— Я занёс тебя. — Я была в полной отключке, да? — Ага. Думаю, даже разорвись бомба, ты бы всё равно не проснулась. — Простите. — Не стоит извинений. Было забавно послушать твой храп. — Я не храплю! — Ошеломлённо отвечаю я. Его губы искривляются в потрясающей улыбке, и он смеётся. На ум приходит воспоминание о том, как вчера я сказала ему, что у него красивый смех и что ему следует смеяться чаще. — Я правда храплю? — спрашиваю я его. Он ухмыляется и кивает. — Как боров. Мне нравится, что он улыбается, так что я не спорю с ним. — Должно быть, алкоголь так подействовал, потому что обычно я не храплю. — Хм... ага, должно быть. Я слышу смех в его голосе, и от этого моё сердце переполняется чувствами. Я сжимаю футболку и вспоминаю, что проснулась в ней. Я краснею. — Вы меня, — я прикусываю губу, — раздели? — От этих слов я морщусь. Наступает долгая пауза. Я украдкой смотрю на него сквозь ресницы. Я бы солгала, если бы сказала, что не заметила вспышки огня в его глазах. Или если бы сказала, что на меня эта вспышка никак не подействовала. — Я подумал, что тебе было бы удобнее в моей футболке. Но не волнуйся, Дэйзи, я вёл себя, как настоящий джентльмен. Я едва ли взглянул на тебя. — Но всё же немного взглянули. Боже мой. Я только что сказала это вслух? Мне хочется провалиться сквозь землю, но я заставляю себя держаться сдержанно и выдержать его взгляд? Выражение лица Каса не дрогнуло. Ни капельки. Его губы вновь искривляются в лёгкой улыбке. Хотела бы я сказать, что и это на меня никак не подействовало, но это не правда. Мне не по себе, и я чувствую жар в местах, в которых очень давно не испытывала подобного ощущения. — Ну, спасибо, что позаботились обо мне, — удаётся мне выдавить из себя. — И спасибо за одолженную футболку. Я её постираю. Он пожимает одним плечом. — Хочешь кофе? Или чего-нибудь поесть? – спрашивает он, встаёт со стула и берёт свою тарелку, чашку и мой пустой стакан. От шока я, чуть было, не падаю со стула. — Эм... не отказалась бы от кофе. Спасибо. Я смотрю, как он наливает нам обоим кофе и добавляет мне в чашку молоко. Я даже не подозревала, что он знает, какой я пью кофе. Он ставит мой кофе передо мной и садится обратно на своё место напротив меня, держа чашку в руке. — Тебе следует что-нибудь съесть. У тебя, наверное, ужасное похмелье. Я смотрю, как он делает глоток. — Да, бывало и лучше. — Я слегка улыбаюсь. — Но не думаю, что смогу сейчас что-нибудь осилить. Я беру чашку обеими руками и подношу её ко рту, делая небольшой глоток. Боже, как вкусно. У него получается чертовски вкусный кофе. Я ставлю чашку на стол, всё ещё держа её в руках и поднимаю на него глаза. А он уже смотрит на меня, и в его взгляде читается любопытство, будто я какая-то головоломка, которую он не может разгадать. Интересно, а в моих глазах отражается то же самое? Потому что, если честно, я не могу разобраться в нём. Он облачает себя в маску грубости и суровости, но под всем этим скрывается человек, который сядет в машину и поедет в Лондон, чтобы забрать из бара свою напившуюся работницу, привезёт её к себе домой и позаботится о ней. По моей груди вновь разливается тепло. — Я очень сожалею о вчерашнем. О том, что позвонила в нетрезвом состоянии. И о том, что наговорила... — На секунду я закрываю глаза от смущения, когда мои вчерашние слова потоком нахлынули на меня. — И за то, что я отключилась в Вашей машине. За то, что Вам пришлось позаботиться обо мне. Мне очень, очень жаль. И я знаю, что вела себя, как полнейшая идиотка, и что заслуживаю увольнения, но мне очень, очень нужна эта работа. — Я подаюсь вперёд, облокачиваясь на стол, и соединяю ладони в мольбе. — Я клянусь, что то, что произошло вчера, больше никогда не повторится. Никогда-никогда. — Почему ты пошла в бар и напилась там в одиночку? Его вопрос застаёт меня врасплох. — Эм... потому, что я глупая. — Ты далеко не глупая, Дэйзи. Хоть и напиваться в баре в одиночестве – не самая блестящая идея. — Это ведь был комплимент, не так ли? — Я улыбаюсь, и его губы тоже подёргиваются. Но его лицо быстро принимает серьёзное выражение. — С тобой могло случиться все, что угодно. Ты ведь это понимаешь? Он... беспокоился обо мне? От удивления я краснею. — Да. Это было очень глупо. Я просто пыталась... — Заглушить боль. Его реплика заставляет меня приподнять брови. Я знала, что он умён, но я никогда не считала его проницательным. Особенно, когда дело касалось меня. Если честно, я думала, что он не знал ничего, связанного с Дэйзи Смит. — Ты вчера говорила что-то о своём брате, — добавляет он, позволяя словам повиснуть в воздухе. Очевидно, не такой уж он и неосведомленный. При упоминании Джесса мою кожу начинает покалывать из-за грусти. Но я также захвачена врасплох тем, что он хочет поговорить об этом. Мне позарез нужна эта работа, и, если разговор об этом позволит мне сохранить её, то так тому и быть. — Вчера я навещала его, но наша встреча прошла не слишком хорошо. — Почему? Я громко выдыхаю. — Он винит меня в том, что ему приходится жить в приюте, и он прав. Я единственная, кто остался у него на всём свете, и, когда я попала в тюрьму, его отправили в приют. — А где ваши родители? — Папа умер. А мать... она ушла. Когда мне было шестнадцать, она сбежала со своим дружком-наркоторговцем. Видимо, ей больше не хотелось быть матерью. Джессу было всего шесть. Я знала, что если социальные службы узнают о том, что наша мать бросила нас, они забирут Джесса.