— Нет, конечно, рад слышать. И для тебя я — Шура. — Спасибо. Я, в общем-то, звоню по делу. — Жаль, так ты не у нас в городе? Богдан вспомнил, что они с Шурой в прошлый раз перешли на «ты», чертыхнулся про себя и ответил: — У вас. Мне очень нужно с тобой поговорить, я, собственно, для этого и приехал. Где и когда мы могли бы встретиться? — А ты где сейчас? — спросил Шура. — Недалеко от речного порта. — Как я понимаю, ты на машине? — Да. — Тогда подъезжай… — Шура назвал улицу недалеко от своего местопребывания, — там есть кафе «Ветерок». Буду ждать тебя на открытой веранде в двенадцать часов. — Спасибо, Шура. — Пока не за что. Через некоторое время Наполеонов убрал в сейф дело, над которым работал, и вышел на улицу. Погода радовала. Солнце, висевшее в синем небе, казалось по-летнему золотым. Только свет, лившийся с небес, был не ослепительным, а мягким. — «Есть в осени первоначальной, короткая, но дивная пора. — Весь день стоит как бы хрустальный…», — вдохновенно продекламировал Шура вслух строки Тютчева и, заметив улыбки прохожих, улыбнулся им в ответ. Лениво плывшие облака настроили следователя на еще более лирический лад, напоминая взбитые сливки для его любимых пирожных… Шура двигался пешком в сторону кафе «Ветерок», мысленно он представлял загородный дом своей подруги детства Мирославы Волгиной и Мориса Миндаугаса, колдующего на кухне… Хотя Морис вовсе не был поваром, юрист по образованию, занесенный каким-то таинственным ветром из Литвы в российский город на Волге, он работал в детективном агентстве Мирославы. Непревзойденным кулинаром Миндаугас был по призванию и занимался любимым делом в свободное от работы время. Так, пребывая в мечтах, незаметно для себя Шура дошел до «Ветерка» и сел за один из столиков, благо в будни в середине дня почти все они были свободны. И тут он вспомнил, что ему надо еще съездить по одному из дел, которые он вел. Хлопнув себя по лбу, Наполеонов достал сотовый и набрал номер одного из оперативников Аветика Григоряна и, когда абонент отозвался, быстро проговорил: — Аветик, я в «Ветерке», не в службу, а в дружбу пригони мою «Ладушку». — Сию минуту, господин следователь, — хмыкнул Григорян и отключился. Наполеонов увидел подъехавший серебристый «Опель». Из него вышел Богдан Трофимов и быстрым шагом направился к кафе. Они встретились глазами, и Трофимов уже через минуту сидел с Шурой за столиком. — Что тебе заказать? — спросил Наполеонов. — Только кофе. Наполеонов пожал плечами: — Кофе у них неплохой, а пирожные — просто изумительные. Богдан невольно улыбнулся, он уже знал о Шуриной слабости к сладкому. В это время в кафе вошел стройный брюнет, неторопливо окинул посетителей влажным взглядом насмешливо сияющих черных глаз, все так же не спеша, прошел к столику, за которым сидели Шура и Богдан, положил перед Наполеоновым на стол ключи от автомобиля и молча удалился. — Спасибо, Аветик. — Не за что, — бросил тот, улыбнувшись. — Кто это? — зачарованно спросил Богдан. — Оперативник наш. «Ладу Калину» мою пригнал, я из-за хорошей погоды стал рассеянным, забыл, что мне отсюда еще по делу одному заехать надо. — А… Когда кофе и пирожное были уже на столе, Трофимов приступил к делу: — Шура, у моей крестной убили сына. — Сочувствую. — Вернее, даже замучили. Шура молчал, но Трофимову показалось, что во взгляде Наполеонова промелькнула заинтересованность, и он продолжил: — Его нашли в съемной квартире абсолютно голым, связанным в постели. Притом веревки были не только на руках и ногах… Ну, ты, понимаешь… — Не совсем. — Его изнасиловали, следствие предполагает, что преступница была не одна, и он скончался от сердечного приступа. Короче, его замучили. — Редкий вид преступления. Мне с таким сталкиваться не приходилось. — Шура, мне нужна твоя помощь. — Извини, но у вас своя полиция… — Да, это так. Но Н-ская полиция топчется на месте. Они тоже неустанно твердят, что случай неординарный, и только разводят руками. А тетя Лена, мать Олега, она, как в воду опущенная, ходит. Сама скоро, то и гляди, за сыном отправится. — Я сочувствую. Но вмешиваться в работу полиции вашего города я не могу. У меня нет таких прав. — Я не прошу тебя вмешиваться. Прошу помочь. Ты как-то говорил, что твоя близкая подруга — частный детектив. И при том хороший детектив. — Да, говорил… — Попроси ее, чтобы она взялась за это дело. Оплата будет более чем достойной. Шура задумался. — Ты же говорил, что у нее много раскрытых убийств, что это ее профиль, — проговорил более настойчиво Трофимов. — Да, опыт у Мирославы имеется, но я не уверен… — Шура, я тебя умоляю! — Только не это! — воскликнул Наполеонов. — Что не это?! — подскочил от неожиданности Трофимов. — Умалять не надо! У меня и так рост метр шестьдесят. — Извини, я же в другом смысле. — А ты уверен, что у ваших местных оперативников нет никаких зацепок? — В том-то и дело, что ничего нет. Шура махнул рукой: — Ладно, я поговорю с ней, но ничего пока не обещаю. К тому же как отнесутся ваши власти к ее появлению? Городок у вас небольшой… — Ты забыл, что я сам во власти, можно сказать, некоторым образом. И с местным полицейским начальством уже поговорил. Никаких препятствий частному детективу чинить они не будут. И даже, в случае чего, обещали посодействовать. — Ничего я не забыл, — проворчал Шура. — Можно сказать, что твоя подруга — наша единственная надежда. — Не преувеличивай. В вашей полиции тоже не дураки сидят. — Не дураки, — согласился Трофимов, — но дело, как ты и сам сказал, очень уж необычное, запутались ребята. — Ты где остановился? — спросил Шура. — Пока нигде, хотя у меня есть здесь знакомые, я предпочитаю останавливаться в гостинице.