Он открывает глаза. Отблеск слез в них почти убивает меня. Он осторожно гладит пальцем мой затекший от удара Дэмьена глаз. Его взгляд опускается ниже. Увидев мое полуобнаженное тело, в его глазах вспыхивает ярость. — Господи. — Мучительно выдавливает он. — Он... — Нет. — Слава богу. Он притягивает меня в объятия. Я зарываюсь лицом в его шею. Рукой он держит мой затылок, прижимая к себе. Нежелательные картинки мелькают в моем сознании. Я дрожу в его руках. — Ты замерзла. Он отпускает меня и снимает с себя рубашку. Он придерживает ее для меня. Я просовываю руки в рукава. Не удосуживаюсь застегнуть ее. Заворачиваюсь в рубашку, придерживая руками, и просто дышу окутывающим меня ароматом Каса. Он подходит ближе и заключает мое лицо в свои ладони, придерживая, словно я хрупкая драгоценность. Он поднимает мое лицо к своему. — Я люблю тебя. — Говорит он. Я удивленно моргаю, сердце в груди замирает. — То, что я сказал прошлой ночью о том, что никого никогда не любил, – я ошибался. Так охренительно был неправ, детка. — Он наклоняется и целует мои губы. — Я люблю тебя так, как никогда не считал возможным. Я чувствую, что он недоговаривает. Открываю глаза. Он смотрит в них, взгляд проникновенный и так много эмоций, что я едва ли могу вобрать их. — Я не мог спасти Хейли той ночью. — Шепчет он. — Но сейчас я могу спасти тебя. Позволь мне взять на себя вину за его убийство. Позволь мне оказать тебе эту последнюю услугу, детка. Я чувствую себя подавленно. Моя грудь так полна чувствами к нему, что я едва ли могу дышать. — Ты не должен... — Я хочу. Я нуждаюсь в этом, Дэйзи. Я смотрю в его глаза, осознавая то, о чем он говорит. — Ладно. — Шепчу я. — Хорошо, Кас. Глава 41 Семь дней. Семь дней после того, как я стреляла и убила Дэмьена Дойла в своей гостиной. Семь дней после того, как Кас сказал полиции, что это он убил Дэмьена. Он. Не я. И прошло уже семь дней с момента, когда я в последний раз видела его. После того, как Кас убедил меня позволить ему взять вину на себя, я думаю, что была под действием какой-то из разновидностей шока. В смысле, я только что убила человека. Полагаю, было бы странно не испытывать шока. Кас усадил меня на диван рядом с Сиси. А затем отошел, готовя свое представление. Я сидела на диване с Сиси, обнимая ее, пока она тихонько рыдала. И смотрела почти абстрагировано, как Кас вытирал пистолет, уничтожая мои отпечатки с него. Затем он вложил его в руку Дэмьена, возвращая на оружие его отпечатки. Далее Кас подержал пистолет в своей руке, накладывая на курок свои отпечатки, которые обличат его. Он подошел и встал на колени перед Сиси, рассказывая ей историю, которую мы должны были поведать полиции. После того, как он убедился в том, что мы уяснили, вызвал полицию. А мы с Сиси сидели там на диване, пока Кас стоял, прислонившись к стене напротив нас, не сводя с меня взгляда. А между нами на полу лежало тело Дэмьена. Потом был стук в дверь. Голос кричал, что это полиция. Кас оттолкнулся от стены и спокойно пошел к двери. И вот тогда разверзся ад. Как только полицейский увидел пистолет на полу, куда его положил Кас, он закричал, чтобы мы легли на пол. Один из офицеров толкнул Каса на пол с руками за головой. Мы с Сиси соскользнули с дивана и легли на живот. Потом на нас надели наручники и разделили. Как будто мы не натерпелись достаточно. Но я поняла, что полиция ведь не знала, что случилось. Все, о чем они знали, – это тело мужчины в нашей гостиной. Они вынуждены быть настороже. Каса из квартиры забрали. Я видела, как его уводили. Наши взгляды встретились на кратчайший миг, и в своей голове я поведала ему сотни вещей. А затем он ушел. Меня забрали в кухню и посадили на стул, на котором я сидела каждое утро за завтраком. Сиси была задержана в гостиной. Офицер бросил на меня один взгляд, отметив побитое лицо, одетую в рубашку Каса и снял наручники. Он сел напротив и начал задавать вопросы. Я ответила на все. По большей части это была правда. О том, как я пришла домой, где был Дамиан, связавший Сиси и державший направленный на нее пистолет. Я рассказала полиции все. Все, за исключением концовки. Я рассказала, что пистолет держал Кас. Меня тошнило ото лжи. Тело трясло. Полицейский подумал, что я просто была в шоке. Так и было. Но кроме этого я еще была лгуньей. Я и есть лгунья. Явно поверив и проникнувшись ко мне симпатией, он затем приготовил мне чашку чая. — За испытанный шок. — Сказал он. Я не потрудилась поведать ему, что не пью чай. Когда он поставил ее передо мной, я просто держала чашку в руках и поднимала к лицу, позволяя пару согревать меня. В кухню пришла медсестра, чтобы проверить меня. Она промыла глаз, который был опухшим столь долгое время. Она спросила, была ли я изнасилована. Я посмотрела на рубашку Каса, в которую до сих пор была одета. Я покачала головой. А затем вспомнила, как была близка к тому, чтобы это случилось.