Глава 1 Безымянный остров в Тихом океане. Секретная лаборатория посреди джунглей. Мерное гудение криокапсул. Тихое постукивание по клавиатуре. Периодическое сопение ближайшего лаборанта с заложенным носом. Идиллию в очередной раз нарушил слегка безумный возглас: — Да, это оно! Я уже близок к цели! Седой ученый прикипел глазом к электронному микроскопу. Он не отрывал взгляда от окуляра — левой рукой делая записи в тетради, а правой — молниеносно занося данные в компьютер. На его победоносные возгласы никто не обращал внимание. Остальные ученые и лаборанты к такому давно привычны. Да и что они могли сделать? В их ученой иерархии он стоял на вершине и по должности, и по степени, и по знаниям. Я тоже привык. …Но только к возгласам, а не к своему теперешнему положению. Положению подопытного кролика, которого в любой момент могли вскрыть или списать в утиль. Сквозь кислородную маску я незаметно усмехнулся. В следующий момент мои полузакрытые глаза слегка дрогнули. Через катетер на правой руке прямо в кровь в очередной раз потек снотворный препарат. Процедура периодически повторялась. Чтоб не дай бог подопытные не очнулись. Верно, таких «счастливчиков» как я — здесь много. И все имели свой маленький криодомик. Откуда путь один — вперед ногами. Приходилось видеть. Запотевшее стекло криокамеры почти не мешало «наслаждаться» научными экспериментами. Некоторые ученые по совместительству еще и отменные хирурги, прекрасно знающие строение человеческого тела. Особенно их «главный академик» — тот самый седой старик за микроскопом. Уже примелькалась не только его рожа с пигментными пятнами, но и залысина с клоками волос по бокам. Со «своего места» в лаборатории мне было прекрасно видно, что старик наслаждался не только самой наукой, но и периодическим вскрытием живых и мертвых человеческих тел. Однако волновала меня сейчас скорее совершенно другая проблема. Святослав Александрович Бельский я или… Некто совершенно посторонний. Для его тела. Понимаю, странно звучит. Мои сомнения подкреплялись не сколько фактами, а внутренними ощущениями. Не скажу, что недавно, но я неожиданно очнулся в этом месте. Совершенно без памяти. И только спустя время в моей голове стали всплывать обрывки воспоминаний, своего рода нарезки невероятно реалистичного кино без пояснений и мысленной связи. Обрывочная череда кадров о жизни молодого юноши, в теле которого я сейчас заключен, ожидая своей незавидной участи. Так с какого хера я решил, что Святослав — это, как бы поточнее сказать… Не я. Мою регулярную рефлексию в очередной раз прервали. — Чарак! — снова воскликнул седой ученый. Один из лаборантов, загорелый и в очках, видимо, индус по национальности, привычно подошел к своему начальнику: — Да, сэр Оулен, — слегка поклонился он, поправляя очки. Оулен Фишер — именно так звали седого ученого. Тот дежурно распорядился: — На основе моих данных подготовь статистическое описание вероятности возникновения сигма-железы у человеческой популяции в середине XXI века. — Будет сделано, сэр Оулен, — кивнул лаборант. Оулен глянул свысока на Чарака и ухмыльнулся: — Вообще, не находишь забавным, как индусские ученые в очередной раз пытаются натянуть сову на глобус. Снова от науки впадают в мистику… Ты ведь читал последние выкладки Махариши? О, началось. Я навострил уши. Его болтливость — наука для шпиона. Уже смогла принести мне существенную пользу. Теперь я могу с уверенностью утверждать, что моя жизнь так просто не закончится в этой лаборатории. В ином случае — нужно было сразу Святослава на опыты пускать. Теперь уже поздно. — Читал, сэр, — не стал врать Чарак. — Ну так вот, — продолжил Фишер тоном, в котором так и сквозило высокомерие. — Называть сигма-излучение санмхатой — кощунство по отношению к науке. Все равно что ядерное — любым другим не понятным белому человеку словом. Ты так не считаешь? — Не смею спорить. Индус как обычно согласился с позицией руководства. И вероятно — правильно делал. Фишер имел не только высокомерный, но и весьма непримиримый характер во всем, что касалось его поля деятельности. Иная точка зрения вызывала у него раздражение и ярость. Оулен удовлетворенно прищурился, кивнул и перестал обращать внимание на лаборанта. Его разум снова завитал в облаках. Напоследок он лишь нечетко пробормотал себе под нос, не все слова я смог разобрать: — Бесконечность… В человеческом теле скрыта бесконечная энергия… подобно термоядерной… Кристаллизованная железа… Если я открою способ… Нобелевка будет у меня в кармане! Какие там Грандумы и даже Легенды… Благодаря мне человек и я сам — раскрою свой потенциал на полную! Я войду в историю… наравне с Менделеевым… Эйнштейном… Нет, выше!.. Не важно, какими методами, да? Чарак бросил мимолетный взгляд на пребывающего в своих фантазиях ученого и молча вернулся к работе. Я даже отсюда чувствовал, что индус не испытывал к Фишеру никакой симпатии. В отличие от старого ученого с прибабахами в голове, которого при случае я бы удавил, Чарак не вызывал у меня негативных эмоций. Даром что работал в этой живодерне. В основном в лаборатории он занимался тем, что поддерживал жизнеобеспечение подопытных. Я слегка сжал зубы, куснув пластиковую трубочку, через которую в пищевод проникали питательные вещества. …Вынужден отметить, чтобы не возникло недопонимания. «Сзади» такая трубка никуда не вставлена. К сакральному месту прикреплялось устройство, напоминающее влажный вакуумный пылесос, который всего лишь повторял контуры задницы. «Спереди» находилось нечто аналогичное. Фишер тем временем развернулся в кресле и снова прикипел взглядом к микроскопу. Рабочая атмосфера в лаборатории вернулась к тихой и обыденной. Итак, возвращаясь к нашим баранам. Почему я не Святослав, хотя и имею обрывки его памяти? На секунду вокруг моего тела сформировалась тусклая зеленая аура — и тут же погасла, чтобы датчики криокапсулы заметно не отреагировали. …Второй боевой ранг энхансера. Меньше чем за неделю. Святославу такое и не снилось. До своей смерти он не обладал особым даром к выработке и контролю биоэнергии. Санмхаты. Не говоря о ее развитии. Отчего жизнь шестнадцатилетнего подростка проходила не самым лучшим образом. Хотя казалось бы… Знатный род Российской империи. Престижная кадетская гимназия. Все дела. Вот только это ничем не помогло ему. Он оказался в лаборатории в роли подопытной крысы. В настолько вегетативном состоянии, что в его голове даже воспоминаний последних дней жизни толком не осталось. Есть туманные зацепки до, но нет после. Вероятно, его сознание полностью умерло от очередной дозы бог знает каких препаратов, ради эксперимента постоянно вводимых в его кровь. Отчего-то у меня руки чешутся отомстить за его смерть. Если судить по остаткам воспоминаний — он совсем не заслуживал подобной участи. Мне еще предстояло выяснить, кто я такой. У меня имелись не только обрывки памяти, но и обрывки знаний. Причем часть этих знаний… казалось, не принадлежали этому миру. Волновал меня и загадочный шепот за мгновение до того, как я очнулся и осознал себя в этом теле. Вопросы… вопросы… Одни вопросы, на которые я хочу получить ответы. И я их получу. Но для начала нужно… * * * — Ви-иу-у-у! Неожиданно завыла сирена. Освещение потухло. Замигали красные огни ламп, висящих на стене. Ученые непонимающе переглянулись и в темпе, неуверенно стали покидать помещение лаборатории. Сноровку в такой ситуации проявил разве что Оулен Фишер, который выскочил едва ли не самым первым, будто с ним такое происходило не в первый раз. А он оказался не так прост. Я подозрительно прищурился от его скорости, которой не мешал его возраст и расхлябанное телосложение. Он точно не «нулевик». Среагировал и двинулся он минимум на уровне энхансера первого ранга… Нет, скорее даже второго! Сирена продолжала натужно выть и бить по ушам. Вскоре в лаборатории остался я один. Если не считать таких же бедолаг. Правда в отличие от меня они вряд ли будут способны прийти в сознание. Неужели вот он шанс?.. Одним движением руки я сорвал с себя большинство мелких трубок, катетеров и стимулирующих мышцы электродов, которые почти намертво вросли в мое тело. Стянул кислородную маску и запрокинул голову, чтобы уже более аккуратно вынуть пищеварительную трубку. Ощущения, прямо скажем, не самые приятные. Потянулся рукой к «мочевыводящему» устройству. И тут впервые не сдержал возглас: —…ля-ять! Зашипел от боли.