– Я умею! – сказала Грейс. Кажется, опять получилось слишком громко. Она отвлеклась, разглядывая в зеркале клиентку, сидевшую в кресле поодаль, – на руках женщина держала маленького рыжего чихуахуа. – Perro, – сказала Грейс, но никто не обратил внимания. – Тогда почему не причесываешься? – У нас дома всего одна расческа, она лежит на комоде в маминой спальне – высоко, не дотянуться. Когда я была совсем маленькой, я один раз попробовала залезть наверх по открытым ящикам, как по лестнице. Не за расческой, за чем-то другим. Сейчас уже и не вспомню, хотя тогда эта вещь казалась жутко важной… Забавно, правда? В общем, я свалилась вместе с комодом. Кричала, плакала, а мама побежала звать на помощь соседей, чтобы они меня вытащили. Это было еще на старой квартире, на Альварадо-стрит. Больше я на комод не полезу. – С колтунами даже вымыть не получится, – сказала Белла, пропустив слова Грейс мимо ушей. Вытащила длинные, изящные острые ножницы и занесла их у девочки над головой. «Эх, прощайте, мои волосики!», – подумала Грейс. Лучше уж так, чем вычесывать. – Странно, что в школе никто не заметил, – сказала Рейлин. – Учительница должна была обратить внимание на то, что ребенок неделями ходит непричесанный… – Может быть, как раз обратила, – ответила Белла, все еще держа ножницы наготове. – Ты же не знаешь, кто сообщил про Грейс в службу опеки. – Хм, а и правда, – вздохнула Рейлин. – Как-то я об этом не подумала. По дороге домой Грейс никак не могла налюбоваться на свои ногти. Шла, вытянув руки перед собой, и восхищенно их рассматривала. Даже пару раз споткнулась о трещины на тротуаре. Ладно, не пару – три. – Смотри под ноги, Грейс. – Но красиво же! После стрижки (получилось элегантно и стильно, но немного странно – наверное, Грейс просто еще к ней не привыкла) Рейлин сделала Грейс маникюр. Теперь у нее были настоящие накладные ногти замечательного розового цвета, с блесточками и маленькими наклейками. На среднем пальце, например, красовалась серебристая лошадка с крыльями. Грейс глаз от нее не могла отвести. – Я рада, что тебе нравится, – сказала Рейлин. – А я научилась говорить по-испански, – сказала Грейс, по-прежнему не отрываясь от ногтей. – Когда? – Сегодня. – Вот прямо говорить? – Ну, немножко. Я знаю, как dice en Español… собака. Perro. «Собака» по-Español – это perro. – Снимаю шляпу. Столько испанских слов за один день! Грейс, осторожнее! Смотри вперед! Грейс успела поднять голову и ловко просочиться между двумя женщинами, шедшими навстречу. – Извините! – сказала она им вслед, а потом повернулась к Рейлин. – Может, сегодня тоже закажем пиццу? – Может быть, – откликнулась Рейлин. – Только не как в прошлый раз. Я ее едва смогла в дом занести. Не знала, что пицца бывает такой дорогой! Когда курьер назвал цену, я решила, что он шутит. Кто же заказывает пепперони, ветчину, бекон и фрикадельки на одной пицце? – Я. – С тройным сыром? Я, конечно, слышала про двойной, но… – Извини, что получилось так дорого. Сама сказала, можно заказать то, что захочется… – Да. Век живи – век учись. Сегодня заказывать буду я. И говорю заранее: пиццу с сыром и пепперони. Точка. Грейс только улыбнулась про себя. Пицца – это все равно пицца, и какая разница с чем. Ведь никто, кроме Рейлин, не станет ее покупать. – Ты уже поняла, чем я тебе нравлюсь? – Да, – ответила Рейлин. – Представь себе, поняла. Ты настоящий боец. И никогда не жалуешься. Это только первое, что приходит в голову. Нам с тобой надо познакомиться поближе, и тогда я составлю длиннющий список. – Пока что хватит и этого, – сказала Грейс, снова поглядывая на ногти. На мизинце поблескивал крошечный полумесяц. – Вот закажем пиццу, и сегодня мне больше уже ничего не надо. Глава 7. Билли Билли распахнул дверь настежь и вылетел на лестничную площадку прямо перед Рейлин и Грейс. – Почему вы не предупредили, что Грейс сегодня не придет? – рявкнул он, испугавшись собственной ярости. – Я чуть с ума не сошел. В буквальном смысле! Целый день мучился. Места себе не находил. Думал, с Грейс случилась беда. Сгрыз ногти до самого основания. На всех пальцах! Вы только посмотрите! Однако руки показывать не стал. Рейлин стояла, открыв рот от удивления. Потом повернулась к Грейс. – Грейс, ты же обещала предупредить Билли! Грейс посмотрела на Рейлин. – Ой… – только и сказала она. Билли остался стоять перед ними, как последний дурак, мгновенно растеряв свой гневный запал: дети в возрасте Грейс постоянно забывают о разных мелочах, глупо на них за это злиться. – Простите, – сказала Рейлин. – Это я виновата, не надо было перекладывать ответственность на ребенка. В следующий раз сама вас предупрежу, если планы вдруг изменятся. – Извини, Билли, – сказала Грейс. – Я не специально. Мне очень жалко твои ногти. Билли глубоко вздохнул, выбираясь из пучин паники. – А мы сегодня будем заниматься чечеткой? – Нет-нет, только не сейчас. Прости, день выдался крайне изматывающий. Я даже… Бог ты мой, у тебя новая стрижка! Вот это да! – Тебе нравится? – Нравится?! Малышка, тебя просто не узнать. Такая стильная женщина! То есть девочка… очень стильная девочка. Ты сразила меня наповал! – Ты еще ногти не видел. Грейс гордо продемонстрировала Билли свои пальцы. – Потрясающе, – сказал он. – Какое перевоплощение! Она широко улыбнулась ему в ответ. И тут Билли внезапно осознал, где находится. Словно лопнул мыльный пузырь. – Господи, я же на лестничной площадке! – вскрикнул он и со всех ног ринулся к двери. – Ага, в пижаме, – отметила Грейс. Билли прикрыл дверь и осторожно выглянул в щелку. – Мы думали, ты в курсе, – добавила девочка. – Еще раз извини за вчерашнее, – сказала Грейс. Она стояла на кухне – сесть было негде, – прислонившись к стиральной машинке, и натягивала танцевальные туфли поверх трех пар носков. Задача усложнялась тем, что носки норовили сбиться в гармошку. – Не надо извиняться. – А как же твои ногти? Как гляну, грустно становится. – Вот и не надо на них смотреть, – отрезал Билли и сунул руки в карманы старого халата. Было больно – ранки не успели подсохнуть и саднили. – Почему? – Жалкое зрелище. – Это все я виновата, – вздохнула Грейс, наконец-то втиснув ногу в первую туфлю.