженные дулами пистолетов. Сам Басков руководил казнью, стоя неподалеку, мы же наблюдали за всем с периферии и даже могли попытаться сбежать, но вряд ли это пошло бы нам на пользу. Бордовое лицо бизнесмена почти красиво контрастировало с бледно-голубой рубашкой, что была на нем надета, на лбу крупными каплями выступил пот, хотя рано утром в лесу не было жарко. Лично меня в тот момент бил озноб, а пальцев рук и ног я попросту не чувствовала. Минут пять ничего не происходило, Боровцев не желал упрощать задачу собственному нанимателю и, глядя тому прямо в глаза, как-то обреченно ухмылялся, явно осознавая, что в любом случае это последняя ухмылка в его жизни. Однако, страха в глазах мужчины я не разглядела, одну лишь горечь. Пистолет в нетвердой руке бизнесмена ходил ходуном. – Глеб, помоги ему, – скомандовал чиновник, видимо, устав ждать. Из круга охранников вышел один и приставил пистолет к виску Антонова. Спустя пару секунд раздался смягченный глушителем выстрел, и связанный Боровцев рухнул лицом в траву. Новоиспеченного убийцу тут же стошнило на собственные ботинки. Я стиснула рот ладонью, пытаясь сдержать то ли крик, то ли рыданья, и радовалась, что нас не покормили. Глеб вытащил из безвольной руки бизнесмена оружие и выстрелил в голову Боровцева еще раз с настолько безразличным видом, словно проверял, сварилась ли картошка или пока еще была с сырцой. После такого уже и я согнулась пополам и испачкала траву под ногами желудочным соком. – Приберите здесь, – распоряжение Баскова донеслось как сквозь вату, пока мой желудок продолжало выворачивать наизнанку. – Этого высадить через десять километров, до города пускай сам добирается. Наконец я смогла выпрямиться и вытерла губы за неимением ничего лучше ладонью. Макс тут же прижал меня к себе, развернув спиной к треклятой поляне. Откуда-то сбоку возник наш похититель и разразился очередной проникновенной речью: – Ну-ну, дорогая Регина Аркадьевна, будет вам, – похлопал он меня по спине на дружеский манер. – Смею напомнить, что для вас все закончилось не в пример благоприятнее. Надеюсь, небольшое преступление, соучастниками которого все мы сегодня стали, отобьет у вас даже помыслы о том, чтобы воспользоваться нечаянными знаниями в корыстных целях. Ничего личного, как понимаете, всего лишь мера предосторожности с моей стороны. Ну и, конечно же, надеюсь на благополучное завершение нашего с вами дела. Не затягивайте со спектаклем, новости о преждевременной и глубоко трагической гибели вашего любовника и всей его семьи я беру на себя. Надежного врача-акушера я тоже вам найду. И помните, мои люди будут за вами наблюдать. На прощание чиновник выразил надежду, что все случившееся пойдет нам исключительно на пользу и попросил «не серчать на старика». Ублюдок. Еще несколько минут я слушала благословенную тишину и пыталась хоть как-то прийти в себя. Поляна к тому моменту опустела, лишь Серегин «Мерседес» сиротливо стоял в сторонке, сверкая на солнце раскрытой водительской дверцей, да принялись чирикать какие-то птицы. Труп, и тот отсюда увезли. – Ты как? – спросил Серый, когда я набралась сил отлепиться от Макса. – Нормально вроде, – прохрипела я, потому что, ну а какой был выбор? Мужчины переглянулись и под ручки повели меня к машине. Ковальский был так деликатен, что даже сел со мной сзади, оставив почетное переднее сиденье пустовать. Домой мы ехали в тишине, никто не проронил ни слова, и даже радио не пришло мысли включить. Всю дорогу приходилось себя развлекать изучением пейзажа, ибо стоило только мне прикрыть глаза, как я снова и снова была вынуждена смотреть на последнюю ухмылку Боровцева и его последующее падение лицом вниз. Не то зрелище, что я хотела увидеть хотя бы раз в жизни. Уже в городе Серега открыл бардачок, достал сигареты и закурил, чего я за ним не наблюдала за весь период нашего знакомства. Слегка поразмыслив, я сочла повод достойным и, бросив быстрый взгляд на Ковальского, попросила поделиться. Возмущенный взгляд Макса я, наверное, не забуду никогда. Серый, хоть и был крайне удивлен, передал пачку с зажигалкой без вопросов. Я опустила стекло и прикурила, благо небогатый опыт в «молодости» имелся. Сумела даже не закашляться. Дрянь редкостная, честно говоря, но чего только не сделаешь, лишь бы, пускай и ненадолго, отвлечься, правда? Однако делать новую затяжку я не спешила, скорее ждала, пока сигарета сама собой истлеет в пальцах. Не признаваться же было, что курение – это вот ну совсем не мое. Макс так и сидел, поджав губы на манер благочестивой матроны, оскорбленной в своих лучших чувствах, пока мы не припарковались в незнакомом дворе почти в центре города. Хотя, судя по выражению максовского лица, незнаком этот двор был исключительно мне. Оказалось, Серега любезно пригласил нас в гости. Жил он в довольно-таки монументальном доме с высокими потолками и чистым, красивым подъездом. Квартира у нашего друга оказалась просторной и светлой, выдержанной скорее в классическом стиле, и на брутальную холостяцкую обитель ну никак не походила. Висящие на стенах картины в тяжелых рамах, потемневшие от времени, с образом Серого тоже никак не вязались. Впоследствии я насчитала всего четыре пейзажа и два портрета. Признаться, в какой-то момент я даже подумала, что наш лидер живет с мамой, но, глянув на товарища, эту мысль отмела. Вот уж никогда бы не заподозрила в Сереге склонности к подобному типу жилища. – От деда-профессора досталась, – пояснил тот, видя мое недоумение. – А-а-а, – выдавила я, углубляясь в мысли о тонкой душевной организации друга.