Адам повернулся, осматриваясь. — Я ничего не помню. И к лучшему. Бри развернулась на каблуках и пошла обратно в холл. Она остановилась в другом дверном проеме. — Это была их комната. — Здесь он ее убил? — спросил Адам из-за спины сестры. — Не знаю. — Но ты же была здесь, — удивился он. Бри повернулась к брату. На ее лице вспыхнул гнев. — Я не стала, знаешь ли, дожидаться, чтобы посмотреть, как он это делает! — Прости. — Адам отвел взгляд. Бри вздохнула. — Нет. Все в порядке. Ты имеешь право знать. Но мне было всего восемь. В моих воспоминаниях есть определенные белые пятна. — Бри оглядела комнату. Несмотря на то, что она сказала Адаму, в ее голове была четкая картина. — Они дрались там. И это то место, где папа прижал маму к стене. Большая ладонь сомкнулась вокруг ее горла. Вторая держала пистолет, дуло которого было приставлено к ее лбу. В теплом, влажном воздухе липкий пот выступил между лопатками Бри. Ее сердце трепетало в паническом ритме. Не заставляй меня причинять тебе боль. Ты всегда заставляешь меня причинять тебе боль. Воспоминания нахлынули на нее. Бри схватила брата и сестру и унесла их под крыльцо. Зимний ветер продувал тонкую пижаму. Ужас сотрясал их до самых костей. Эхо выстрела. Она вздрогнула. Бри вернулась по коридору на кухню. Она чувствовала Адама позади себя, но не стала рассказывать ему о своих видениях. Как много ему нужно знать? Хочет ли он в действительности, чтобы эти образы поселились у него в голове? Однажды возникнув, они останутся навсегда, как татуировка или глубокий шрам. — У папы был пистолет, — сказала Бри. — Я вывела тебя и Эрин через заднюю дверь. Даже будучи восьмилетней, она сознавала, что им следует спрятаться, поскольку поняла, что взгляд отца отличается от его обычного гневного состояния, которое само по себе было ужасно. Дрожь пробежала по ее телу, сотрясая от спортивных туфель до форменной рубашки. Дом был пуст, но ладонь Бри зависла над табельным оружием, точно она могла вернуться в прошлое и спасти свою мать. Она согнула пальцы и опустила руку. Сегодня спасать было некого. Адам направился к задней двери. Бри последовала за ним на крыльцо. Доски были заменены и здесь. Они спустились в заросший сорняками двор и повернулись лицом к дому. Бри указала на ступеньки крыльца. — Там была незакрепленная доска. Я пряталась там и раньше. Ей не нужно было уточнять, от кого она скрывалась. Адам знал, пусть даже и не помнил. — Что дальше? — Он выглядел так, словно затаил дыхание. Бри задрожала сильнее. Та ночь была студеной. Она чувствовала ледяную грязь под босыми ногами и пронизывающий холод, просачивающийся сквозь тонкую ткань пижамы. — Выстрелил пистолет. Собаки лаяли. Одна из них завыла. Звуковое воспоминание волной прокатилось по Бри. Несмотря на летнее тепло, ее руки покрылись гусиной кожей. — Как долго мы там находились? — спросил Адам. — Не знаю. Какое-то время. Достаточно долго, чтобы замерзнуть. — Что произошло потом? — Не уверена, что помню. Бри почувствовала пробел в своих воспоминаниях. Неужели ее восьмилетнее «я» отключилось в тот момент из-за шока? Все представлялось смутно: хлопанье дверей, громкие шаги и крики. Еще один выстрел. Папа? Действительно ли это имело значение? Она знала достаточно. Ее отец убил ее мать и себя. Вскоре после этого их разлучили. Адама и Эрин воспитывала их бабушка, в то время как Бри отправили жить к двоюродной сестре в Филадельфию. — Пришел шериф. — Нога Бри больше никогда не ступала на территорию поместья — до сегодняшнего дня. — Он отвез нас в участок и позвонил родственникам. Адам уставился на дом. Он выглядел разочарованным. — Мне жаль, что я не могу рассказать больше, — виновато подытожила Бри. — Нет. Этого достаточно. — Он потянулся к ее руке. — Спасибо, что поделилась. — Не за что. — Бри сжала его пальцы. — Что ты собираешься делать с этим местом? Если бы дом принадлежал ей, она бы сожгла его дотла. Но она сомневалась, что Адам согласится на это. Казалось, он хотел сохранить это сооружение как своего рода святилище. — Не знаю. Его брови нахмурились, взгляд был потерянным. Но Адам казался отключенным большую часть своей жизни. Насилие всегда оставляет следы. Некоторые шрамы просто менее заметны, чем другие. Бри повернулась к брату. — Прости, Адам. Мне нужно вернуться к работе. — Она пыталась найти оправдание. — Сегодня утром у нас был трудный вызов. И это было правдой. Плечо Адама дернулось. — Все в порядке. Спасибо, что пришла. — Мы поговорим об этом снова, хорошо? — Хорошо, — кивнул он, но в его глазах все еще читалось разочарование. Адам засунул руки в задние карманы джинсов. — Ты расскажешь мне, если вспомнишь еще что-нибудь? — Обязательно. — Бри обняла его одной рукой. Адам бросил взгляд на дом. Влажный ветер шевелил ветви над их головами. Бри вздрогнула, оглянулась через плечо. Тень от амбара падала на двор. Рядом с ним виднелись остатки двух частично разрушенных сараев, их открытые деревянные балки побелели, словно старые кости в пустыне. За поляной заросшая тропинка вела к месту, где держали собак. Бри потерла тридцатилетний шрам на своем плече. Ее самое раннее ясное воспоминание было о том, как одна из этих собак чуть не убила ее. В сарае что-то грохнуло. — Там кто-то есть! — двинулся вперед Адам. — Я и раньше сталкивался с проникновением. — Ты должен был позвонить и сообщить о проникновении мне! — Бри потянулась за пистолетом. — Стой тут. Но Адам был Таггертом, а они были упрямыми людьми, всегда делавшими выбор, не отвечающий их собственным интересам. Он вместе с ней трусцой побежал через сорняки. Она добралась до стены сарая, протянула руку, чтобы остановить его, и прошипела: — Держись позади меня. Дверь была приоткрыта. Бри заглянула внутрь, однако увидела лишь темноту и пыль. Вскинув оружие, она завернула за угол как раз в тот момент, когда что-то врезалось в дверной косяк в нескольких дюймах от ее лица. Глава третья Бри вздрогнула, когда камень отскочил от двери сарая и приземлился в грязь.