— Что сказали? — Пока ничего. Тимур, почему ты мне помогаешь? — Потому что могу, — отрезал он. В дверь палаты аккуратно постучали, и девушка в белом халате внесла поднос с едой. Молча поставила его на тумбочку и вышла, с неприязнью косясь на Гафарова. — Ты ее обидел? — хмыкнула я. — Ешь, — отмахнулся Тимур. На подносе было две порции, отец Тима позаботился и о нем, хотя в палату больше не приходил. Карим Тимурович ушел в свой кабинет дожидаться результатов анализов. Я взяла ложку и сглотнула голодную слюну. Никогда не любила больничную еду, но каша оказалась удивительно вкусной. Даже Тимур с удовольствием съел свою порцию. — Это твой отец? — отставляя пустую тарелку, спросила я. — Да. Это его клиника. Я поперхнулась воздухом и вопросительно глянула на Гафарова. — Что ты смотришь, как олененок? — вдруг хмыкнул он. — Я не Рат, на невинные взгляды не ведусь. Я сжалась в комок, вспоминая Марата, и только в тот момент сообразила, что не взяла с собой мобильный, когда выходила из дома. Прикинула, что проснется он только через пару часов. Попрошу у Тимура телефон, чтобы позвонить и предупредить, что со мной все в порядке. — Нормально я смотрю, — приподняла я брови. — У тебя с отцом напряженные отношения, да? — Намекаешь, что мой батя в бабле купается, а я уличный мудак? — Это ты сказал. — Ага. Сказал. — Кого он не спас? Знаешь, — выдохнула я, — я только недавно поняла, что о своей боли нужно говорить. Тогда легче становится. — Мне легче не станет. Тимур отошел к окну, повернулся ко мне спиной и напрягся всем телом. — Мой батя — светило, млять, нейрохирургии. Специалист, блядь, от бога с золотыми руками. Весь такой холеный, крутой, столько жизней спас, а собственного сына не смог. — У тебя был брат? — удивилась я. Тимур обернулся и с болью прошептал: — Близнец. Когда у него обнаружили опухоль мозга, отец ничего не смог сделать. Сидел и смотрел, как его сын умирает, мать просила сделать операцию, попробовать, бороться за Камиля, а он… Неоперабельно. Про батю в газетах писали, что он из мертвых людей доставал, а Камиля не смог. Я не смогла найти подходящих слов, чтобы как-то ободрить еще одного мальчишку, который жил с невыносимой болью в сердце. Потерять не просто брата, а близнеца — это страшно. Я встала, подошла к нему и не обращая ни на что внимания, обняла Тимура, стараясь передать ему чуточку тепла и поддержки. Гафаров напрягся всем телом, а потом осторожно обнял меня в ответ. Мы стояли так несколько минут, пока он не взял себя в руки. Рывком отодвинул меня подальше, втянул воздух носом и продолжил: — Мать такого пережить не смогла, бухать начала по-черному. Простить отца не смогла. Ушла. — А ты с ней? — Да. — Ты не пробовал поговорить с отцом? Выяснить, почему он не смог… — Заткнись, Маша, — оборвал меня Тимур, — лучше поспи пару часов. Я скоро вернусь. Он вышел из палаты, хлопнув дверью, а я долго смотрела ему вслед. Не придумав ничего умнее, легла на постель, укрылась одеялом и неожиданно уплыла в глубокий сон. Глава 35 Глава 35 Марат Голова трещала, словно в мозгах кто-то атомную бомбу взорвал. Во рту будто кошки насрали, а мышцы во всем теле одеревенели. Я медленно поднялся, проигнорировав Снежка, который крутился у ног. Выпил воды прямо из чайника и застонал. Напился вчера как последний слабак и придурок. Стресс снял, млять… Как добрался до дома, тоже не помнил, и наверняка расстроил и напугал Машу. Кретин. Я заметил на столе пустую пачку от ее таблеток. Вчера две еще оставалось. Сука-а-а-а… Я взял в руку бархатную коробочку с двумя обручальными кольцами, сжал и попытался вспомнить, что вчера было. И вроде пил немного, но, походу, на голодный желудок срубило насмерть. Только бы принцесса не испугалась. Тихо пошел в спальню, открыл дверь, ожидая, что она спит, но на кровати никого не было. В висках запульсировало, а я побежал к окну, игнорируя то, что хреново мне было как никогда. Снежок дома, а ее нет. Блядь, надеюсь, я вчера ничего лишнего не наболтал! Придурок и слабак. Дыхание участилось, а я полез за телефоном. Нашел его в кармане джинсов — в ноль разряженный. Поставил на зарядку, и колени ослабли, когда на столе я увидел ее мобильный. Вспоминай, Рат. Вспоминай, что ты вчера умудрился пиздануть! Почему она ушла? Что я натворил? Я упал на диван, сжал голову ладонями и напряг память. Но ничего, кроме тоски и безнадеги, вспомнить не мог. Хреново было вчера, хоть волком вой. За тачку дали копейки, нормальной работы не было, а я обещал Маше свадьбу. Да, блядь, я хотел организовать ей свадьбу — такую, чтобы она ее запомнила. И я запомнил. Дать ей эмоции, счастливой сделать, улыбку ее видеть и в белом платье. Вспоминай, тупой придурок, что ты вчера ей наболтал? Я резко подскочил с места, вспомнив, что сегодня Маша должна была сидеть с племянницей, и выдохнул. Наверное, не стала меня будить и тихо ушла. Я, пошатываясь, пошел в ванную, сунул голову под кран с ледяной водой и ждал, когда меня немного отпустит. Вытерся, протер лицо ладонями и снова вернулся в комнату. Еще в коридоре услышал, что звонит телефон Маши, и ускорил шаг. На дисплее было написано «Вадим», я нажал на ответ и рявкнул: — Что? — Где Маша? Я на работу опаздываю! — Она не у тебя? — мир закрутился перед глазами, а колени ослабли. — Нет, — удивился Вадим, — я ее жду, мне нужно на работу. — Сука, — выдавил я и сбросил вызов.