Мир буквально взорвался тысячей голосов в моей голове. Я застонала, схватилась за Михаила, уткнулась в него лбом, словно он мог заглушить голоса в моей голове. В то же время в помещении появился Петр, но я этого почти не заметила. — Что с ней? — голос Петра с трудом прорывался сквозь мутнеющее сознание. — Не знаю. Она говорила с Кайраджем. Я отнесу ее в комнату. Мои ноги оторвались от пола, а мир продолжал кружиться перед глазами, и я зажмурилась, пытаясь остановить эту карусель. Через некоторое время меня заботливо уложили на мягкую кровать, но стоило Михаилу попытаться убрать от меня руки, как я невидяще вцепилась в них и, слегка задыхаясь от шума в голове, проговорила: — Не уходи. — Я здесь, солнце, здесь. Как ты? Отвечать я не посчитала нужным, поскольку все остатки сил ушли на предыдущие слова. Рядом с ним было легче. Он сел рядом со мной и приподнял меня, обняв, словно держал меня на руках, хотя ноги мои оставались на кровати. Я и раньше любила так сидеть, и он помнил это. Что с ним, что с братом у меня были какие-то свои воспоминания и привычки. И я с удовольствием окуналась в них. Сейчас он мягко поглаживал меня по волосам, отчего я действительно успокаивалась, расслаблялась, и как ни удивительно, но голоса медленно стихали. Не знаю, сколько времени я так провела, но голоса притихли. И хотя голова все еще немного кружилась, по крайней мере теперь я могла хоть немного сосредоточиться. И я выбрала один голос, прислушалась к нему. — Мам, да я недолго погуляю. Ну пожа-а-алуйста. Я не видела глазами, но точно знала, что это мальчик девяти лет по имени Иван. Что он стоит в небольшой квартирке и уговаривает мать отпустить его к друзьям. Я переключила внимание на другой голос. — Принеси белье, оно развешено на заднем дворе, — а это какая-то женщина шестидесяти семи лет, раздающая указания невестке. — Еще один труп, и опять вампир, и снова у власти! Вы издеваетесь?! Какой-то неизвестный убийца уничтожает порождения Зоога, вы понимаете это? Уничтожает тех, кого должен был изничтожать Отдел, коим ныне заведуете вы, госпожа Златова! — некий сенатор, который лично ведет беседу с Ольгой и буквально брызжет слюной от негодования. Меня пронзил восторг. Так вот как Кайрадж искал. И вот почему он не мог меня слышать: среди всех этих шумов до него было просто не докричаться. А потом, видимо, мой голос стал для него громче. И вот как я должна найти новое эхо Гхаттота — с помощью этой способности. Вот что значит быть богом. Интересно, а другие мои способности тоже подверглись изменениям? Смогу ли я теперь влиять на Михаила или Влада? Наверняка, ведь они всего лишь люди. За всеми этими размышлениями я отвлеклась и упустила нить, которая вела меня к Ольге. Досадно. Кстати об Ольге. Я ей все еще помню и свой дом, и свою мирную жизнь, и Михаила. Надо будет навестить ее на досуге. Я злорадно ухмыльнулась. — Солнце? Тебе лучше? И не вздумай увиливать, — Михаил чмокнул меня в нос. — Я знаю эту твою улыбку. Рассказывай, что задумала. — Я отомщу и за себя, и за тебя, — я открыла глаза. — И ты мне поможешь. — Ника, — он осуждающе посмотрел на меня. — Не надо. — А я не спрашиваю. Я перехватила его лицо и впилась в его губы, наслаждаясь. Он мой, всегда им был и всегда будет. Мой любимый Михаил. И мне от этого невероятно хорошо. Я отпустила его губы довольно быстро и улыбнулась, поглаживая кончиками пальцев по щеке. — Кайрадж не обманул, я стала богом, родной. Я как будто слышу все и вижу все. Только надо знать куда смотреть. Надо разобраться с этой возможностью. Разбиралась я с ней долго. Почти неделя ушла на то, чтобы я привыкла и научилась блокировать и фильтровать поступающую ко мне информацию, а дальше я тренировалась на брате, наблюдая за ним в свободное от поисков эха время. За полтора месяца наблюдений он, продолжая свои постельные приключения с Анной, сумел затащить в постель Ольгу. Наверное, рассчитывал, что раз они подруги детства, то ему и тройничок с ними перепасть может. Не перепал. Зато все это подбросило дров в огонь моей ненависти к Ольге. С вампирами Влад разобрался, и его восстановили в должности, а Никита и Виктор вполне официально воскресили. Я ожидала визита Виктора, но жажды общаться с отцом у него так и не возникло, а про то, что я здесь, он не знал. Последние дни я следила в основном за Ольгой, выясняя, где и как она обычно проводит своё время, и обнаружила, что это ее дом. Выяснить, где живет Ольга оказалось проще, чем казалось. Через Петра это получилось быстрее, чем через попытку воспользоваться божественными силами. У нее был весьма неплохой особняк. Немного меньше, чем у Петра, но более роскошный. Хотя с учетом ее работы вряд ли у нее было время наслаждаться им. Впрочем, самое важное о ней я знала. Это ее привычки. Она не была для меня серьезным противником, так что самым главным было застать ее врасплох, ну а дальше можно было спокойно развлекаться. Надеюсь, Михаил не начнет ныть над ухом, чтобы не мучила человека, а просто милосердно убила. Пфф, как будто она была милосердна ко мне, когда принимала решение вернуть меня в Отдел и подкупить мною брата, или к Михаилу, когда решила рискнуть его жизнью и засадить в тело, использовав при этом безруких некромантов, только ради того, чтобы шантажировать меня. А кроме того… Влад посмел переспать с ней. До Анны я еще доберусь, но позже. С ней сложнее, поскольку Влад прекрасно знает, что я однажды явлюсь за ней, и наверняка находится с ней рядом. Жалко ему ее, видите ли. Ну ничего, пока он опекает Анну, я доберусь до Ольги. Влад не может быть в нескольких местах одновременно. Именно так я раньше всегда и вылавливала его пассий. В общем, за Ольгой водится достаточно грешков, чтобы я явилась по ее душу. Сцилла не прощает обидчиков, она перегрызает им глотки. Город уже погрузился во мрак ночи, когда мы с моим призраком подошли к улице, где стоял ее дом, и остановились в небольшом темном переулке. Конечно мы не приблизились прямо к дому, действовать решили иначе. Зайдем с крыши, чтобы не подходить с земли и следов не оставить. Михаил спокойно может меня пролевитировать до нужного места совершенно бесшумно. Дело в том, что по вечерам Ольга любила заседать в кресле перед камином с важными бумагами и бутылкой вина, там-то я и собиралась ее поймать. Я бы справилась и сама, но с Михаилом было еще надежнее, так что в успехе предприятия я не сомневалась, и настроение было весьма радужным. Я уже предвкушала, как окуну ее в бездну кошмара, как она ответит за все содеянное. Я — Сцилла, и готова плотоядно облизываться. Как и предполагалось по плану, с помощью Михаила мы взлетели на ближайшую крышу. Я даже не потрудилась переодеться в удобную одежду, и потому была одета в платье, в конце концов у меня сегодня праздник мести. Мы прошлись до края, и Михаил уже собрался соскользнуть по воздуху в сторону нужного дома, чтобы проверить, что Ольга на своем привычном месте, как я схватила его за рукав. — Стой. Связь, — напомнила я с улыбкой, которую ну никак не удавалось стереть с лица. Михаил улыбнулся в ответ и потянулся ко мне, ожидая, что как обычно коснусь его лбом, а я взяла его лицо в руки и поцеловала. Жадно, страстно, захватывая его в свои эмоции, в злорадное удовольствие и порожденное этим возбуждение. Его руки легли мне на пояс и спину, крепко прижимая к нему, похоже, он и сам этого не заметил. Мы стояли на краю, обдуваемые теплым летним ветром. Мои волнистые черные волосы развевались, и даже пришлось одной рукой прижать их, чтобы не мешали целоваться и не лезли между губ. Наконец я первая отстранилась и усмехнулась: Михаил продолжал тянуться за моими губами, пришлось даже приложить к ним палец, чтобы привести его в себя. — Мне не нужно прикосновение, чтобы настроить связь, ведь я бог, — сообщила я ему в уже настроенную связь. — Обманщица, — улыбнулся он. Я не дала ему больше ничего сказать, толкнула с края спиной вперед. Он растерялся лишь на секунду, начал падать, но потом взлевитировал и завис передо мной: — Еще и негодяйка, — хмыкнул он. И вместе с этим словом меня в спину подпихнуло, и я была вынуждена свалиться к нему в объятия, успев при этом пустить в связь секундную эмоцию рефлекторной паники. Он крепко прижал меня к себе и чмокнул в лоб. — Ах ты мелкий хулиганистый призрак, — наигранно возмутилась я. — Поставь меня немедленно на место! Он лишь крепче прижал меня к себе и шепнул на ухо: — А если нет? Что сделаешь? От его голоса у меня по телу жар пробежал, и я вцепилась в него крепче: — Отложу визит к Ольге на пару часов, а мы с тобой займемся любовью прямо на этой крыше. — Заманчиво, — Михаил снова хмыкнул и все-таки позволил мне наконец встать обратно на край. — Не свались, пока я проверяю Ольгу. Я с улыбкой кивнула и просто села на край, свесив ноги и глядя, как бывший призрак мчится в сторону нужного дома. Улицы давно были темными, и фонари не горели, поэтому его темный силуэт на фоне звездного неба казался ненастоящим. Будто он и не жив вовсе, а все еще призрак, только не прозрачный, как раньше, а тень. Впрочем, с учетом изменений его характера, может так оно и было? Не удержался мой призрак на свету, потемнел. Может даже именно я тому виной… — Камин горит, шторы задернуты, — сообщил он в связь то, что я и так увидела бы, если бы не ушла в свои невеселые размышления. — Соседняя комната, гостевая, похоже, пуста. Готов тебя перенести. Готова? — Да, — я встала и расправила платье. — Неси. Зайдем через нее, как и планировали. Удивительное ощущение — меня будто ветром подхватило, хотя никакого ветра и в помине не было. Под бдительным взором Михаила меня несло в его сторону. Я летела! Надо будет при случае поразвлекаться так: полетать над ночным городом вместе с ним. Остановилась я прямо перед темным закрытым окном второго этажа спиной к Михаилу, и он обнял меня, поцеловал за ухом. Похоже, он так же, как и я, не воспринимал это дело как серьезное. Продолжая прижимать меня спиной к себе одной рукой, второй он провел по стеклу и следуя его пальцам, задвижка у окна открылась, позволяя нам попасть внутрь. — Только после вас, — хмыкнул Михаил, указывая на окно ладонью. Я лишь улыбнулась в ответ, распахнула створки и влезла внутрь, мой спутник последовал моему примеру. Свет конечно же включать не стали. У самой двери я остановилась, повернулась и схватила Михаила за одежду, дернула на себя, а сама прижалась к двери спиной. Чтобы не удариться об меня, он уперся ладонями на дверь у моих плечей. Склонился надо мной и коснулся лбом моего, улыбнулся: — Прямо здесь? Думаю, это не лучшая идея. — У меня к тебе просьба, — я приняла смущенный вид, опустила взгляд к своим пальцам и нервно затеребила его жилетку. — Я бы хотела поразвлекаться с Ольгой без тебя. А ты мог бы постоять снаружи комнаты, посторожить на случай слуг или непредвиденных гостей… Я поправила на нем жилетку так, словно действительно заботилась о его внешнем виде, но глаза на него так и не подняла. — Да ты никак задумала сотворить с ней что-то и впрямь ужасное… — он пару секунд помолчал, а потом догадался. — Он что, и Ольгу затащил в постель? Вот паршивец! Знает меня слишком хорошо. Ну вот, сейчас начнет канючить, чтобы я не игралась с жертвой перед смертью. И вслед своим мыслям я недовольно скривилась. — Ты ведь знаешь, почему я это делаю, — зашипела я на него. — К сожалению, знаю, — он взял мое лицо в ладони, заставляя смотреть себе в глаза. — Но тебе это не нужно, солнце. Пойми ты… — Нет, это ты пойми! — я положила ладони поверх его пальцев, будто желала убрать их со своего лица. — Мой братец имеет отвратительную привычку. Стоит ему поиметь какую-нибудь дрянь, как он начинает защищать ее и оберегать. Я убиваю их, потому что хочу, чтобы он страдал. От невозможности спасти их. От полного бессилия, как когда-то от этого страдала я в его руках. Он сломал мне жизнь, и я никогда не дам ему забыть об этом. — Нет, Ника. Ты давно уже простила его. И как бы ни было мне жаль, ты любишь его. И это не месть, а ревность. Самая обычная ревность. — Пусть ревность, — согласилась я. — Но не такая, как ты думаешь. Все эти шлюхи делят с ним постель по собственной воле, а не по принуждению. Они слышат от него люблю. Он целует их и ласкает. И только ко мне он относится иначе. Он не оставил мне выбора в том, быть с ним или нет. Поцелуи для меня — событие, из ряда вон выходящее. А уж про слова я вообще молчу. Он попросту не считает нужным мне их говорить. — Вероника, родная, каждый из нас любит по-своему. Это прозвучит грубо, но я не могу не сказать. Да, он их трахает. Но и только. А тебя он любит. — Не понимаю, какого дьявола ты на его стороне?! — Я на твоей стороне, — он выделил слово твоей. — Все, к псам тебя! Жди меня снаружи комнаты, — приказала я, разрывая связь, чтобы не наговорить туда лишних глупостей. Ну все, он меня выбесил и теперь-то я уж точно на Ольге отыграюсь. Михаил понял это по моему взгляду и вздохнул, неодобрительно покачал головой, но возражать не стал. Вот и ладненько. Я открыла дверь и вышла из темной комнаты в не менее темный коридор, прошла до соседней двери и остановилась перед ней, расплылась в довольной предвкушающей ухмылке. Я не прощаю обидчиков, Ольга. Не надо было дергать Сциллу за хвост, это вам не домашний песик. Михаил также покинул комнату и встал рядом, расслабленно оперся спиной около двери и, скрестив руки, покосился на меня, то ли ожидая, что я передумаю, то ли что войду. Отлично. Я распахнула дверь в ее комнату. Помещение было средних размеров, здесь помещалось кресло, столик рядом с ним, рабочий стол в дальнем углу с еще одним креслом и несколько шкафов с книгами и какими-то бумагами около ныне зашторенного окна. Вокруг стоял полумрак, разгоняемый лишь огнем камина, и в нем было не разглядеть содержимое шкафов — какие-то книги. Меня полумрак давно не смущал, я привыкла к темноте. Кресло стояло спинкой ко входу, и Ольгу видно не было, одна только ее рука лежала на подлокотнике. Рука в привычной одежде канца — рукав белой рубашки окрашивался пляшущими язычками пламени. Я вошла довольно шумно, да и двери открывались не беззвучно, однако Ольга не пошевелилась. Она там жива вообще? Кольнуло разочарование. Если мертва, то у меня отняли игрушку. Впрочем, если так, я найду убийцу и отыграюсь на нем. Хотя минутку, пальцы пошевелились, значит живая. Однако я успела сделать лишь шаг, раздумывая, что же все-таки не так. — Здравствуй, Вероника, — голос брата ввел меня в ступор, а уже через секунду — в ярость. — И давно ты тут? — я осталась стоять, судорожно сжимая пальцы в кулаки и разжимая обратно, пытаясь справиться с гневом, из-за которого даже мир вокруг потемнел и частично выцвел. — Третий вечер. Ты не торопилась. Иди сюда, у меня для тебя кое-что есть. Он оторвал спину от кресла и потянулся вперед, к столику, что стоял перед ним. Ноги сами заставили меня выйти из темноты и подойти к свету огня. Опять этот его тон, которому так сложно сопротивляться, и это ощущение рассинхронизации с самой собой… Стоило оказаться рядом, как он одной рукой сгреб меня за талию и заставил сесть к себе на колени, а второй поднес мне стакан, взятый со стола. Яблочный сок. Теплая рука на поясе. Губы у виска. И он рядом — такой родной и близкий. Оказывается, я очень сильно по нему скучала… Я выдохнула от избытка чувств и взяла в руки стакан, расслабленно привалившись к нему боком. Мир снова принял привычные цвета. — Ненавижу тебя, — тихо пробормотала я, кусая нижнюю губу. — Я соскучился, — это прозвучало, как обвинение. В детстве мы не всегда сидели в разных креслах, когда он читал мне. Иногда я забиралась к нему на колени и сидела прямо как сейчас. Было невероятно хорошо — сидеть с ним вот так. Губы задумчиво мазнули мне по виску, а ладонь погладила по волосам. Привычный приятный жест. Я поймала себя на том, что так никогда не делали ни отец, ни мать, а полюбила я этот жест из-за него. От воспоминаний захотелось разреветься. Как в одном человеке могут жить одновременно ангел и чудовище?.. Впрочем я и сама не лучше. — Я убила эхо Гхаттота, — негромко произнесла я и отхлебнула сок. — Точнее, мы с Михаилом. — Я знаю, был там после вас. Огонь тихо потрескивал поленьями в камине. Влад не смотрел на меня, он приподнял подбородок и оперся им о мою макушку, глядя на огонь и обняв меня крепче.