О визите мистера Уоллиса-младшего ей не преминула сообщить недовольная этим событием управляющая и предупредила, что при проблемах с законом ее выселят, а оплата не возвращается. Прочие жильцы посматривали на незваного гостя с опасением: у каждого за душой был хотя бы один маленький грешок, из-за чего с законником никто не хотел общаться. Габриэль тоже не жаждал знакомств и откровенно клевал носом. Кажется, без кофе он заснул бы там же, где сидел. Лиззи опустилась в кресло напротив, настороженно наблюдая за братом. При ее появлении он подобрался, пригладил волосы. Пришел поддержать или побранить? Пока она могла только гадать. Некоторое время они молча играли в гляделки. Габриэль не выдержал первым. – Поговорим? – Пододвинул сестре вторую чашку кофе и устало поинтересовался: – Почему ты не пошла к Нинель? – Потому что первым делом ты искал бы меня там. Лиззи знала брата как облупленного и представляла, какая веселая ночка у него была. Если верить темным кругам под глазами и пробивающейся щетине, он еще не ложился. – Спасибо за заботу! Я увлекательно провел ночь за посещением местных гостиниц, больниц и моргов! – с обидой подтвердил ее предположения Габриэль. – Вообще-то я волновался! Хоть бы сообщила, что все в порядке. – Но все не в порядке, – возразила Лиззи, приподнимая чашку и делая глоток. Кофе был без сахара и горячим, чашка приятно грела пальцы. – Если бы я с тобой связалась, ты тотчас доложил бы маме, где я. Разве нет? – Возможно. Мама с вечера лежит с сильной мигренью. Она тоже не спала. – Габриэль выдержал паузу, давая Лиззи возможность оценить последствия ее поступка. Не заметив раскаяния, добавил: – И сказала притащить тебя за шкирку, когда увижу. Так что, думаю, скоро поправится. – А почему мы поругались, не сказала? Лиззи сжала чашку, сделала еще глоток. Она надеялась, что после их разговора мама хотя бы задумается о ее чувствах! – Софи рассказала. Не волнуйся, она единственная из слуг, кто слышал, а Софи болтать не будет. – Брат понизил голос – на них посматривали с интересом. У вчерашней старушки в кресле, так и сидящей у камина, даже спицы в руках остановились. – По официальной версии причиной ссоры стала разорванная помолвка. Тоже, кстати, глупость с твоей стороны. Сандерсы – отличная партия. Лучшая из тех, на которые можно рассчитывать. Не так уж мама и неправа… – Ты знал, что она их видит? – прервала его Лиззи. Обсуждать помолвку она не собиралась. Тем более еще наговорится – скоро все газеты об этом протрубят. Если уже не… Она покосилась на лежащий на столике номер «Ночного экс-Пресса», но в кричащих заголовках, к своему облегчению, знакомых фамилий не увидела. Габриэль сложил пальцы домиком и вздохнул. – Догадывался. Однажды я слышал, как мама ругалась, а когда зашел в комнату, она была там одна. Иногда она подолгу смотрела на пустое место, почти как ты. Но мама никогда не упоминала о своем даре. И отец не говорил. Лиззи, я понимаю, почему ты злишься, но… – Я не вернусь домой. Не сейчас, – не дала ему договорить. – Кто бы сомневался, – пробормотал Габриэль и одним глотком допил кофе. Встал, давая понять, что тема закрыта. Похоже, вопрос был задан скорее для успокоения совести. – Тебе одолжить денег на гостиницу? Сняла бы приличный номер в центре. – Не надо. Мне здесь нравится, и комната хорошая. Только с окном проблема. Но если починить, цены ей не будет! Ты поможешь? – Она с такой надеждой посмотрела на Габриэля, что у него не осталось выбора. Любопытные взгляды постояльцев провожали их до самой лестницы. Лиззи готова была поклясться, что слышала вздох облегчения, когда они уходили из гостиной. Окно брат починил быстро и про комнатушку размером с гардеробную не сказал ни слова. И не стал настаивать на возвращении домой или напоминать о катящейся под откос репутации. Лиззи и без него отлично все понимала. Ночевка вне дома ставила под сомнение ее безупречность, но ей до чертиков надоело следовать правилам. Зато Габриэль, заметив скромно притулившийся на тумбочке ридикюль, предложил привезти необходимые вещи – собрать их незаметно от матери могла Софи. Горничная, кстати, намеревалась сама броситься на поиски, и Лиззи подозревала, что Софи нашла бы ее быстрее. Все-таки столько лет вместе! И про доходный дом девушка при ней как-то упоминала, сетуя, что нет возможности испытать жизнь настоящего путешественника, а не богатой аристократки… Когда под окнами пронесся мальчишка-газетчик, громким голосом зазывая купить утренний номер, Габриэль встрепенулся. – Слушай, а что это за история с «Чистым листом»? Я заходил к Нинель, и она сказала, что ты там больше не работаешь. Подговорила их солгать полиции? – Думаешь, таким шутят? – Лиззи прикрыла окно, не желая даже слышать о прошлой работе. – Меня уволили из-за миссис Сандерс. – Уволили? Но как? Ты же… – Габриэль неожиданно закашлялся, такого ответа он не ожидал. – Вот тебе и «удачная партия», – не сдержавшись, съязвила Лиззи. – Ты из-за этого разорвала помолвку? – В том числе. Ну и из-за ряда других причин. – Вспоминать унижение, пережитое у несостоявшейся свекрови, не хотелось. Габриэль помолчал, затем небрежно спросил: – Тайлер Марино – одна из них? Попутно он приподнял массивный шкаф, чтобы вытащить из-под него кусок ковра, – из-за собранной ткани мебель казалась скособоченной. Под ним обнаружилось бурое пятно сомнительного происхождения, вызвавшее интерес у обоих Уоллисов. – А если так, то что? – Лиззи расправила ковер обратно. Сколько можно лезть в ее личную жизнь! – Вообще-то вчера он меня спас. – Мне доложили, – кивнул Габриэль, выпрямляясь. – Но ты уверена, что он защищал тебя? Вы были заперты в комнате с чудовищем. У Марино выбора не было, кроме как драться. – Я не рамолка, чтобы гадать, был у него выбор или нет, – сощурилась Лиззи. – Но в одном уверена: не вмешайся Тайлер, мы с тобой уже не разговаривали бы. И давай закроем тему. Принцесса не планирует бросаться в объятия благородного рыцаря, так что можешь выдохнуть, роль строгого старшего брата ты выполнил. Габриэль примирительно поднял руки. – Хорошо, гадальца не вспоминаю. Я сейчас в центр. Подбросить тебя? – Было бы неплохо. Я обещала взять интервью у мистера Поула. – Того художника со сгоревшей мастерской? – Брат сразу вспомнил последние новости. – Но зачем? Ты ведь больше не работаешь в газете. – Хочу показать Макенне, какой замечательной сотрудницы она лишилась! – Лиззи решительно задрала подбородок. Горделивую позу испортил не вовремя заурчавший живот. – Только подожди, я что-нибудь перекушу, – добавила она, смутившись. – Поехали, угощу тебя завтраком, – предложил Габриэль, пряча улыбку. Подал сестре плащ и, не выдержав, притянул к себе. – Больше так не теряйся. – Так – не буду, – пообещала Лиззи, выдыхая. Все-таки хорошо, что брат ее нашел. После разговора с ним стало чуточку легче. – Может быть, вам еще кофе? – расторопная официантка в белом фартучке заметила, что чашка посетительницы опустела, и подошла к их столику. Лиззи вежливо отказалась, опасаясь, что еще немного, и корсет придется расшнуровывать. Пышные оладьи с вишневым повидлом таяли во рту, и она не заметила, как умяла целую тарелку! Габриэль выбрал один из любимых ресторанов Уоллисов: то ли хотел напомнить, какой комфортной жизни Лиззи лишает себя, уйдя из дома, то ли на самом деле решил ее побаловать. Уютная атмосфера, ненавязчивый обходительный персонал. Было настолько спокойно, что Габриэля, не спавшего всю ночь, стало клонить в сон. Кофе не помогал. Когда маг в очередной раз сцедил зевок в кулак, Лиззи взяла с него слово: заехать домой и подремать хотя бы пару часов. Брат и не сопротивлялся, вымотался за последние дни. Из кафе Лиззи вышла бодрой и готовой к подвигам. Даже накрапывающий дождь не пугал. Она лишь накинула капюшон и запахнула полы плаща. – Уверена, что доберешься сама? – с беспокойством спросил Габриэль. Ему не нравилась перспектива оставлять сестру под дождем, но Лиззи дала понять, что не нуждается в няньке. – Не переживай, тут рядом. Если верить объяснению мистера Поула и собственной памяти, то от центра до дома художника было меньше получаса пешком. – Хорошо. Вечером пришлю к тебе посыльного. И, пожалуйста, пока живешь одна, постарайся ни во что не лезть. – Со мной все будет в порядке. – Когда ты так говоришь, обязательно влипаешь в неприятности. Береги себя. – Брат сжал ее пальцы и тут же отпустил. – Что-нибудь передать маме? Лиззи помедлила с ответом. Одной ночи слишком мало, чтобы обида забылась. – Что я пока не готова вернуться. – А отцу, если приедет раньше? – Скажи, я люблю его, но хочу побыть одна. Пусть не ищет. – Она сомневалась, что ей хватит духу отказать мистеру Уоллису, если он придет к ней и попросит вернуться. Дождавшись, когда брат уедет, Лиззи развернулась к банку. Думала, заглянет на минутку, снимет часть сбережений, а в итоге задержалась почти на час. В душном зале было не протолкнуться, но работники банка не торопились. За всех отдувался один-единственный клерк, а остальные делали вид, что активно ему помогают. Очередь двигалась мучительно медленно и застряла на облысевшем старике с пенсне на длинном носу. Старик снимал деньги на подарки внукам, был туг на ухо, отчего клерку приходилось повторять вопрос по несколько раз, и по старости лет все никак не мог посчитать, всех ли вспомнил. Судя по количеству названных имен, и со светлой памятью запутаться можно. Дедуля чуть не расплакался от бессилия, перебирая внуков, и Лиззи не выдержала. Очередь недовольно загудела, когда девушка, обойдя нескольких человек, подошла к нему и громко произнесла: – Госпожа Флоренция напоминает, что вы забыли Рияну. – Что вы сказали? – Приставив ладонь к уху, повернулся к Лиззи. – Вы. Забыли. Рияну! Вашу внучку. Младшую! – почти прокричала она. – Точно, Рияночка! – Тонкие морщинистые губы расплылись в улыбке, и дед попросил клерка выдать еще десяток монет. Тот с обреченным видом исчез в подсобке, кажется, это был четвертый или пятый заход. – А вы что, деточка, знаете мою внучку? – прошамкал старик, дожидаясь денег. – Скорее, вашу жену. В другой раз Лиззи ни за что не вмешалась бы – слишком много свидетелей было в зале, но в свете последних событий ей надоело молчать. Если она может помочь, почему должна скрывать это? Ее способность редкая, но в ней нет ничего мерзкого или предосудительного! Лиззи вежливо кивнула стоящей рядом призрачной пожилой даме и отошла, чтобы не нервировать очередь, – недобрые взгляды жгли спину.