Как Виктор и подозревал, Никита свой урок не усвоил, а значит придется донести получше, как бы неприятно мне ни было прибегать к подобным методам. Я заглянула ему в глаза, заставив замереть, и обычно этого бывало достаточно, чтобы напугать человека, но он лишь удивился с примесью любопытства. — Чего ты боишься больше всего? — тихо спросила я, глядя ему в глаза. Когда я делала такое с людьми, они потом говорили, что мой голос отдавался мрачным загробным эхом у них в голове. Наверное, таким же я слышу голос Влада, когда он в своей тьме. В ответ на свой вопрос я получила видение. Темный чулан. Он в нем один. Дверь открывается, а на пороге стоит его отец. Одна лишь тень в проеме. В руке отца ремень. Он опять пришел, чтобы наказать ребенка. Никита ужасно боялся его и темного чулана. И я ударила по этому страху: — Проживи это, — произнесла я, вернув ему это видение обратно и вместе с тем дав возможность двигаться. Видения подобного рода проживаются моментально, хотя для него самого там могло пройти много времени. Никита отскочил от меня, тяжело дыша и пару раз моргнул, осознавая, что он не там, в своем далеком прошлом, а здесь и сейчас, в своем настоящем. — Стерва! Я к тебе по-доброму, а ты… Сволочь! Мне было жаль его. Очень жаль. Он так походил на Михаила при жизни. Тот тоже был очень добрым и веселым, противоположностью брату. Он приносил свет в мою жизнь. Но если Никита не поймет, что мир жесток, если не вырастет психологически, мир сожрет его. Конечно, прибегать к такой вещи, как использование глубинного детского страха, нехорошо. Я, имеющая свой личный страх, понимала его как никто. Но так было нужно. Так было лучше для нас всех. — Да, я стерва. Но если произнесешь это еще хоть раз вслух или мысленно, я придумаю для тебя пытку похуже. Просто чтоб ты понимал, я не испытываю к тебе ненависти или чего-то подобного. Считай это своим первым уроком, — я повернулась на Виктора. — Надеюсь, тебе не нужно ничего объяснять? — Нет, — отрицательно качнул головой тот. — Я все понял. — Хорошо. Называть меня можете по имени или по позывному, на Сциллу я тоже отзываюсь, но обращаться исключительно на вы. Теперь идите по своим комнатам, можете погулять по дому и привести себя в порядок. Через час я жду вас внизу у камина. Начнем первый урок. — Второй, — Никита усмехнулся. Ни капли расстройства в голосе и эмоциях. Быстро же он отошел, даже удивительно. Ничего ему не ответив, я развернулась и ушла в сторону своей комнаты. Весь час я из нее не выходила, успокаиваясь. На душе было гадко. Я знала весь путь, через который нужно было пройти этим ребятам, и мне было их искренне жаль. Я не желала им такой судьбы. А с учетом того, в какой мы ситуации, у них и времени нет. Как нас с братом когда-то зашвырнуло в этот водоворот, как на нас свалилась та масса проблем, так сейчас и эти двое попали в жернова жизни. И к сожалению, чтобы они могли выжить, начать их ломать должна была я, потому что в отличие от реальности, я смогу остановиться вовремя. Когда я вышла из комнаты, первое, что бросилось мне в глаза, это Михаил. Он стоял и молча смотрел на дверь. Ничего, мой бедный призрак, скоро твои мучения кончатся, будешь жить нормально. Я улыбнулась и потрепала ему волосы: — Сегодня вечером все кончится. Не переживай, родной. Он поднял руку, поднес ее к моему лицу, но не коснулся. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. У меня в горле опять свернулся ком. Ничего, ничего, скоро он придет в норму. Так хочется сделать все побыстрее, но нет, сейчас важнее, чтобы все прошло гладко, и если брату для этого нужен лишний день, он его получит. — Кто он такой? — без тени улыбки спросил Никита, который стоял поодаль и внимательно наблюдал за нами. — Объясню, когда спустимся вниз, — ответила я и пошагала к лестнице. — Михаил, идем. Он приподнялся над полом и пролетел следом за мной. — Ну надо же… — Никита покосился на это его действие и также последовал за мной. Кресел внизу было четыре. И стояли они вокруг небольшого столика, на котором стояло вино и четыре бокала. Виктор уже ждал нас в кресле все в том же наряде, но без цилиндра. Закинул ногу на ногу, а руки положил на трость. Та лежала поперек ручек кресла и заходящее солнце блестело на ее набалдашнике в виде головы золотого льва. С одним камнем. Да это же одноглазый лев! Осталось придумать, как до него добраться. — Госпожа Пламенева уехала, разрешив пользоваться любыми запасами в ее доме. И я взял на себя смелость подготовить наш маленький праздник, — сообщил нам Виктор, вставая при виде дамы, то есть меня, как того требовали приличия. — Присаживайтесь, Вероника, прошу. Я прошла и села в кресло напротив него, а Никита сел по мою правую руку между мной и Виктором: — Ну ты даешь, — прокомментировал Никита, глядя на стол. — А почему четыре, нас же трое? — Я решил, — ответил Виктор садясь лишь после того, как села я, — что господин Князев также может пожелать к нам присоединиться. И чтобы не ставить его в неудобное положение, взял четвертый бокал. А кресло здесь уже стояло. — По какому поводу праздник? — уточнила я. — Сегодня мы с моим другом для всех умерли. Однако на самом деле мы возродились для новой жизни, — Виктор взял бутылку и подвинул к себе мой бокал, стал наливать. — Позвольте я сегодня за вами немного поухаживаю. — Очень любезно с твоей стороны, — я улыбнулась. — Подхалим, — фыркнул Никита и дождавшись, пока Виктор нальет мне и себе, налил себе сам. — Что ж, за новую жизнь, дамы и господа! — Виктор поднял бокал. — За новую жизнь, — ответила я и пригубила вино, а самой снова стало грустно, знали бы они, что это за жизнь, не радовались бы. — Брат вряд ли появится, он готовит руны для ритуала, это долгая процедура. — Что за ритуал? — спросил Виктор больше из вежливости, нежели из интереса. — Если, конечно, это не тайна. — Посмотрите туда, — я указала пальцем слева от себя в сторону Михаила, который стоял и молча смотрел на нас. — Его имя Михаил. — Позволю себе уточнить, — отозвался Виктор, — что его зовут Денис Веревкин, и это недавно погибший сотрудник Отдела. Почему вы называете его Михаилом? — Денис умер, — я постаралась не выдать эмоций и сказала это ровно, хотя хотелось зашипеть. — В его тело вселили призрака человека, которого звали Михаил. — Не тот ли Михаил, который некогда был третьим в вашей с господином Князевым команде? — прищурился Виктор. — А кто с ними был? — спросил Никита, на данный момент уже допивший свой бокал и наливавший себе еще. Виктор закатил глаза, но все же объяснил: — Михаил Зверев тоже был агентом первой волны, имел позывной Призрак и соответствующие способности. Погиб во время защиты государевой семьи в день их свадьбы. — Да, я говорю именно о нем, — отозвалась я. — Вряд ли об этом было написано в исторических хрониках, но Михаил не умер. Он как призрак остался со мной. Говорить о его смерти было тяжело до сих пор, но я старательно сохраняла лицо. — Когда Отдел решил вернуть меня из отставки, они обманом забрали его у меня, привязав к предмету. Кольцу, которое ты, Никита, сегодня мне вернул. — Ого, неплохо, — удивился тот. — Неплохо, только вот некроманты у Отдела отвратительные, — я не сдержалась и скривилась. — Михаил не вернулся в тело, он просто заперт в нем, как в ловушке. Впрочем, что взять с агентов третьей волны. Теперь я получила кольцо назад, и мой брат сделает все как надо. В данный момент он рисует руны именно для этого ритуала. — Ваш брат некромант? — уточнил Никита. — Мой друг совсем не знает исторических хроник, — извиняющимся тоном произнес Виктор и дальше объяснил уже Никите. — Владислав Князев — сильнейший некромант из известных, в том числе имеет дополнительные смежные с некромантией возможности, разбирается в химии и взаимодействии с духами. — Да ты прям ходячая энциклопедия, — усмехнулся Никита. — Ты про всех агентов первой волны читал? — улыбнулась я, пригубив еще вина. — Нет, — Виктор посмотрел мне в глаза и улыбнулся в ответ. — Признаться честно, меня всегда интересовала исключительно ваша троица, Вероника, потому что именно вы — последние выжившие, а значит наиболее эффективные, и именно вы уничтожили главного последователя Гхаттота. Я всегда мечтал, что однажды буду вместе с вами служить на благо Отдела. В свои двенадцать я был крайне расстроен, узнав, что вас с братом отправили в отставку. — Скучно в отставке, да? — пошутил Никита. — Решили вернуться и размять старческие косточки? Виктор опять закатил глаза, но ничего не сказал. Я же слова его друга проигнорировала и решила, что пора переходить к делу. — А теперь слушайте внимательно, господа. Чтобы сражаться с противником, противника нужно знать. — Да их отличить легко, — снова вмешался Никита. — У них не лица, а сплошные задницы в бородавках, вот честное слово. И кожа белая. — Последователи Гхаттота так и выглядят, — согласилась я. — Но не одни они наша проблема. — Ты забыл про агентов второй волны, — сказал Виктор. — Они поопаснее будут. — Именно, — подтвердила я. — Но есть еще и порождения Зоога и дети Кхутуру. — Разве вы не всех истребили? — искренне удивился Виктор. — Вряд ли. За время своей жизни они успели расселиться по всему миру. Где-то наверняка еще остались. Итак, все вы знаете о трех богах: Кхутуру, Зоог и Гхаттот, — внутренний голосок напомнил про Кайраджа, но вслух я благоразумно об этом не сказала. — Кхутуру был на земле когда-то очень давно, и был уничтожен орденом паладинов, который ныне и перерос в такую организацию как Отдел. После Кхутуру явился Зоог, и случилось с ним то же самое, однако каждый из богов оставлял после себя своих порождений. Например, бестии и чудовища, называемые детьми Кхутуру, и баньши с вампирами, они же порождения Зоога. Задача Отдела — уничтожать богов и всех их тварей. — Ну, это мы знаем, — Никита откинулся в кресле на спинку, оставив второй уже опустошенный бокал вина. — Сомневаюсь, что ты это знал, — поддел его Виктор. — Ну не совсем уж я идиот, — нисколько не обидевшись, отозвался тот. — Зоог явился примерно через двести лет после победы над Кхутуру, а за ним еще через примерно сто лет пришел Гхаттот. Разумеется, все они наши враги, но как верно заметил Виктор, самой большой проблемой являются агенты второй волны. В отличие от белокожих лысых гхаттитов, эти ничем не отличаются от людей и не чураются услугами наемников, так что визуально определить их или их приспешников как врагов мы не можем. — Ага, вот почему ваш брат спрашивал нас про шпионство на Гхаттота, — уточнил Никита. — Именно, — кивнула я. — Так что увы, сейчас наши враги почти люди. Но они не те, кем были раньше, они полностью подчинены своему богу, и во всем виновата черная кровь. А теперь объясняю, зачем я все это рассказываю. Вам придется работать со мной и моим братом, поэтому вам нужно знать о мерах предосторожности. Мы еще более приближены к Гхаттоту, чем даже агенты второй волны, именно поэтому мы еще более опасны, чем они. — Да уж, я заметил, — хмыкнул Никита. — Прекрати паясничать, Никита. В нас с братом столько черной крови, что хватит на сотню таких, как ты. Я говорю о безумии, смертельной особенности, которой обладают все агенты первой волны. — Это что-то новенькое, — удивился и сразу заинтересовался Виктор. — Вы не могли бы рассказать подробнее? — Чтобы нас не устранили, мы, чернокровные, скрывали это от Отдела. Если мы слишком много используем свою силу или находимся на грани гибели, то можем впасть в безумие. В этом состоянии мы значительно менее уязвимы, более сильны, и, к сожалению, не отдаем себе отчет в своих действиях. Проще говоря, если я или Влад впадем в безумие, мы полгорода вырежем, прежде чем нас убьют. — И насколько легко ввести вас в это состояние? — Виктор сразу подошел к делу практично. — Очень сложно, но возможно. Если вы видите, что мой брат стал похож на гхаттита, от вас требуется одно — бежать как можно быстрее и дальше, а если я еще не в курсе о случившемся, об этом нужно срочно сообщать мне. Это понятно? — А что значит стал похож? — уточнил Виктор. — Он лишится волосяного покрова и его тело изменится?