Алкоголь. Лучшее. Изобретение. Человечества. Стоп... а его изобрели? Или просто сделали? Не знаю. Да и вообще, кого-то это волнует? Точно не меня. Всё, что меня волнует, – это то, что алкоголь прогоняет боль прочь. Прочь... прочь... прочь... Немного алкоголя... ну ладно, больше, чем немного, но меньше, чем много, и слова Джесса уже не так уж и ранят. Джесс. Видите? Даже мысль о его имени не ранит так, как ранила час назад. Боль уходит, потому что ничто не может ранить Дэйзи Смит! И это лучшее ощущение, какое я когда-либо испытывала! Почему я не пила всё это время? Годами я чувствовала себя паршиво, и всё это время я могла прогнать паршивые ощущения алкоголем. Алкоголь – средство от всех моих бед. И говоря об алкоголе... Мне придется наверстать уйму упущенного алкоголя, ведь я никогда особо-то и не пила. Ведь я старалась быть ответственной и взрослой, старалась быть родителем ребёнку, находящемуся под моей опекой. Ребёнку, который ненавидит меня. Он ненавидит меня. Сердце пронзает острая боль. Больше никакой боли! Нужно больше алкоголя КАК МОЖНО СКОРЕЕ! Я допиваю оставшийся – а что я там пью? Честно, я понятия не имею. Но это вкусно. Нет, на самом деле, на вкус дерьмо редкостное, но алкоголь заставляет меня чувствовать себя лучше. Я испускаю глупый смешок. Бармен бросает на меня взгляд. Эх, бармен. Разносчик счастья. А он симпатичный. Слишком выхолощенный, на мой вкус, но всё же красавчик. Не то чтобы меня интересовали мужчины. Мужчины – ублюдки. Ублюдки, способные лишь дрочить. Каждый из них. Ну, каждый из тех, кого я знала, а было их немного. Но всё равно. Улыбаясь, я подталкиваю свой пустой бокал к бармену-красавчику. — Я буду ещё один бокал, что бы это ни было. Правда, выходит что-то вроде: — Я буу ещё один бкал, чтобэто ниб ыло. Но мне всё равно. Я пьяна, и мне просто здорово! Бармен-красавчик склоняется над барной стойкой. Рукава его рубашки засучены и обнажают красивые руки. Хотя они и не такие красивые, как у Каса. Руки Каса выглядят сильными и мускулистыми, а ещё у него такая красивая кожа. Её хочется облизать. Я бы точно облизала его руки. И другие его места. Так, стоп. Какого чёрта я думаю о сексе с Касом? Он такой же козёл, как и все остальные. Большего козла я и не встречала. И вообще он мне не нравится. Совсем. — Уверена, что это хорошая идея? — спрашивает меня бармен-красавчик. Я облокачиваюсь на барную стойку и подпираю подбородок кулаками, но он с них соскальзывает. Я издаю хрюкающий смешок. Затем я подпираю подбородок ладонью. Так-то лучше. Мне кажется, или комната начинает кружиться? — Эт лучшая и-и-и-дея, чт прихдила мне за последнее врмя, — произношу я, широко улыбаясь. Боже, я не чувствую губ. Странное ощущение. Бесчувственность – это хорошо. Бесчувственность значит, что нет боли. Бармен-красавчик улыбается мне. — Может лучше кофе? — М... — Я морщусь. — Кофе по—ирландски? Он смеётся и мотает головой. — Тогда нет, сэээр. Я хочу алкоголь. Море алкоголя! — Думаю, последнее, что тебе нужно, так это ещё больше алкоголя. — Алкоголь – это всё, что мне нужно. — Почему? — спрашивает он удивлённо. — Потому что алкоголь равен счастью. — Но почему ты несчастлива? — Кто сказал, что я несчастлива? — Когда такая симпатичная девушка, как ты, говорит, что алкоголь равняется счастью, это значит, что она несчастлива, когда трезва. Оу. Улыбка сползает с моего лица, а язык, развязавшийся от алкоголя, начинает без умолку трещать: — Возможно, я несчастлива без алкоголя. Это ничего не значит. Многим людям нужен алкоголь, чтобы почувствовать себя счастливыми. Конечно, они все, вероятно, алкоголики, но думаю, что мне стоит это попробовать, потому что больше ничего не помогает. Я так сильно стараюсь, но всё равно умудряюсь всё портить. Мой брат меня ненавидит. На самом деле ненавидит. — Я прижимаю руку к груди, стараясь, тем самым, заглушить боль. — Он хочет, чтобы меня не было в живых, — произношу я, в конце концов.