Оборачиваюсь и ловлю ее потерянный взгляд. Карина прижимает к груди проснувшегося сынишку и смотрит на меня поверх его макушки. Она, словно боится оставаться одна где бы то ни было. Как вообще до офиса-то добралась? – Пошли, – пожимаю плечами и открываю дверь, помогая ей выйти. Машина сопровождения останавливается на обочине дороги чуть поодаль. Кивая Кириллу, стучу указательным пальцем по наручным часам и показываю ему раскрытую пятерню. Получаю в ответ утвердительный кивок и исчезаю за воротами. Взлетаю по ступеням, словно подгоняемый невидимой силой. В душе клокочет приятное чувство, то, что раньше даже не значилось в списки испытываемых мною положительных эмоций. Пара оборотов ключа чуть подрагивающими от нетерпения руками, и я распахиваю дверь. Тишина и пустота упругим потоком окатывает меня. Я еще не переступил порог, но точно знаю: Крохи дома нет. Даже кота нет! – Проходи, – сиплю пересохшим горлом, пропуская Карину с малышом вперед. Черт! Так не должно быть! Я не имею права на все те чувства, эмоции и глупые ощущения, что прорываются наружу, мешая действовать рационально, туманя мой мозг, забирая большую часть мыслей. Но… Бросаю ключи на тумбу, непроизвольно потирая грудь кулаком в районе гулко стучащего сердца. Что за глупости вообще творятся со мной?! Бредятина полная! – Там гостиная, там кухня, здесь ванная, если вдруг… Инструктирую девушку, проходя в глубь квартиры. Она кивает и исчезает с Васяткой за дверью в санузел. Я же взбегаю на второй этаж, спешно иду в свою спальню, но на полпути останавливаюсь и все же заглядываю в комнату Крохи. Пусто, чисто, и лишь мелкие детали, оставленные ею на комоде, кровати и кресле, солнечным лучиком пробираются под кожу. Вдыхаю тонкий аромат ее духов и с какой-то глупой улыбкой тихо прикрываю дверь, будто боюсь разрушить ауру чего-то сверхчуткого и неимоверно нежного, поселившегося здесь. И я не против, если она решит завоевать и остальное пространство моей берлоги. Захожу в спальню, достаю из гардероба пару сменного белья и лишь сейчас вспоминаю, что дорожная сумка осталась в кладовой на первом этаже. А когда спускаюсь за ней, то в прихожей натыкаюсь на Кроху. Смятение бьет под дых яростнее удачного соперника, нашедшего лазейку в моей обороне. ГЛАВА 27 *Степан* – Кроха, ты чего? – подскакиваю к ней и обеспокоенно, будто не своим голосом, выдавливаю скупой вопрос. – Что-то случилось? – присаживаюсь перед ней на корточки, пытаясь заглянуть в её низко опущенное лицо, а внутри спиралью закручивается страх за нее, и за… за, черт возьми, за малыша, что растет у нее под сердцем! – Привет… – Глухой шепот, вымученная улыбка, а в глазах – растерянность и капельки слез в уголках. – Привет! – улыбаюсь в ответ, но легче ей не становится. – А там кто? – сглатывая, сипит она, кивая в сторону гостиной. Прослеживаю за ее взглядом и замечаю две пары обуви – видимо, они и приводят малышку в замешательство. Вспыхивающая догадка отпускает тугую пружину, и та, раскручиваясь, сметает прочь застывшее напряжение. Она что, решила, что у меня семья – жена с ребенком? Или еще одна невестка с внуком? И какие мысли клубятся сейчас в ее маленькой головке? Судя по взгляду и прикушенной губе, отнюдь не радостные. Не успеваю успокоить невесть что напридумавшую Агнию, когда в прихожую выходит мальчуган. Забавно переваливается, чуть неуклюже переставляя пухлые ножки (ходить он научился не так давно). На его лице расплывается счастливая улыбка, а глаза так и сверкают неподдельным детским восторгом. – Кыся, – лопочет он на своем языке и, раскинув ручки, прет на Кощея, вертящегося около ног Крохи. Кот не успевает вовремя ретироваться и попадает в цепкие объятия маленького сорванца. Издав робкое «мявк», как-то безропотно сдается на волю любвеобильного ребенка, а тот, в свою очередь, крепко-крепко прижимает животинку к своему тельцу и тащит в сторону гостиной. – Мама! – Радостный возглас ребенка оглашает тишину дома. – Кыся! – сообщает он ей, и в прихожей появляется наша вторая гостья. Карина смотрит на нас каким-то потухшим взглядом заплаканных глаз. – Здравствуйте. – Легкая улыбка касается лишь уголков ее губ. – Васятка, – обращается она к сыну, – котику больно, так нельзя, – поучает его, пытаясь спасти Кощея из захвата. – Кыся, – повторяет малыш и плюхается попкой на пол, опуская кота, но не давая тому сбежать. – Кроха, – возвращаю внимание Агнии, так и сидя на корточках, – это Карина – жена Влада. – Малышка в ответ понимающе кивает, не сводя с меня проникновенного взгляда. В воздухе словно лопается резиновый шарик. Кроха громко с облегчением выдыхает и поднимает взгляд на Карину. – Очень приятно! – Она дарит той ответную улыбку. А я Агния, – представляется. – Взаимно! Спешно объясняю Крохе, что мне надо уехать и снова оставить ее одну на неопределенный срок. Она бредет за мной следом через гостиную в кабинет, понимающе кивает – сдержанно так, словно боится неловким движением оборвать тонкую нить, что незримо опутывает нас, сооружая кокон единения. Мне и самому чертовски не хочется именно сейчас покидать ее. Но поиски Влада невозможно вести дистанционно, а поручить кому-то я это дело не могу. Не имею права! – Карин! – повышаю голос. – Мы выезжаем, – предупреждаю ее, стараясь не смотреть на малышку, напоминающую сейчас брошенного котенка. – Я постараюсь максимально быстро разобраться во всем. – Не сдержавшись, беру лицо Крохи в свои ладони, пристально смотрю в ее глаза и тону в них. – Будь аккуратна и не рискуй понапрасну, – предупреждаю, на всякий случай не столько ее, сколько еще и себя. Знаю, что за домом будут приглядывать мои парни, но душа всё равно не на месте. – Хорошо, – кивает она и тянется ко мне навстречу. Поддаюсь мимолетному порыву и целую ее, ласково проходясь губами по нежной коже и втягивая носом чарующий аромат ее волос. С трудом отрываюсь, тяжело выдыхая, и, прежде чем уехать, все же оставляю уйму различных рекомендаций и получаю искреннее обещание звонить в любой момент и по любому поводу. – Обещаю, – в сотый раз качает головой Кроха и прячет улыбку в пушистой шубке Кощея, забравшегося к ней на руки, как только Васятка вместе с Кариной выходят за дверь. – Хорошо. – И над нами на мгновение повисает тишина. Смотрю на малышку, а внутри гадливое чувство затягивает холодом где-то в подреберье, словно тонкой коркой льда осенние лужи. Жестко царапает сердце это потерянное выражение на милом личике. И дыхание застревает в горле, мешая сказать то, что разгонит тучи над горизонтом. – Держи, – кладу на ее ладонь увесистую коробочку. – Там парни все перенесли, и мой номер вбит на быстром наборе, – неуклюже отчитываюсь, а она смотрит на меня немигающим взглядом, в котором плещется коктейль необъяснимых, но таких завораживающих чувств, что я не могу устоять и вновь молниеносно притягиваю Кроху к себе. – Береги себя. – Мой шепот касается волос на ее макушке, и мимолетный поцелуй отпечатывается на лбу. Отрывая ее от себя, хлопаю входной дверью и быстрым шагом выхожу к автомобилю. Быстрее уеду – быстрее вернусь! Утешаю себя данной мыслью и хмуро поглядываю на Карину, мнущуюся неподалеку. Подхожу ближе, и до слуха доносится детский плач. Он не требовательный, не истеричный, но такой жалобный, что кровь в венах стынет. – Кы-ы-ы-ыся… всхлипывает мальчуган, утирая пухлыми кулачками катящиеся по щечкам слезы. – Кы-ы-ы-ся. – Вой невыносим. – Что? – в шоке перевожу взгляд на растерянную Карину. – А можно… – заикается она, – можно мы у вас останемся? – В её взгляде и в голосе слышится мольба. – Хотя бы на денек? Пожалуйста. Если ваша жена не против, – тут же добавляет она. Слова застревают в горле. Боже, да что со мной?! Молча подзываю Кирилла, вышедшего из автомобиля сопровождения и в недоумении поглядывающего на нас, отдаю новые распоряжения, оставляя его с девочками в своем доме. Так даже лучше. Кроха и Карина сейчас в чем-то схожи: обе потеряны, обе в раздрае. Сажусь в свой автомобиль, как только троица исчезает за воротами. С остервенением давлю на педаль газа и срываюсь с места, свистя шинами по асфальту. Скорость прочищает мозг, настраивает на рабочий лад, и спустя сотни километров «сожранного» дорожного полотна я, как в омут, ныряю в поисковые работы. Почти неделю вспахиваю окрестности вокруг того городка, из которого он выехал в сторону дома, да так и не добрался до места назначения. В сотый раз проезжаю весь маршрут от точки старта до точки исчезновения. Переворачиваю все вверх дном в радиусе десятка километров – толку ноль. Злюсь от бессилия, срываюсь в очередной «марш-бросок» по лесной просеке, что отходит в сторону от еле заметной проселочной дороги. Да все без толку. Здесь тоже нет следов ни Влада, ни его машины – ничего! – Как такое вообще может быть?! Кирилл обреченно вздыхает, когда я заканчиваю очередной мини-отчет о проделанной работе. Не обязан: все же я – начальник, он – подчиненный, но так проще не свихнуться, аккумулируя всю информацию на себе, да и выводы делать в две головы эффективнее. Мы общаемся каждый вечер. Мне просто до безумия необходимо знать, как дела у Крохи, но звонить ей я не решаюсь. Боюсь услышать ее голос и сорваться. Корю себя за помешательство на ней, а сделать ничего не могу. Поэтому мчусь на запредельных скоростях домой, как только последний сантиметр ближайшего пространства по пути следования Влада исследован до мельчайшей песчинки. Глотаю километры пустой вечерней трассы и, распрощавшись с парнями из группы сопровождения на подъезде к коттеджному поселку, глушу мотор своего автомобиля в паре метров от собственных ворот. Складываю руки на руле и утыкаюсь в них подбородком, смотря почти невидящим взглядом вдаль сквозь лобовое стекло. Внутренняя буря дрожью проходится по телу. Мысленно считаю до десяти и обратно. Пара глубоких вдохов с медленными выдохами. Взбегаю по ступенькам, стараясь не шуметь, распахиваю дверь и застываю прямо на пороге. Открывшаяся картинка заставляет сердце пропустить удар, вышибая весь воздух из легких. ГЛАВА 28 *Агния* Почему я раньше даже не замечала, каким бесконечно долгим может быть день, какими длинными становятся ночи и как медленно одни сутки сменяют другие, а неделя просто бесконечная? Даже когда уехал Стас и разлука с ним окрасила мои будни с тусклые тона, я не чувствовала себя такой брошенной, несчастной и потерянной. Я не переживала так наше расставание и не ждала его возвращения с такой щемящей болью в сердце. Я только сейчас понимаю, что таких ярких и всепоглощающих чувств к Стасу никогда не испытывала. Шок? Не то слово! Я прожила с ним больше года. Я считала, что люблю его, что это настоящее и на всю жизнь. А выходит – нет… Это было все что угодно – дружба, привязанность, привычка, да просто та самая соломинка, за которую я ухватилась, чтобы не считать себя ущербной, чтобы поставить незримую галочку в списке достижений к двадцати с хвостиком годам, кому-то что-то доказать, показать и не быть «неполноценной». Но… Нет! Это была не любовь! Точнее, это была совсем не любовь! Сейчас меня даже не цепляет то, как он со мной обошелся, не задевает та грубая точка, что он поставил, обрывая наши отношения, не гнетет его уверенное «удаление» меня и нашей малышки из своей жизни. Мне все равно! Я словно сама вычеркнула то время, что провела с этим человеком. Закрыла дверь без сожаления. Дико? Неправильно? Странно? Наверно, так и есть.