Марина пила чёрный чай. В офисе у Григория Яновича такой держали. Григорий Янович внимательно изучал Тимофея, изучающего документы. Что это за мужик, интересно? Этот будет поопаснее, чем фотограф. Откуда он взялся? Кольцо обручальное, женат. Что у него с Мариной Леонидовной? Очень уж непринуждённо общаются. Это не нравилось Григорию Яновичу, очень не нравилось. Марина не понимала, почему сосед сегодня будто не в духе. Вроде, всё развивается так, как ему нужно. Наконец Тимофей всё дочитал. — Можем подписывать, — хмуро сказал он. Марина и Григорий Янович всё подписали. Заверили печатью фирмы Григория Яновича и личной печатью Тимофея. Тимофей поднялся, они с Григорием Яновичем сухо попрощались. Марина пошла провожать Тимофея до машины. Потом им предстояло ехать в ЗАГС с Григорием Яновичем. Григорий Янович следил за ними в окно через жалюзи. Спутник Марины Леонидовны что-то горячо говорил, положив ей руку на предплечье, она кивала. Потом обняла этого верзилу за шею, поцеловала в щёку. Тот сел в машину, Марина Леонидовна помахала ему рукой и пошла к офису. У Григория Яновича от ревности потемнело в глазах. Они ехали на машине Григория Яновича в ЗАГС. По пути купили кольца, так как не могли же они появиться без колец в Калининграде. Там предстояло изображать семейные ценности. Григорий Янович был мрачнее тучи; Марина ещё никогда не видела его таким. — Кто этот ваш нотариус? — всё же не выдержал он. — Кто он вам? Григорий был сам не в восторге от себя за то, что задал эти вопросы, но у него не было сил сдерживаться. Марина, к счастью, ничего не поняла. — Это Тима, мой племянник. Сын Веры. Когда всё произошло с Даней, он был в отпуске за границей. Григорий Янович от радости чуть руль не выпустил из рук. Надо быть внимательнее. — Как у вас, у такой молодой, может быть племянник ваших лет? — удивился Григорий Янович. — Мне скоро тридцать шесть. А Тиме двадцать восемь. Вера меня старше на пятнадцать лет. Тима родился, когда я училась в первом классе. Глава 8 Они подписали в ЗАГСе все документы, получили свидетельство о браке, обменялись кольцами. — Можете поцеловать супругу, — объявила девушка, которая проводила регистрацию. — Мы потом, — улыбнулся Григорий Янович девушке, и та покраснела. — Если мы начнём целоваться, вам придётся вызывать полицию нравов. Теперь уже вспыхнула Марина. Вот обязательно было опять напоминать! Они вышли на улицу. Григорий Янович смотрел на своё кольцо, как на диковинку. Покрутил его пальцами, подёргал. — Придётся в нём походить, надо привыкать. В Калининграде же нужно будет ходить в нём постоянно. Никогда ничего такого не носил. Он улыбался. Какое-то переменчивое у него настроение было сегодня. А что до украшательств… Марина замечала, что он не носит даже часы, постоянно смотрит время в телефоне. Хотя ему по статусу полагаются какие-нибудь швейцарские. И уж тем более, у него не было ни колец, ни цепей, ни запонок. Они доехали до офиса Григория Яновича, там на стоянке осталась машина Марины. Марина отправилась в галерею: перед отпуском предстояло два дня напряженно трудиться. …В субботу днём они вылетели, а вечером были уже в санатории. Марина всегда старалась отдыхать с максимальным комфортом, но таких условий и сервиса пока не встречала. Да и само место было очень живописным, санаторий располагался на возвышенности прямо на побережье. Из окон номера открывался вид на море. Номер был создан словно для пары, находящейся в фиктивных брачных отношениях, что очень успокоило Марину, переживающую о том, как они будут сосуществовать: состоял из двух комнат, разделённых дверями. В каждой из комнат был свой санузел, своя душевая и отдельный выход в коридор. Видимо, личное пространство здесь ценится даже в браке. Единственным отличием были кровати: в одной из комнат была кровать поменьше, в другой же стоял настоящий сексодром. Видимо, для свиданий. Марина быстренько заняла комнату с кроватью поменьше. Пусть Григорий Янович сам спит вот на этом вот. У Григория Яновича учёба началась прямо в воскресенье после завтрака. На море они договорились пойти вместе, после ужина. А сейчас Марина гуляла в «зоне отдыха», где сопровождающие могли найти себе занятие по душе. Публика была из стран Европы и с постсоветского пространства. Кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то рисовал, лепил. Даже вязали крючком. Активных занятий Марине не хотелось, а к творчеству и рукоделию она была не склонна. Но её неожиданно заинтересовал «кружок», где вырезали из бумаги картины по трафаретам. Их можно было потом приклеить на окна, например. Занятие Марину увлекло: время проходило быстро, и как-то нервы успокоились. Всё-таки обстановка новая, незнакомая. Так прошло несколько дней: Григорий учился, Марина гуляла и вырезала узоры. Вечером они гуляли на море или уходили в город, потом изучали документы и учебные материалы на немецком языке, и мирно расходились по «своим» комнатам их номера. Так хорошо и спокойно Марина давно не отдыхала. Всё-таки она всегда была организатором отдыха и несла ответственность за Даню. Даня звонил каждый день. Он был тоже в восторге от своего отдыха и совсем не скучал. Повзрослел. Спокойная жизнь Марины неожиданно закончилась в среду вечером, когда всех собрали на приём по случаю середины курсов — «экватор». Это было то самое мероприятие, на которое необходимо было привезти с собой вечернее платье, так говорилось в условиях. Ещё одно такое мероприятие должно состояться в субботу, после экзамена и получения сертификатов. Марине было скучно. Радовало только то, что они слонялись в этой толпе, держась за руки. Ну ценности же, надо соответствовать. Марине очень нравилось, когда Григорий Янович сжимал её ладонь своей тёплой уверенной рукой. Ради этого стоило потерпеть. Ну и ради «живой» музыки. Потом к ним подошла семейная пара из Швейцарии, Макс и Ханна. С Максом, как поняла Марина, Григорий Янович занимался в одной подгруппе. Максу было лет сорок, Ханне около тридцати. Марина долго не могла понять, что именно её беспокоит, но потом поняла: Ханна была рыжеволосой и белокожей. После достопамятной драки на открытии экспозиции, Марина с некоторым предубеждением относилась к девушкам «эпохи Возрождения». Интересно, что это? Неужели старая добрая ревность⁈ Только этого не хватало. Тем более, что Григорий Янович вёл себя вполне благопристойно и никакого интереса к Ханне не проявлял, чего не скажешь о Максе, который явно пытался «строить глазки» Марине. В общем, эта пара Марине не понравилась, и она тяготилась их компанией. Потом Макс позвал Григория Яновича что-то обсудить в месте для курения. Григорий Янович не курил, но проявил вежливость. Шепнув Марине, что скоро вернётся, он удалился вслед за Максом. Вскоре исчезла и Ханна. Подождав минут пять, Марина заскучала и двинулась на поиски. Она не заметила, как за ней последовал ещё некто, пристально наблюдавший за ней весь вечер. Она вышла в холл, и ей показалось, что откуда-то доносится смех Григория Яновича. А потом голос Григория Яновича, несколько раз повторившего по-английски слово «нет». Марина шла на голос. Повернув за угол в коридор, украшенный странными чёрно-белыми фотографиями, она вдруг увидела, как Ханна бросается на шею Григорию Яновичу и целует его. Марина увидела эту рыжую голову возле его лица, и внутри что-то щёлкнуло. Она сделала бросок, схватила Ханну за волосы и оттолкнула к стене, где в тени стоял невозмутимый Макс. Потом Марина влепила пощёчину Григорию Яновичу с такой силой, что заломило кость в ладони. Он стоял, обалдевший, забыв о боли, и смотрел, как её глаза мечут молнии. — Это мой муж! — крикнула Марина по-английски Ханне и ткнула ей прямо к носу руку с кольцом. — Где твой муж? — Мой муж даёт мне свободу! — резко ответила тоже по-английски пришедшая в себя Ханна. Они не замечали, что в коридоре есть ещё один зритель разыгравшейся трагикомедии. У стены, чуть поодаль, стоял высокий подтянутый блондин лет сорока с небольшим. — А я не даю свободу! — крикнула Марина по-английски. — Ещё раз приблизишься к нему (и она указала на Григория Яновича), убью! Потом Марина как-то резко очнулась, всхлипнула и быстро пошла по коридору, чуть не сбив с ног высокого блондина. — Марина! — Григорий Янович бросился за ней следом. — Ты неправильно всё поняла! Она побежала. Если он прикоснётся к ней хоть пальцем, она умрёт на месте, ей так казалось. Она влетела в свою часть номера, закрыла все двери на замки и опустилась прямо на пол. Что с ней стало⁈ Она всегда знала, что его нельзя подпускать, противопоказано! И вот итог! Ещё месяц назад она насмешливо и покровительственно смотрела на его пассий, таскавших друг друга за волосы в галерее. Теперь она сама стала такой… Она потеряна, деморализована. Из глаз полились слёзы унижения и досады на саму себя. — Марина, открой, пожалуйста. Позволь объяснить! — Григорий Янович стучал в её двери из его половины номера. — Я не отвечал ей, Марина! — Объяснение от создателей «Мама, я не курил, просто рядом стоял, потому от меня пахнет табаком»! — крикнула Марина. Голос у неё был выше и звонче, чем обычно, и Григорий Янович понял, что она плачет. — Пожалуйста, Марина. Впусти. Марина ответила ему на непечатном русском, объяснив, куда ему пойти. — Марина, ты же девочка, ты искусствовед! Кто тебя научил так разговаривать? — расстроенно спросил он. Она нашла платок, вытерла лицо, высморкалась. Подошла к двери, громко и внятно заговорила: — Вот что, Григорий Янович. Я связана обязательством, но в свете последних обстоятельств сдержу слово лишь при условии, что вы держитесь от меня на расстоянии не ближе двух метров. И общаемся мы только по поводу документов на немецком языке. В противном случае я сразу сажусь в первый же самолёт. Ясно? — Ясно, — ответил он. — Вот и отлично. Спокойной ночи. Можете продолжать свой отдых в приятной компании. Извините, что прервала столь увлекательное общение. Он вздохнул, отошёл от двери и опустился на стул. Стянул пиджак, отбросил в сторону. Щека перестала пылать. Он вспоминал выражение её глаз, когда она кричала на эту дуру Ханну. Больше всего на свете ему хотелось прижать к себе сейчас свою «фиктивную» жену, успокоить, всё ей объяснить. Но ему запрещено даже приближаться… Глава 9 В четверг Марина не пошла вырезать узоры, а отправилась на пробежку по берегу моря. Она была рада, что надела куртку — дул достаточно сильный ветер. Она бежала уже минут десять, когда неожиданно с ней поравнялся высокий подтянутый блондин. Марина помнила: его вчера на приёме представили, как одного из учредителей курсов. Это он, тот самый профессор из Берлина. Она забыла, как его зовут, но помнила, что он какого-то чёрта делал в коридоре, где она устроила скандал вчера вечером. — Привьет, — обратился он к ней на ломаном русском. Голос у него был густой, низкий. — Доброе утро, — ответила Марина по-немецки, продолжая бег.