Память не возвращалась, а я невидящим взглядом смотрел в стену и представлял самое страшное. Я знал Машу: она вчера надумала себе черт знает что, это, сука, ее суперспособность. Снова покосился на таблетки и осел на пол. Перед глазами был мой сон, где Маша падает прямо на улице без дыхания. Меня колотило от страха за нее. В панике оделся и выскочил на улицу. Осмотрел каждый куст, каждый сугроб, боясь увидеть там ее… Как раненый зверь бродил по району, останавливал прохожих, спрашивая у каждого, не видел ли ее кто-нибудь. Так страшно мне не было никогда. В голове пульсировало только одно: «Пусть с ней все будет хорошо, умоляю». Я остановился, чтобы отдышаться, поднял голову и молился. Неистово, как никогда в жизни. Наверное, в тот день я поверил в бога. Хотел поверить, что есть кто-то выше нас, кто-то всемогущий. Кто-то, кто может услышать мои молитвы и помочь мне, потому что я сломался. Медленно шел к дому в надежде, что она вернулась. Может, ходила в магазин или просто вышла проветриться… Свернул за угол и увидел у подъезда одинокую женскую фигуру. Сглотнул и сорвался с места. — Мама? — сглотнул я. — Сынок. Марат, что случилось? Ты за мной не приехал, я вызвала такси, но ключей нет. Марат? Мама подошла ко мне, обхватила мое лицо ладонями и посмотрела в глаза: — Сыночек, что? — Маша, — выдохнул я, — пропала. Я дебил, мам. Это я виноват. — Давно пропала? А ну-ка, пойдем. Мама попыталась взять сумки, но я не позволил. Забрал у нее и достал ключи. Меня трясло, в груди все замерзло, заледенело от страха. Я жрал себя изнутри, что позволил себе вечером быть слабым. Сука. Я был ей нужен. Спокойный и уверенный в себе. А в итоге сломался первый. Мы вошли в мою комнату, я поставил сумки в прихожую и выдавил: — Проходи, мам. Осваивайся. Не разуваясь, дошел до окна, снял с зарядки мобильный и включил его. Пока мой телефон загружался, проверил Машин, но нашел там только сообщение от Вадима, после которого очень хотелось поехать к нему и вынести ему челюсть. Разбить лицо в кровь, чтобы даже говорить с ней больше не мог. Снежок пищал от радости, гарцуя вокруг мамы, а я проверял сообщения на своем мобильном. Тридцать пропущенных от Гафарова! Нахрен! Он мне сейчас не поможет! — Сынок. Марат, выдохни, — попросила мама, — мы ее найдем. Сейчас я переоденусь, и вместе пойдем искать. — Я… Ма, я сдохну без нее, — признался я, принимая свою слабость. В тот день я не мог быть сильным, хотелось выть и грызть локти. — Мы ее найдем, слышишь? Маша — хорошая девушка, и так тебя любит. Я говорила с ней. — Ты не понимаешь, — взвыл я, — у нее опухоль мозга. Она в любой момент может… Я не смог выдавить из себя это слово, но мама все поняла. Побледнела и прижала меня к себе, как в детстве. Когда была настоящей, любящей матерью. Я громко выругался, когда мой мобильный снова зазвонил. Гафаров пьяный, что ли? Нахер названивать, если тебе не отвечают? — Да, — отрывисто бросил я, — Тим, не до тебя сейчас. — Машу ищешь? — Ты… Сука, если ты ее хоть пальцем тронул… — Придурок ты, Рат. Адрес в СМС скину, приезжай, целая твоя Маша. Короткие гудки, а я смотрел на маму. — Поторопись, — мягко улыбнулась она, — я справлюсь. — Спасибо. Я оделся в рекордные несколько секунд, вызвал такси и рванул на улицу. Машина приехала быстро, я нырнул в салон, назвал адрес и спросил у водилы: — У тебя курить можно? — Судя по твоему лицу — можно. Я достал сигареты, приоткрыл окно и нервно закурил. Посмотрел на свои руки, понял, что они дрожат, и зло усмехнулся. Мы доехали без пробок. Водитель остановился у входа в частную клинику, а я переспросил: — Ты уверен, что адрес правильный? — Уверен. Сука, если Тимур пошутил, я его живым закопаю. Я расплатился, посмотрел на крыльцо и увидел Гафарова, который задумчиво курил, стоя возле урны. Выскочил из машины и пошел к нему: — Что за херня? — Пойдем, по дороге расскажу. Так нажрался вчера, что даже телефон отключил? — Ты меня не учи. Маша где? — В палате. — Какого хера? — прорычал я. Гафаров меня не слышал, а я охреневал от ситуации. Мы поднялись на второй этаж, вошли в палату, и мысли из головы исчезли. Маша сидела на кровати по-турецки и грустно смотрела в окно. Повернулась, увидела меня и подскочила, а спустя мгновение повисла на моих плечах, прижимаясь всем телом. — Наконец-то! Мы с Тимуром весь день не могли до тебя дозвониться, — выдохнула она. Я хотел уточнить, когда она умудрилась подружиться с Тимуром и что вообще происходит, но молча гладил ее волосы и прижимал к себе со всей силы. Меня медленно отпускал утренний стресс, голова кружилась оттого, что наконец-то она в моих руках, живая, со мной. — Прости меня, принцесса, — выдохнул я, — если я вчера… — Я люблю тебя, Марат, — не дала она договорить. Отстранилась, но только для того, чтобы поцеловать меня. И все. Тормоза слетели, а целовал ее губы как сумасшедший. Дыхания не хватало, сил, чтобы оторваться от нее, тоже. Нас отвлек чей-то незнакомый голос: — Простите, что отвлекаю, молодые люди. Я резко обернулся и встретился взглядом с пожилым мужчиной в белом халате. В руках он держал снимки и мягко улыбался, глядя на нас. Что-то щелкнуло в голове, мысль, что доктор и Тимур похожи, мелькнула, но быстро исчезла. — Присядьте, — попросил он. Маша побледнела, ухватилась за мою ладонь ледяными пальцами и сжала, наблюдая, как доктор крепит снимки на специальном мониторе. Дыхание замерло у нас обоих, а я краем глаза заметил, как напрягся Тимур. — Карим Тимурович… — выдавила Маша и осела. Я успел ее поймать, усадил на постель и сел за ее спиной, прижимая к своей груди. — Не томи, — выплюнул Тимур.