— Тебе нужен телефон, чтобы звонить Джессу. Он с предоплатой. Я положила на счёт немного денег... — Сиси... это слишком. Квартира... телефон. — Ерунда. — Резкий тон её голоса заставляет меня взглянуть на неё. — Это меньшее, что я могу сделать. Тебе пришлось пережить самое худшее, а я не могла совершенно ничего сделать, чтобы помочь тебе. Квартиру и телефон я могу тебе предоставить, так что позволь мне сделать это. Мои глаза намокают. Я прикусываю губу и киваю. — Вот и хорошо. — Она встает и проходит на другую сторону комнаты. — Я принесла все твои вещи. Одежда и обувь тут. Она указывает на шкаф, рядом с которым она стоит. — Я не знала, что делать с другими вещами, так что оставила их в коробке. Она здесь, на полке. — Спасибо. — Прекрати благодарить меня. — Она улыбается. — Так, хочешь заказать что-нибудь на дом, или я приготовлю что-нибудь? — Может, блинчики? У Сиси получаются самые лучшие блинчики на свете. Её улыбка становится шире. — Блинчики так блинчики. *** Наевшись горы блинчиков, которые Сиси испекла для меня, я рано ложусь спать. Мои внутренние часы ещё следуют тюремному расписанию. Думаю, так будет продолжаться ещё какое-то время. Но, устроившись в кровати, я не могу уснуть. Мои глаза широко открыты, и я рассматриваю тени на потолке. Всё жду услышать клацанье замков и беспрерывные звуки плача и стенаний, разносящихся ночью по всей тюрьме. Я зажигаю лампу и сажусь на край кровати. Вскакивая на ноги, я подхожу к шкафу, открываю дверцу и смотрю на свою одежду. Сиси постирала её, погладила и развесила для меня. Честно, я не могла и мечтать о подруге лучше неё. Я тянусь вверх и достаю одну из коробок с полки. Я сажусь на пол, застеленный ковром. Сев по-турецки, я открываю коробку. На самом верху лежит мой старенький iPod. Я пытаюсь включить его, но у него села зарядка. В коробке я отыскиваю зарядное устройство. Я ставлю iPod заряжаться, чтобы можно было взять его завтра с собой. Я возвращаюсь к коробке. Внутри изображением вниз лежит фоторамка. Я знаю, что это за фотография. Моя и Джесса. Она стояла на камине в нашей старой квартире. Она была сделана, когда мне было шестнадцать, а Джессу шесть. Не так много времени прошло с тех пор, как наша мать исчезла. Взяв рамку в руки, я переворачиваю её и смотрю на фотографию. Мы с Сиси устроили для Джесса поездку на день в Брайтон. Туда мы поехали на поезде. Нам так повезло с погодой: это был замечательный день. Большую часть дня мы провели на пляже, поедая закуски, приготовленные нами для пикника и резвясь в воде. Прекрасный был день. Когда мы собрались уезжать, Сиси остановила нас у дорожки с перилами напротив пляжа и сделала фотографию. Я обнимаю Джесса, а он меня. Мы улыбаемся. На заднем фоне пляж, море и небо. Мы выглядим счастливыми. Мы были счастливыми. — Я всё исправлю, Джесс, — шепчу я фотографии. — Я верну тебя домой, обещаю. Я не осознаю, что плачу, до тех пор, пока по стеклу фоторамки не скатывается слеза. Утирая слёзы руками, я поднимаюсь на ноги. Я беру рамку с собой, забираюсь обратно в постель и крепко прижимаю фотографию к своей груди. Глава 4 Я просыпаюсь рано, мой организм всё ещё следует тюремному расписанию. Мне понадобилось мгновение, чтобы вспомнить, что я больше не там, не заперта в той тюремной камере. Я в безопасности в своей собственной комнате, в своём новом доме. Я свободна. Я даю себе несколько минут, чтобы полностью осознать это. Я могу позавтракать, когда захочу. Могу принять душ, когда захочу. Одна, а не в окружении ещё двадцати женщин. Меня наполняет облегчение. Я поворачиваюсь на другой бок, и вдруг что-то вонзается в меня. Осознаю, что это наша с Джессом фотография. Я уснула, держа её в руках. Я поднимаю фотографию, гляжу на неё в последний раз, перед тем как поставить её на тумбочку. Я стаскиваю с себя одеяло, встаю с кровати и с наслаждением ощущаю под ногами ковёр вместо холодного бетона, который ожидал меня каждое утро, пока я находилась в тюрьме. Закрыв глаза, я наслаждаюсь ощущением мягкого ворса под ногами. Рай. Может, я и хорошо себя чувствую сейчас, но внутри меня уже начинает бурлить неуёмная энергия. Мне нужно тренироваться. Моё тело привыкло к тренировкам, ведь в тюрьме я часами занималась в тренажёрном зале. Я могла бы пойти на пробежку. До работы у меня ещё полно времени. Ну что ж, решено. Я достаю из шкафа свои старые шорты, майку и кроссовки для бега. Беру свой старый iPod и наушники. Надев их, я кладу iPod в карман шорт. Я выхожу из квартиры, в которой царит тишина, а затем и из дома. Воздух прохладен и свеж. На улице тихо. Я кладу ключи в карман и включаю музыку. Заиграла песня Кристины Агилеры «Fighter»[2]. Во мне так и кипит вся эта нерастраченная энергия. Я выхожу на главную улицу и бегу в спокойном темпе. Затем я быстро разгоняюсь. Я набросала карту своего пути с названиями улиц, поскольку этот район я не знаю. Не хочу потеряться и опоздать в свой первый рабочий день. Осознание того, что я вот так запросто могу бегать по улице, не осталось для меня незамеченным. Я наслаждаюсь ощущением того, как прохладный ветерок обдувает моё лицо и ноги. Пока я бегу, я наблюдаю за людьми, которые отправляются в столь ранний час на работу. Я вновь в реальном мире. Замечательное ощущение. Чертовски замечательное. Я бегаю целый час, а, кажется, могу пробежать ещё один. Но мне нужно было вернуться домой, чтобы позавтракать и подготовиться к работе. Когда я захожу в нашу квартиру, я слышу, что на кухне работает телевизор. Сиси, должно быть, встала. — Привет, — говорю я с улыбкой, увидев её, сидящей за столом с чашкой кофе. Она улыбается в ответ. — Кофе в турке, — говорит она. Я набрала полный стакан холодной водой из-под крана и залпом выпила его. — Ты ходила на пробежку? — спросила Сиси, заметив мои кроссовки. Я киваю головой и опираюсь на столешницу.