— Ясно теперь. — Что тебе ясно? — Ясно, зачем Рату много бабла. Он никогда в мутках не участвовал, а сегодня сам вызвался. — Ты отказал? — холодея, спросила я. — Тимур, скажи, что он никуда не влез, умоляю. — Никуда не влез. Садись в тачку. — Зачем? — не поняла я. — Затем, что дружба в этом мире еще существует, хоть Рат в нее и не верит, — прошептал Тимур. Взял меня за локоть и повел к машине. Усадил на заднее сидение, сам сел вперед и достал мобильный. Позвонил кому-то и наконец стал привычным Тимуром Гафаровым: — Ты на работе? Да похуй, что ночь, ты же там живешь. Да. Жди. Он отклонил вызов и повернулся к водителю. Назвал адрес и велел водителю: — Гони. — Мы же в клуб хотели, — робко напомнил товарищ. — Ты не понял? Глава 34 Глава 34 Маша Пока мы ехали, все молчали. Я смотрела в затылок Тимура и ерзала на сиденье. Меня шатало от мысли «зачем я ему доверилась, это же Гафаров» до робкой надежды на что-то. Я сама не понимала, на что, но в груди зажегся крохотный огонек, который уже было потух. Страха не было. Я не могла больше бояться Тимура после того, что увидела в его глазах там, на мосту. Он такой же потерянный мальчишка, как и Марат, который пытался выжить в большом мире. Как умел. Озлобленный, обиженный на весь мир, но мальчишка, которому тоже хотелось любви. Машина остановилась в самом центре города у ворот частной клиники, которые были закрыты поздней ночью. Но Тимура это не остановило. Он вышел на улицу, молча открыл передо мной дверь, намекая, что нужно выйти. — Где мы? — не поняла я. — Пошли, некогда болтать, — Тимур скривился и отвел взгляд. — Тимур… — Давай, шевелись! — поторопил он. Я вышла на улицу, испуганно осматриваясь, а Тимур не дал ни секунды подумать. Снова схватил меня за локоть и потащил к воротам. Я с трудом поспевала за ним, стараясь угомонить бьющееся в истерике сердце. Гафаров нажал на незаметную кнопку у калитки, и та распахнулась. Мы дошли до дверей в клинику, которые бдительный охранник уже распахнул для нас. — Карим Тимурович вас ждет, — уведомил нас охранник, а у меня подкосились ноги. Тимур продолжал молча тащить меня по пустым коридорам клиники, дошел до поворота и подпихнул меня вперед по лестнице. — Что происходит? — попыталась заговорить я, развернулась, встретилась с ним взглядом и слова застряли в горле. Снова боль в его глазах. Такая, что меня бросило в холодный пот. Мы поднялись на второй этаж, дошли до конца коридора и вошли в пустую приемную. Я заозиралась по сторонам и сама потеряла дар речи, когда взгляд остановился на золоченой табличке: «Гафаров Карим Тимурович. Главный врач». — Сядь, подожди! — приказал Тимур. Усадил меня на стул и без стука вошел в кабинет, пока я справлялась с шоком. Его отец — главный врач в дорогущей частной клинике, а Тимур выживает в нашем районе? Так бывает? Я попыталась услышать, о чем говорили эти двое. Сняла шапку, напрягла слух и вздрогнула, когда в кабинете что-то со звоном разбилось, а голос Тимура пробился сквозь закрытую дверь: — Ты хоть кого-нибудь можешь вылечить⁈ Хоть ее! Зачем ты вообще халат одел, если ничего не можешь⁈ Я сжалась в комок, а дверь тут же распахнулась, и мне навстречу вышел мужчина. Полностью седой, с глубокими складками между бровями, тяжелым взглядом, так похожим на взгляд Тимура, и в белом халате. — Здравствуйте, — хрипло выдавил он, — я Карим Тимурович. — Маша, — пропищала я, — простите, мы не вовремя и я… — Пойдемте, Маша, — перебил меня Карим Тимурович. Я затравленно посмотрела на Тимура, взглядом умоляя о поддержке. Он потер лицо ладонью и пошел с нами по темным коридорам. Мы молчали, а вот Карим Тимурович кому-то звонил: — Пришлите мне Тагирова, Карину Евгеньевну и кого-то из лаборатории в дневной стационар. Я снова покосилась на Тимура, но задавать вопросы поостереглась. Гафаров-младший ушел глубоко в свои мысли. Мы повернули за угол и уперлись в широкие двери с табличкой «Дневной стационар». Карим Тимурович открыл ее своим ключом и первым вошел. Открыл дверь в первую же палату, включил свет и развернулся к нам: — Сейчас вам принесут пижаму, переоденетесь. — А… У меня нет столько денег, — наконец выдавила я. — Мой сын просил за вас, —выдохнул Карим Тимурович, с грустью глядя на сына. — У меня с собой ничего нет, снимков, анализов. — Мне ничего не нужно, я сам вас обследую, — отрезал Карим Тимурович, — сейчас придет медсестра и возьмет кровь на анализ. Потом вас вызовут, сделаем МРТ. Тимур сказал, у вас опухоль мозга? — Да. — Понял. В тот момент к нам вошла заспанная медсестра и профессионально улыбнулась. Выдала мне пижаму и ждала дальнейших распоряжений от начальства, намекнув, что переодеться я могу в душевой, дверь в которую находилась в палате. — Не уходи, прошу, — одними губами попросила я Тимура, прижимая к себе запечатанный пакет с пижамой. Гафаров кивнул, нагло сел на кровать и с вызовом посмотрел на отца. Я же пошла переодеваться. Вошла в небольшую комнату, которая служила душевой и туалетом, быстро сменила одежду, надела тапки, сложила свою уличную аккуратной стопкой и вышла. В палате прибыло. Пришла другая медсестра с пластиковой сумкой, в которой стояли пустые пробирки. — Задирайте рукав, — улыбнулась она, — я возьму у вас кровь на анализ. Карим Тимурович отрывисто давал указания коллегам, а меня по очереди осматривали врачи. Потом отвели на первый этаж и уложили в аппарат МРТ. Взяли все возможные анализы и, кажется, выкачали не меньше литра крови. Когда я вернулась в палату, занимался рассвет. Тимур лежал на постели и что-то смотрел на экране телефона. При моем появлении поднялся, спрятал мобильный в карман и сжал зубы, играя желваками: