– Есть вроде такое слово? – спросил Айзек. – Вомиториум? – Нам мистер Хаммер рассказывал, – оживилась Сэралинн. – В драмкружке. У них, у древних римлян, были в театрах такие проходы. Чтоб зрители могли быстро покинуть театр. Вот их и называли – вомиториумы. На латыни это, как и английское «vomit», означает «извергать». Айзек поскреб свои курчавые темные волосы: – То есть зрителей выворачивало прямо в проходах? – Не-а. Это распространенное заблуждение, – пояснила Сэралинн. – Блевотина тут ни при чем. Я закатила глаза: – А можно поговорить о чем-нибудь другом? Мы сюда поесть пришли, или как? Обязательно обсуждать вомиториумы? Нейт согласно кивнул. Мы сидели в просторной кабинке с красными виниловыми стенками в глубине ресторана. Нейт обнимал меня рукой за плечи. Сэралинн с Айзеком сидели напротив. – Да просто в столовке вчера устроили вомиториум, – сказал Айзек. – Ребята всё там обрыгали. Мерзость еще та. Рука Нейта сжала мое плечо. – Кто-нибудь знает, из-за чего все проблевались? – спросил он. – Может, из-за жратвы? – предположил Айзек. Все засмеялись. Айзек – завзятый приколист. Всегда какую-нибудь чушь сморозит. – Сие до сих пор тайна, покрытая мраком, – сказала Сэралинн. – Говорят, всё из-за макарон с сыром. Ну что может быть в них такого? Вчерашний учебный день обернулся катастрофой. Дюжину ребят пришлось увезти в неотложку. От этих разговоров о блевотине меня уже саму начало подташнивать. Так что я обрадовалась, когда подошла официантка, чтобы принять наш заказ. Я ее по школе знала – Рэйчел Мартин[1]. Она в выпускном, но мы с ней ходим на политику и обществознание. – Что нынче особенного? – спросил у нее Айзек. Рэйчел похлопала глазками: – Чизбургеры. – Так вчера же были чизбургеры! – сказал Айзек. Она ткнула его ластиком карандаша: – Очень смешно, Айзек. – Нехорошо клиентов карандашом тыкать, – заявил тот, потирая плечо. – Разве тебе Лефти не говорил? Мы дружно посмотрели на окошко в кухню. Нам была видна лишь спина Лефти. Он стоял у гриля, поджаривая чизбургеры. – Лефти говорит, тебя можно, – парировала Рэйчел. Айзек вскочил. – Да ладно? Не знал, что ты в меня влюблена. Куда поедем, к тебе или ко мне? Сэралинн потянула его за рукав и усадила на место: – Ха-ха. Смешно. – Нам как обычно, – сказал Нейт. Рэйчел что-то черканула в блокноте. После чего, снова ткнув Айзека карандашом на прощание, развернулась и ушла в кухню. Нейт убрал руку с моей спины. – Так, ребята, телефончики на стол. – Он извлек телефон из кармана джинсов и положил на середину стола. Остальные тоже достали телефоны и аккуратной стопкой сложили поверх телефона Нейта. – Ты это, проверь, чтобы Айзек сигнал не отключил, – напомнила Сэралинн. Нейт вытащил из стопки телефон Айзека и проверил. – Да лан, ребята, я разве похож на жулика? – притворно обиделся Айзек. – Да! – ответили мы хором. Нейт нажал на кнопку и укоризненно посмотрел на Айзека через стол: – Отключил-таки. Айзек поднял правую руку: – Нечаянно. Ей-богу. Совершенно нечаянно. Это была наша обязательная традиция. Мы складывали телефоны стопкой. У кого зазвонит первым – тот и платит за ужин. Как правило, проигравшей оказывалась я. Уж больно мама с папой были настырные. Типичные сумасшедшие родители, они отслеживали каждый мой шаг. И без конца названивали. Типа спросить о чем-то. А на самом деле просто пасли. И попробуй не взять трубку – получишь длиннющее голосовое сообщение. Нет, ну, честное слово, кто их вообще слушает, сообщения эти? В прежней школе у меня был кавалер, который им жутко не нравился. Подумаешь, вылетел из школы и набил вдоль всей правой руки татуху. Парень-то ничего, но они оказались неспособны видеть дальше татуировки. Вот из-за него они, видимо, мне и не доверяли. Нравился ли им Нейт? Я не спрашивала. Да и по фигу было. – Как твоя группа? – спросил Нейт Айзека. Айзек возглавляет рок-группу под названием «Черные дыры». Они говорят, что перепевают «Металлику», но опознать песни «Металлики» в их исполнении трудновато. Айзек перетасовывал тюбики с горчицей и кетчупом. А потом направил на Нейта, да как сдавит! Нейт увернулся. Кетчуп с горчицей забрызгали столик. – Ты как десятилетний, – покачала головой Сэралинн. – Пардон, – сказал Айзек. – Я не нарочно, ей-богу. Просто мысли о моей группе меня сильно напрягают. – Он взял несколько салфеток и промокнул пятна на столике. – А что не так? – спросил Нейт. – Мы отстой. – Айзек дернул себя за темную шевелюру. – Отстоище. – Расскажи лучше что-нибудь новенькое, – съязвила Сэралинн. Айзек пропустил ее шпильку мимо ушей. – У нас концерт в субботу вечером. В «Оранжерее». Помнишь, тот клуб на Парковой возле Ривер-роуд? А парни ни черта не выучили. Их даже на репу фиг сгонишь. – Слушали мы тебя в том месяце на смотре талантов, – сказал Нейт. – Тоже полный отстой был. Айзек помотал головой. – У нас был месяц, чтобы стать еще отстойнее. Это ужас какой-то, Нейт. Кроме шуток. Можешь поместить нас в свою коллекцию ужасов. Рядом со «Зловещими мертвецами-2». У Нейта на дисках сотни две ужастиков, не меньше. На прошлой неделе он усадил нас всех смотреть «Зловещих мертвецов-2». Самое любимое кино у него. Особенно сцена с выбитым глазом, который влетает прямехонько в рот визжащей блондинке. Рэйчел принесла наши чизбургеры и картошку фри. Она начала переставлять тарелки с подноса на стол, но вдруг остановилась: – Та-ак, кто изгадил столик? – Отгадай с трех раз, – сказала Сэралинн. Рэйчел посмотрела на Айзека долгим взглядом. И засмеялась. Айзека все любят. Он невысокий и чуточку полноватый, со спутанной копной темных волос и карими глазами, от которых, когда он улыбается, разбегаются лучиками морщинки. Своими вечными шуточками он постоянно срывает уроки. Сам он говорит, что ему необходимо внимание. Не уверена, тоже прикалывается или нет. При всем при том он отнюдь не балбес. Вроде на учебу не больно-то налегает, а поди же, круглый отличник. А еще он учит северокитайский язык. Говорит, что перед учебой в колледже хотел бы посетить Китай. Нейт говорит, что Айзек хочет сбежать в Китай от своей рок-группы. – Кстати, об ужасах… – начала Сэралинн. Мы все были заняты своими чизбургерами. Они у Лефти очень сочные, к тому же он не жалеет салата, помидоров и огурцов.