— Мне нужно сейчас отметиться у моего инспектора по надзору, — сказала я Сиси. — И я спрошу его о переезде к тебе. Посмотрим, что он скажет. — Отлично. Мы едем к нему и говорим, что ты сегодня же возвращаешься домой со мной, — она нагло улыбается. Смеясь, я потрясла головой. Если Сиси что-то взбрело в голову, никто и ничто её не переубедит. Это одна из множества её черт, которые я люблю. Её настойчивость и яростная преданность. Она заводит мотор, и начинает играть радио. Из колонок льется песня Дрейка «Hold On We’re Going Home» [1] . Я грустно посмеиваюсь и встречаюсь взглядами с Сиси. — Ты специально поставила эту песню? Она слегка улыбается: — Возможно. Я вновь рассмеялась. Но на самом деле я не чувствую радости, потому что я направляюсь не домой. По–настоящему. Дом – там, где Джесс, а я не могу быть рядом с ним, потому что совершила ошибку. Я доверилась плохому человеку, и это стоило мне моего брата и восемнадцати месяцев моей жизни. Вздохнув, я откидываю голову на сидение и смотрю в окно. — Эй, ты в порядке? — звучит мягко голос Сиси. Я поворачиваюсь и бросаю на нее взгляд. — Да, — я улыбнулась, — всё хорошо. И спасибо за... всё. Я даже не представляю, чтобы я без тебя делала. Она берет меня за руку. — Тебе никогда не придется этого испытать. Глава 2 Я сижу в пустом холле первого этажа в здании службы по надзору за условно осуждёнными и наблюдаю через окно за суетной жизнью Лондона, пока жду приставленного ко мне инспектора Тоби Уиллиса. Всё выглядит как прежде, но всё же иначе. Или просто я изменилась. Сиси захотела пойти со мной, но я уговорила её попить где-нибудь кофе вместо того, чтобы попусту торчать в холле. Я заверила её, что через час вернусь в машину. Прошло уже полчаса, а меня всё так и не вызывали к инспектору. Не успела я подумать об этом, как в дверях показывается мужчина лет тридцати. Он побрит на лысо – на его голове в буквальном смысле ни единого волоска, и на нём чёрный костюм в тонкую полоску, который видал деньки и получше. — Дэйзи Смит? Меня зовут Тоби Уиллис. Пройдете? Я встаю с кушетки и следую за ним по коридору в кабинет. Я сажусь за стол, когда он закрывает за нами дверь. Он обходит стол и садится в свое кресло. — Прошу прощения за то, что опоздал. Задержался на совещании, с которого никак не мог уйти. — Все в порядке. — Я улыбаюсь. — Я привыкла ждать, да и не то чтобы мне было, куда торопиться. Он взглянул на меня. Глаза у него голубые и добрые. По правде говоря, когда я сейчас думаю об этом, понимаю, что всё его лицо выглядит добрым. В отличие от его лысой головы, создающей образ агрессивного человека. Он улыбается. — Ну что ж. Будем надеяться, что нам удастся это исправить. — Он поворачивается к своему компьютеру и щёлкает по клавишам. Затем он протягивает руку и берёт какую-то папку. На обложке я вижу своё имя. Он открывает папку, просматривает некоторые файлы. — Так, — произносит он, вновь повернувшись ко мне, — Не буду тебя здесь долго задерживать. Тебе лишь нужно ознакомиться с условиями твоего освобождения и поставить подпись на документе, свидетельствующем о твоём освобождении. Затем мы разберёмся с жилищным вопросом и возможностями трудоустройства. — Можно начать с жилищного вопроса? — спрашиваю я. Откинувшись на спинку кресла, инспектор кивает головой, чтобы я продолжала. — Я знаю, что должна заселиться в хостел. Но у моей лучшей подруги есть трехкомнатная квартира в южной части Лондона, в Саттоне. Она попросила меня переехать к ней. Конечно, если это возможно. — А твоя подруга... за ней не числится никаких преступлений? — О, нет! — быстро и со смехом произношу я. — Она парикмахер. Никогда не влипала в истории. Но и я не влипала до тех пор, пока на меня не повесили кражу. Однако эту фразу я оставила при себе. Нет смысла пытаться доказать свою невиновность. Этот поезд уже давно ушёл. — Тогда это не проблема, при условии, что у меня будет твой адрес и данные твоей подруги. — Спасибо. — Я выдыхаю с облегчением. Я не хотела говорить Сиси, но мысль о проживании в хостеле... Казалось, что я вновь вернусь в некоторое подобие тюрьмы. — Я могу оставить адрес сейчас же. Сиси записала его и на листочке, он у меня при себе. — Да, конечно. Я достаю листок бумаги с моим новым адресом из кармана джинсов и передаю его инспектору. Он берет листок и вкладывает его в мою папку. — Так, вот условия твоего освобождения. До истечения твоего приговора ты должна придерживаться этих правил. — Он протягивает мне листок. — Внимательно прочитай, а затем подпиши внизу. Знай, что ты не обязана подписывать, однако эти условия всё равно являются юридически обязывающими. — Хорошо. — Я натянуто улыбаюсь. Я читаю условия освобождения, и они полностью совпадают с моими ожиданиями... В них говорится о том, что, если меня признают виновной в нарушении закона в какой-либо мере, я буду вновь отправлена в тюрьму, где буду отбывать оставшийся срок своего наказания. Уж этого-то никогда не случится, так что это весьма спорный вопрос. Но я всё же подпишу бумагу. Я беру со стола ручку, царапаю свою фамилию на линии для подписи и возвращаю листок инспектору. Он засовывает листок в папку, закрывает её и кладёт на неё свои ладони, сомкнутые в замок. — Ты уже подумала, чем хочешь заняться теперь, когда вышла на свободу? — Найти работу. Вернуть своего брата. Я видела, как его глаза потухли после моих слов. На меня, словно, обрушилась гора. — Дэйзи, — выдыхает он — я тщательно изучил твоё дело, так что я знаком с твоими семейными обстоятельствами. И, я знаю, что ты хочешь оформить опекунство над братом... но, пожалуйста, учти, что этот процесс будет очень и очень долгим. Тебе придётся доказать социальным службам, что твоя жизнь снова в порядке, что в ней есть место твоему брату и что ты можешь обеспечить ему стабильность. — Но я и прежде обеспечивала его всем, — в моем голосе отсутствует интонация. — А затем ты нарушила закон. Ты обокрала своего работодателя. Работодателя, у которого ты отслужила целых четыре года. Эти люди доверяли тебе. Тебе придётся доказать мне и социальным службам, что тебе можно снова доверять. Невозможно объяснить, насколько трудно осознавать, что ты не совершала того, в чём тебя все обвиняют, и наблюдать за тем, как все судят о тебе, основываясь на этом убеждении. Наблюдать за тем, как они контролируют твою жизнь, забирают у тебя семью. Это причиняет боль, обескураживает и разбивает сердце одновременно. Теребя пальцы, я надавливаю ногтями на нежную кожу ладоней, позволяя боли контролировать мои эмоции. Так что я сдерживаюсь и не говорю всего, что хочу сказать – не говорю правды. Вместо этого я выдаю то, что он хочет услышать: — У меня это получится. Мне вновь можно доверять. Всё, что я хочу – это вернуть Джесса, и я сделаю всё необходимое, чтобы доказать, что я достойна доверия снова заботиться о нем. Кажется, мои слова его успокаивают его, и он улыбается. — Хорошо. Ну, раз у тебя есть постоянное место жительства, мы можем начать с трудоустройства. У меня есть для тебя работа. — Правда? — От изумления у меня приподнимаются брови. — Да. У нас есть налаженные контакты с работодателями, которые не против нанимать людей, недавно вышедших из тюрьмы. — Он уставился в монитор и стал что-то на нём читать. — Работа горничной в частном доме. На территории владельцев располагается платная конюшня. От тебя не требуется иметь дело с лошадьми. Только уборка внутри самого дома. График работы с полдевятого до шести и час на обед. Оплата — 7 фунтов в час. Я пытаюсь быстро произвести вычисления в уме. Около шестидесяти фунтов в день. Без малого три сотни фунтов в неделю. Я смогу платить Сиси за аренду и вносить свою часть за оплату коммунальных услуг. Это будет моим новым стартом. У меня хорошее предчувствие.