Гуров занял указанное кресло. Плеханов тяжело опустился на диван. Беркутов предпочел остаться стоять. – Успели познакомиться? – обратился он к Плеханову. – Нет? Ладно, сам представлю. Знакомься, Вадим, перед тобой полковник Гуров. Я зову его по-простому, Лев Иванович. Думаю, тебе его никак звать не придется, просто чтобы ты вкуривал, с кем имеешь дело. – Полковник? Почему полковник? Разве такими делами занимаются люди вроде вас? – воскликнул Плеханов, с его лица сошла краска. – Расслабься, Вадим, его чин роли не играет. По крайней мере, для меня, – усмехнулся Беркутов. – Итак, Лев Иванович, поговорим? – Можно и поговорить, – согласился Гуров. – Вопрос, что привело вас в нашу скромную обитель, будет выглядеть смешно, лучше спросить, как вам удалось выбраться из заточения? Ваши друзья настолько хороши, что вычислили место? – Сам справился, – коротко ответил Лев. – Вот как? Выходит, я вас недооценил. Респект вашим способностям, – зааплодировал Беркутов. – Признаюсь: оставляя вас в том подвале, я испытывал некоторое беспокойство. В мои планы не входило убивать вас. Поверьте, я ценю чужую жизнь, а вашу ценю особо. Знаете, до того, как встретиться с вами, я считал, что людям наплевать на проблемы других людей. Вы опровергли данное мнение. Честь вам и хвала. – Андрей, к чему весь этот разговор? – вмешался Плеханов. – Не о том ты должен сейчас думать. Совсем не о том. – Вы в курсе, в чем обвиняется ваш друг? – обращаясь исключительно к Плеханову, спросил Гуров. – Не нужно меня игнорировать, – зло оборвал его Беркутов. – Представьте себе, я не оставил своего друга в неведении. Первое, что я сделал, приехав сюда, это выложил ему всю правду. Разница в том, что ему безразлично, что я натворил и чем мне это грозит. Мы друзья, и это главное. А вот вы явились сюда напрасно. Один раз судьба вас пожалела, но вам этого оказалось мало. Вы решили испытывать ее на прочность до тех пор, пока везение не кончится. Зачем вы явились сюда? Зачем вообще влезли в это дело? – В голосе его послышались истерические нотки. Плеханов приподнялся с дивана, готовый к любым неожиданностям, и проговорил: – Успокойся, Андрей. Здесь тебе ничто не угрожает. Я уверен, этот человек не доставит тебе хлопот. Так ведь? Он ждал от полковника поддержки. В какой-то степени Гурову было жаль его, но дать то, чего тот желал, он не мог, поэтому заявил: – Напротив. Я приехал сюда именно за тем, чтобы доставить беспокойство вашему другу. Он преступник, и место ему в тюрьме. Скажите, Андрей, вы были так же честны со своим другом, когда сообщали ему о сумме, которую забрали при последнем ограблении? Быть может, вы обещали поделиться с ним награбленным? – О чем вы говорите? – забеспокоился Плеханов. – Андрей лишь забрал свое у обманщиков. Так ведь, Андрей? Беркутов молчал, буравя Гурова испепеляющим взглядом. Лев же молчать не собирался: – Вы уверены в том, что ваш друг забирал свое именно у тех, кто это «свое» ему недоплатил? Странно. У меня другая информация. Ваш друг грабил ни в чем не повинных предпринимателей. Если ему так сильно хотелось получить кровно заработанные гроши, почему же он не залез в заводскую кассу? Разве не они прикарманили его денежки? А как насчет тех трехсот тысяч, что он забрал при последнем ограблении? Хотелось бы знать, за какую работу платят подобные суммы? Быть может, я что-то пропустил, и теперь сумма в триста тысяч – это минимальная заработная плата в нашей стране? – Какие триста тысяч? О чем он говорит? – Плеханов перевел взгляд с Гурова на Беркутова: – Андрей, скажи хоть что-нибудь! Ведь это все неправда, верно? – А вы проверьте его сумку, Вадим, он ведь приехал к вам не с пустыми руками, – посоветовал Гуров. Плеханов снова взглянул на друга, и тот отвел глаза. Тогда он поднялся с дивана и направился в прихожую. Выйти из комнаты Беркутов ему не дал. – Сядь, Вадим! – жестко приказал он. – Почему я должен тебя слушаться? – Потому что у меня есть кое-что посущественнее болтовни этого недоумка. – Беркутов неожиданно выхватил из-за пазухи пистолет и направил его на друга. – Андрей, ты совсем свихнулся? – опешил Плеханов. – Сядь, Вадим, не маячь! – повторил приказ Беркутов. Почувствовав в его голосе реальную угрозу, Гуров поспешил вмешаться: – Сядьте, Вадим, так будет лучше. – Я должен проверить сумку, – упрямо произнес Плеханов. – Должен убедиться в том, что в ней нет никаких денег. И мне плевать на пистолет. Андрей не убийца, он не станет в меня стрелять. – Не убийца, говорите? Жаль вас разочаровывать, но на совести вашего друга уже есть одно убийство. Так что я бы на вашем месте поостерегся. – Теперь еще и убийство? Что будет следующим? Терроризм? Насилие или, может быть, шпионаж в пользу иностранных государств? – вспылил Плеханов. – Андрей, скажи, что это неправда. Ты ведь никого не убивал! – посмотрел он на друга. То, что он прочел на лице Беркутова, повергло его в шок. До него дошло, что полковник говорит правду. – Почему я должен его слушаться? – вконец растерявшись, повторил Плеханов, но на диван сел. – Не нужно волноваться, – негромко произнес Гуров. – Все будет хорошо. – Для вас уже ничего не будет хорошо, – злорадно расхохотался Беркутов. – Вы, Лев Иванович, зашли слишком далеко. Теперь вопрос стоит так: либо я, либо вы. Как думаете, что предпочту я? – Расслабьтесь, все под контролем, – повторил Гуров, обращаясь только к Плеханову. На самом деле уверенности он не ощущал. В руках у Беркутова не игрушка из «Детского мира», у него настоящий, к тому же заряженный пистолет. Его, Гурова, пистолет. Тот самый, с которым он пришел в дом Беркутова. Табельное оружие, верный спутник полковника вот уже долгих десять лет. В какие только передряги он с ним не попадал, каких только преступников не обезвреживал. Этот пистолет имел послужной список, о котором мог бы мечтать любой молодой опер. Гурову редко приходилось стрелять на задании, как правило, преступников успокаивал сам вид оружия в руках оперативника. И только в стрелковом тире на Петровке он получал полную свободу, пули здесь только успевали вылетать из патронника. Внезапно мозг Гурова как молнией пронзило: он вспомнил, что в пистолете осталась всего одна пуля. Так уж вышло, что цепочка различных обстоятельств привела к тому, что за неделю полковник не успел ни почистить оружие, ни перезарядить. Последний раз он вынимал его вечером накануне ограбления в магазине Сунгурова. Из тира его в срочном порядке вызвали на ковер к генералу, он даже обойму разрядить не успел. У Орлова просидел до полуночи, домой отправился, не заходя в кабинет. Наутро началась эта гонка за «идейным вором Володей», а пистолет так и остался незаряженным. Знает ли об этом Беркутов? Судя по его уверенности, проверить оружие он не удосужился. На этом можно сыграть. Мысли стремительно проносились в голове, точно воды горной реки. Гуров понимал, что надо заставить Беркутова сделать выстрел. Если он поддастся на провокацию и выпустит пулю, будет не так уж сложно обезвредить его до того, как ситуация выйдет из-под контроля. «Думай, Гуров, думай! – приказал себе полковник. – Счет идет на секунды». – О чем задумались, Лев Иванович? – насторожился Беркутов. – Не ожидал, что вид оружия вызовет у вас такую реакцию. Вроде бы полицейский должен быть к оружию привычный. Или ностальгия замучила? Догадались ведь, что в моих руках ваше оружие. Гуров решил, что пришло время переходить в наступление. – Смешно, – негромко произнес он. – Смешно? – дернул плечом Беркутов. – Что вас развеселило? – Да то, что мы сидим тут, безоружные, в полной вашей власти, а вы отчего-то нервничаете все сильнее и сильнее. Это наводит на размышления. – Ну, поразмышляйте, поразмышляйте. Пока я позволяю, – злясь, проговорил Беркутов. – Разве вы в силах мне что-то запретить? – А разве нет? Вы, похоже, не догоняете, кто из нас на мушке. – Это-то меня и беспокоит. В вашем положении, да с вашими более чем скромными навыками недолго и себя подстрелить, – усмехнулся Лев. – Зачем вы дразните его? – забеспокоился Плеханов. – Он же вас пристрелит! – Не выйдет, – покачал головой Гуров. – Для того чтобы попасть в цель, нужны навыки. Сомневаюсь, чтобы ваш друг попал в мишень даже с двух шагов. Наверняка до этого дня ему не приходилось ни держать оружие в руках, ни стрелять из него. – Ошибаетесь, Лев Иванович, я отличный стрелок, – расслабляясь, заявил Беркутов. – Неужели что-то из вашей биографии прошло мимо моего внимания? – притворно удивился Лев. – Сдается мне, вы блефуете, Андрей. – Хотите проверить? – Беркутов был доволен тем, как повернулся разговор. – Ладно, но условия ставлю я. Устроим пари. Если я попаду с одного выстрела вон в ту статуэтку и отстрелю ей голову, вы уберетесь отсюда и больше никогда не побеспокоите меня. Идет? – А если промахнетесь? – Гуров старательно изображал азарт. – Если промахнусь, сам сдамся, – рассмеялся Беркутов. – Только я не промахнусь. – Не путайте самоуверенность с уверенностью в своих силах, – заметил Лев, делая вид, что предложение Беркутова пугает его. – Не делайте этого! – взмолился вдруг Плеханов. – Андрей был лучшим стрелком на курсе. Он не один год посещал клуб ДОСААФ. – Замолчи! – прикрикнул на него Беркутов и заторопил Гурова: – Итак, по рукам? – По рукам! – уверенно проговорил полковник. Беркутов прицелился и выстрелил. Гуров даже не удостоил внимания статуэтку, разлетевшуюся на мелкие осколки. В момент выстрела он бросился на Беркутова и одним поставленным ударом вырубил его. Беркутов выпустил воздух из легких и рухнул на пол. В этот момент входная дверь затрещала, и через секунду комната заполнилась людьми в масках и с автоматами наперевес. Ворвавшись в комнату, бойцы повалили Плеханова на пол, заломили ему руки и защелкнули на запястьях наручники. Осмотрев тело Беркутова, бойцы озадаченно покачали головами и без усилий заключили его руки в плен наручников. Тот начал медленно приходить в сознание. Мутный взгляд блуждал по незнакомым лицам, губы беззвучно шевелились. Он будто пытался отыскать кого-то взглядом. Омоновцы подняли Беркутова и Плеханова на ноги. – Чисто сработано, – сухо похвалил Крячко, ворвавшийся в квартиру в числе первых, и приказал выводить задержанных. – Вот и все, – проговорил Гуров. – «Идейный вор Володя» нейтрализован. – Ты все еще думаешь, что больной мозг этого шизофреника может иметь какие-то идеи? – пошутил Стас. – Поехали уже, – устало произнес Лев. – Ужасно хочется домой. Они спустились на первый этаж и вышли во двор. Там стоял полицейский «уазик». В него грузили задержанных. Беркутов стоял возле машины, угрюмо оглядываясь по сторонам. Взгляд его скрестился с взглядом Гурова. Тот прочитал в этом взгляде такую ненависть, что по коже невольно поползли мурашки. «Похоже, ты нажил себе еще одного кровного врага», – подумал Лев, пробираясь к машине. Крячко ничего не заметил. Он принялся рассказывать, как группа захвата готовилась к штурму, как он сдерживал себя, не желая нарушить обещание, данное другу. Гуров слушал вполуха. Единственным его желанием было поскорее добраться до дома, повалиться на кровать и спать до тех пор, пока воспоминания об этом деле не выветрятся из головы. С того памятного вечера, когда был задержан Андрей Беркутов, прошли сутки. Гуров снова лежал в одиночной палате на попечении профессора Щепоркина. Из его руки торчала игла, насыщая организм недостающими элементами, и на этот раз он был рад этому. На обратном пути, когда Крячко вез его в столицу, он едва успел предупредить напарника, что теряет сознание. Дальнейшего он не помнил. Проснулся уже в больничной палате, с иглой в вене. Возле кровати дежурила знакомая медсестра Оксана. Увидев, что Гуров очнулся, она так обрадовалась, что чуть не расплакалась. Она видела, в каком состоянии его доставили в больницу повторно, и винила себя в том, что поддалась на уговоры и позволила полковнику уйти из больницы. Сдерживая слезы, Оксана тепло пожала ему руку и помчалась за профессором. Судя по поведению профессора, тот ничего не знал об участии медсестры в побеге Гурова. Для порядка он отчитал Льва за безрассудное отношение к собственному здоровью, чем и ограничился. Проверив показания приборов, велел плотно кушать и побольше отдыхать, после чего удалился, сославшись на невероятный приток тяжелых больных. Гуров остался наедине с самим собой. Мысли крутились вокруг Беркутова, но теперь это были приятные мысли. Преступник задержан. Сейчас он, наверное, дает признательные показания. Улик против него столько, что любой судья, особо не утруждаясь, вынесет обвинительный приговор. Жаль, что Беркутов так и не воспользовался возможностью сдаться добровольно, но это был его выбор. Гуров сделал все, чтобы он получил эту возможность, остальное не в его власти. Голова болела не так сильно, как раньше. Тошнота и слабость в конечностях еще давали о себе знать, но профессор заверил полковника, что явление это временное. Спустя час приехала Мария. Она привезла традиционный для больницы набор продуктов: куриный бульон, фрукты, сок – и заставила мужа есть в ее присутствии. Для успокоения души, как сказала Мария. Гуров был рад ее визиту. Она ни словом не обмолвилась о прошлом вечере и о его поездке в районный центр, чему Лев тоже был рад. Мария целый час болтала о всякой ерунде, отвлекая мужа от мыслей о работе. Крячко пришел почти перед самым отбоем. Он осторожно постучал в дверь и, заглянув в палату, спросил: