В этот момент зазвонил его телефон сигналом, предвещающим вызов от мамы. Машинально он поднял свой смартфон, выразив готовность выслушать, что та ему сейчас скажет. – Ты уже нашел своего дядю? – спросила умудренная жизненным опытом добродушная женщина. – Да, но…, – попытался ответить сын, однако, его тут же оборвала Ирина Васильевна. – Езжайте быстрее, – сказала она взволнованным голосом, – девочке стало намного хуже. Поспешите… Мира мне все рассказала. Несчастный отец поддал газу, не переставая общаться с настоящим родителем: – Как получилось, Владислав Александрович, что Вы вдруг стали моей девочке ближе, чем являюсь я сам? – Не знаю, – отвечал, находясь в размышлениях, дядя, – возможно это случилось тогда, когда у нас с ней была связь в 2012 далеком году. Мы тогда были просто без ума друг от друга и даже хотели сойтись и жить вместе, но я, поддавшись на уговоры жены, проявил свою слабость и бросил любимую девушку. Помню, при нашей последней встрече, она собиралась мне что-то сказать, но я, тогда, наговорил ей столько всего нехорошего, что она, очевидно, предпочла оставить меня в полном неведении относительно одного очень важного и серьезного факта. – Но как такое возможно? – возмутился Андрей, невольно дернув рулем и чуть не став виновником ДТП, – Ведь именно в то время мы с ней поженились. Она что, мне изменяла? – Этого я не знаю, – недоверчиво осмотрев молодого племянника, будто бы сомневаясь стоит ли его посвящать в нечто важное, но вместе с тем нехорошее. Уловив этот наполненный нерешительностью взор ближайшего родственника, Холод-младший, бывший отличным оперативником, сразу понял, чем вызвано такое ему недоверие. – Я знаю, что она была проституткой, – сказал он уверенно, – но после нашего брака, она забросила это «грязное» дело, и меня интересует только этот период. – Тогда посчитай, – принялся прикидывать в уме дату Владислав Александрович, – мы общались с ней чуть более месяца и расстались в конце сентября. Ребенок у вас родился… – Двадцать второго мая две тысячи тринадцатого года, – без запинки ответил отец. – Значит по гороскопу она – «Близнецы», – высчитывая в уме дату проговорил собеседник, – а зачатие, если все проходило нормально, состоялось в конце августа – начале сентября предыдущего года. Она родилась доношенной? – Я не знаю? – неуверенно произнес несчастный отец, – Я в то время был рад несказанно и не обращал на это никакого внимания. Еще живой папа тогда, вместе с матерью, пользуясь своим жизненным опытом и недоверием к моей милой супруге, чего-там посчитали и не задались никакими сомненьями. Получалось, что все было нормально, тем более, что малышка так походила на своего деда, что невольно его сердце наполнилось безграничной любовью. Видимо, это обстоятельство и вынудило его не проводить никаких дополнительных изысканий. – А ты, когда с нею был? – продолжал вычислять близкий родственник, – В какое время ты начал встречаться с Азмирой и, думаешь, что зачал ей ребенка. – В том же конце сентября, – невольно промолвил Андрей. – То есть тогда, когда мы с ней уже не встречались, – сделал свое заключение более взрослый мужчин, – значит и изменить она тебе не могла. Можешь в этом плане оставаться совершенно спокойным. – Да, это так, – разочарованным голосом согласился племянник, наполнив последнюю фразу невероятной жестокостью, – но все равно она меня обманула. Глава XIII. Страшная правда В этот момент разговор двух родных прекратился, так как они подъехали к детской больнице. Бегом они забежали внутрь ее помещений, где их ждали несколько успокоившаяся Азмира и ее свекровь Ирина Васильевна. Холодно поздоровавшись, они указали родителю маленькой девочки, куда нужно идти, и как-только двери в операционную палату за ним были закрыты, вернулись назад в приемное отделение, где нервно стали ждать результатов. Переливание крови прошло довольно успешно, и, когда Владислав Александрович вышел к остальным посетителям, его сопровождал уже знакомый всем доктор. Не смотря на протесты родных, он уверенно заявил: – Здесь вам не Турция и не Бразилия, где родственники буквально живут с больными в палатах. Мы находимся с вами в России. Поэтому, не стоит здесь нагнетать обстановку и мешать пострадавшим лечиться. Отправляйтесь домой: все равно девочка пока спит и пробудет в таком состоянии не менее суток. Мы искусственно будем вводить ей снотворное, чтобы она спокойно смогла отдохнуть, и набраться сил для дальнейшего восстановления организма. Если вы все ее действительно любите и желаете ей непременного исцеления, то покиньте помещения нашего учреждения и идите спокойно спать. Поверьте, ваша малышка находится в надежных руках. Спорить с медицинским работником было бы бесполезно, тем более что стоявшие неподалеку охранники еще недавно хотели вызвать полицию, и уже один из них держал в руках телефон, готовый в любую минуту послать вызов в службу спасения. Оставив родных между собой совещаться, хирург удалился, не желая их уговаривать, считая, что довел им неопровержимые аксиомы. Как только он удалился, слово взяла более рассудительная из всех Ирина Васильевна: – Я думаю, что врач прав. Нечего околачивать здесь пороги. Мы все равно Диане помочь ничем не сумеем, а потому, предлагаю всем отправляться сейчас по домам, тем более уже достаточно поздно. Утро вечера мудренее. Завтра утром приедем и узнаем все поточнее, а сейчас не будем мешать людям работать, не забывая о том, что от этого зависит и судьба нашей малышки. Доводы разумной женщины были так убедительны, что их не смог опровергнуть даже великовозрастный новоиспеченный родитель. Нехотя, друг за другом, вся эта большая семья засеменила на выход. Мать понимая, что детям необходимо поговорить, попросила завести ее к давней подруге, с которой она не виделась долгое время, и которая постоянно звала ее в гости. Наконец, этот печальный случай создал предпосылки им повидаться. Озабоченный неожиданной новостью муж, молча управлял их общей машиной. Ему потребовалось отклониться чуть-чуть от маршрута, чтобы завести свою маму по возникшему у нее, как она утверждала, неотложному делу. – Меня сегодня не ждите, – сказала она, выходя из машины, – я собираюсь заночевать в другом месте. На это ей сын ничего не ответил, предаваясь своим размышлениям. Он никак не мог поверить в то, что все это время воспитывал чужого ребенка. Обманутый злодейкой-женой он воспылал к девочке безраздельной любовью и не мог сейчас простить такого коварства. Азмира, занятая тем, что пребывала в нескончаемой тревоге за дочку, не «находила себе места» и не понимала, что вокруг происходит. Так занятые каждый своими мыслями они постепенно добрались до дома. Медленно поднимаясь в квартиру, Андрей все думал, как заведет разговор со своею любимой о ее жестоком обмане. Он не мог найти подходящих для этого слов и выходил из себя все больше и больше. Ему пока удавалось скрывать свое состояние, поскольку еще не началось «подогревание» негативных эмоций начавшими изливаться обвинительными речами. «Что она мне, интересно, на это ответит»? – думал он, вставляя ключ в замочную скважину. Азмира, в тот же самый миг, была, как потерянная, не понимая, что вокруг происходит, следуя за мужем, как лишенный рассудка оживший покойник. «Как же я не уберегла свою милую девочку? – думала она, пока муж возился с замком, – Как же так получилось, что позволила ей остаться одной? Если Бог даст, и она сможет выжить, ни за что больше не отпущу ее от себя, даже с садика сниму, а потом и в школу буду с ней вместе ходить». Девушка еще не представляла, как все это будет выглядеть, и как она совместит это с работой, но сердце матери настойчиво искало выход, чтобы в дальнейшем обеспечить своего дорогому ребенку самую полную безопасность. Наконец, они оба зашли в квартиру, где супруга прошла в зальную комнату. Она была общей площадью не менее двадцати четырех метров в квадрате. Обставлена дорогой изысканной мебелью, купленной еще безвременно «ушедшим» Вячеславом Александровичем. Тут было все для нормального времяпрепровождения и отдыха обоих супругов: раскладной широкий диван, в тон ему два мягких кресла, между ними журнальный столик, продолговатая стенка, на которой кроме декоративной посуды, книг и других принадлежностей был установлен огромный плазменный телевизор. Оказавшись в своей комнате, выделенной им любезной свекровью, Азмира, сев на диван, принялась безудержно плакать, обливаясь слезами. Муж в это время – то покрываясь пунцовым цветом, то сильно бледнея – ходил вдоль по комнате, «меряя» ее своими шагами взад и вперед. Он негодовал все больше и больше, предполагая, что жена сама должна начать этот тяжелый для него разговор и объяснит, как стало возможным, что его родной нелюбимый им дядя стал вдруг родителем записанной на его имя девочки. Она же, словно бы обезумев, сидела на одном месте ничего не понимая из того, что происходит вокруг. Постепенно супруг багровел все больше и больше, а Азмира не переставала всхлипывать и обливаться слезами. Не дождавшись от нее никакой адекватной реакции, молодой мужчина, вконец разозлившись, остановился напротив нее и, устремив на жену разгневанный объятый жестокостью взгляд, с нескрываемой злостью спросил: – Ты ничего мне не хочешь сказать, «Дорогая»!? Последнее слово он произносил с такой неподдельной безудержной ненавистью, что ему самому стало жутко от той интонации, с какой он обратился к безраздельно обожаемой еще вчера такой милой супруге. Та же словно ничего такого не замечала, только невольно привлеченная грубой речью, вскинула кверху голову и, не отдавая отчета тому, усмехнувшись, оглядела разгневанного супруга. – Что ты от меня желаешь услышать? – сказала она, неподдельно не понимая, что хочет от нее в столь тяжелый момент обожаемый ею супруг. Ей было абсолютно в тот момент непонятно, как кого-то могут волновать вещи, далекие от того горя, что постигло несчастную мать. Не удивительно, что она не осознала тех негативных переживаний, что охватили введенного в заблужденье мужчину. Тот же, увидев ее наполненную презреньем ухмылку и услышав наполненный полным непониманьем вопрос, пришел в неописуемое словестному выражению бешенство, ведь для него в таком его состоянии это было, как для быка внезапно извлеченная тореадором откуда-то красная тряпка. Глаза его наполнились кровавым оттенком и «засверкали» ослепляющим гневом. Он заорал, словно бы сумасшедший: – Тебе непонятно, что я имею в виду!? Мне необходимо тебе объяснять!? Что ж, хорошо, я тебе растолкую! Объясни мне, дорогая супруга, как так получилось, что моя любимая дочь оказалась вдруг совсем не моя!? Как такое стало возможно!? – А-а, тебя сейчас только это интересует? – продолжая невесело усмехаться, приподняв лишь правый край своих губ, заключила Азмира, – А то, что наша девочка сейчас борется за свою жизнь, ты об этом не думаешь? Тебе важно только то, что я не рассказала тебе тогда правды? Так что ли, любимый? Холод в ту минуту уже мало чего понимал. От всего пережитого за этот день, не считая, что на работе на него неприятностей навалилось ничуть не меньше, он уже мало соображал, что вокруг происходит. После последних слов его охватил просто неописуемый гнев, показавший все самые глубоко скрытые негативные оттенки его всегда уравновешенного в обычной жизни характера. Мужчина левой ладонью схватил супругу за пышные волосы и, не считаясь с ее активным сопротивлением – она, брыкаясь из стороны в сторону и махая руками, пыталась освободиться от «озверевшего» мужа – стал медленно поднимать, пока глаза девушки, испуганной неожиданным поведением этого очень близкого ей человека, не оказались, как раз, напротив его сумасшедшего взгляда. Андрей замахнулся другой рукой, сжатой в кулак, намереваясь непременно ударить супругу в красивое личико. Девушка сегодня нечто подобное уже испытала, поэтому улицезрев тот необузданный яростный гнев, полностью поглотивший ее дорогого супруга, наполнившись страхом, в молчании замерла и, зажмурив глаза, стала ждать жестокой расправы. Однако, в душе мужчины в тот момент происходила борьба между двумя его разными сущностями. Один голос твердил, что предавшая его женщина должна непременно понести наказание, причем, самое что ни наесть жестокое, другая же просила одуматься и рассмотреть этот довольно сложный вопрос в более цивилизованной спокойной манере. Так он и стоял потрясая грозным «орудием», не проводя мощный удар, но и не освобождая девушку от захвата. Наконец, Азмира, оказавшаяся в этой ситуации намного решительней, с непоколебимой уверенностью раскрыла свои прекрасные веки и, глядя супругу прямо в его ожесточенные очи, наполняясь безумной отвагой, спокойно произнесла: – Ну, чего же ты ждешь, любимый Андрюша, давай бей – это ведь справедливо. Я тебя обманула и должна понести наказание. Только после этого знай: ты меня никогда уже не увидишь. Мужчина, в ответ на это, смог лишь разжать кулак, но ладонь все равно пролетела в сторону лица милой девушки, залепив ей звонкую оглушительную пощечину. После этого Холод отпустил перепуганную до костного мозга супругу, сохранявшую однако стойкую безмятежность, и бросился на кухню, откуда послышался звон битой посуды, грохот падающих металлических мисок и других предметов кухонной утвари. Все это страшное лиходейство сопровождалось громкими криками: – «Сука!» «Тварь!» Подлая «шлюха»! Перемежаясь с предлогами и отвратительной «нецензурщиной», эти слова повторялись неоднократно, выражая истинное отношение обманутого мужчины. Помещение, где происходил этот необузданный выплеск эмоций, представляло по площади просторный квадрат, со стороной каждой стены до четырех метров. Из мебели там был установлен кухонный уголок, включавший в себя, кроме шкафов и ящиков, газовую плиту и раковину. Посередине находился обеденный стол, обставленный стульями на восемь персон. Именно там сейчас и находился Андрей, который метался в этом замкнутом небольшом пространстве, разбрасывая и ломая все, что попадалось ему на пути. Мебель – та, что была установлена в центре – была опрокинута в первую очередь. Потом полетели с плиты кастрюли, наполненные приготовленным ужином, а затем стали хлопать дверцы всех шкафчиков, возвещая, что происходит их полное опустошение. Через десять минут все стены на кухне были забрызганы остатками пищи, а кафельный пол был усыпан всевозможными крупами, железной посудой и стеклянными, вперемежку с фарфором, осколками. Холод с тяжелым дыханием осматривал последствия своей неописуемой ярости, размышляя, куда еще можно выплеснуть не пришедшие в норму эмоции. Азмира, не смотря на данную ей от природы решительность, не торопилась рискнуть войти в помещения кухни, чтобы попасть под горячую руку разбушевавшегося супруга. Она присела опять на диван и спокойно ждала, когда у молодого мужчины закончится этот выплеск агрессии. Наконец, по прошествии двадцати минут он зашел в зальную комнату и, встав напротив сидевшей жена, грозно спросил: – Ну, так может ты мне объяснишь, как получилось, что моя, вроде бы, девочка оказалась в итоге дочерью дяди. – Все очень просто, Андрей (девушка не рискнула ему нагрубить), когда ты меня так бессовестно бросил, мне пришлось пройти через многие испытания, и одно из них было – любовь Владислава. Он показал мне тогда, что жизнь может быть совершенно другой. Естественно, после такого предательства, каким ты изволил меня «наградить», лишь за то, что я была с тобой совершенно честной, я была просто поражена его ко мне чувствами и сама невольно стала испытывать к нему нечто подобное. – Все это понятно и не вызывает у меня никаких удивлений, – сдвинув к переносице брови, грозно промолвил супруг, – мне не ясно другое: как получилось, что ты являясь опытной уже проституткой смогла упустить такой важный аспект, как контрацепция? – А чего же тут удивительного? – возразила Азмира, поднимаясь со своего места и вставая с горделивой осанкой напротив учинившего ей допрос грозного мужа, – Я была молода, была поражена тем вниманием, каким наделял меня тогда Владислав, и, соответственно, строила планы совместной с ним жизни, тем более что он сам подавал к тому большие надежды. – Он что, предлагал тебе за него замуж? – интересовался Андрей, начинавший подозревать, что их брак это всего лишь ширма, необходимая девушке, чтобы вырваться их того ада, в котором она пребывала. – Нет, – честно призналась красавица, – открыто он ничего такого не говорил, но я тогда полюбила его и не без оснований предположила, что если рожу от него ребенка, то, в этом случае, он меня точно не бросит. – Что же тогда испортило твои планы? – невольно усмехнулся супруг, начиная уже обретать душевное равновесие, так как сил на эмоции у него просто не оставалось. – Роковое стечение обстоятельств, – наполняя глазки слезами, но продолжая смотреть горделиво, отвечала прекрасная девушка, – как видно заведено в вашем семействе, он меня предал в тот самый момент, когда я собиралась ему только открыться. Я очень переживала из-за его пресквернейшего поступка и даже уже решилась сделать аборт, но тут появился ты и словно был послан небом, чтобы сохранить мою дочь. Я тебе очень в том благодарна, но если скажешь сейчас уйти, то сделаю это непременно и незамедлительно. – Да, – согласился жестким тоном Андрей, – наверное, так будет вполне справедливо. Убирайся из моей жизни и больше не попадайся. В противном случае – я за себя не ручаюсь. Обливаясь слезами, Азмира собрала в чемодан на колесиках необходимые ей на первое время вещи и безропотно покинула эту квартиру. Глава XIV. Объясненья супругов Владислав Александрович, в один миг ставший отцом прекраснейшей девочки, возвращался домой, терзаемый противоречивыми мыслями. С одной стороны, он был нескончаемо рад, что у него появился еще один такой чудесный ребенок, с другой же, переживал о ее здоровье, а с третьей, не знал, как об этом сказать своей милой супруге. Он прекрасно себе представлял, что та находится в курсе всех его любовных интрижек, происходящих – «на стороне», и относится к ним довольно терпимо, пока они не претят их семейному счастью, поэтому появление внебрачной дочери, вряд ли будет встречено с пониманием. В таких размышлениях он проделал весь путь до своего дома, располагавшегося недалеко от деревни Кривцово на самом берегу реки «Уводь», окруженного лесистой посадкой. Его территория раскинулась на площади, превышающей пятьдесят соток, где имелись многочисленные фруктовые деревья и обихоженный сад с цветочными клумбами. С одной своей стороны она граничила с водной поверхностью, с трех остальных огораживалась фигурчатым железобетонным забором, достигающем в высоту до двух метров. От трассы к дому проходила асфальтированная дорога, по ширине своей могущая за единственный раз уместить не более одного автотранспорта. Она петляла среди высоких деревьев и упиралась в конце в левую часть ограды, примыкающей к самой реке. Сразу за стеной располагался крытый гараж, где оставлялись на стоянку четыре семейных автомобиля. Два принадлежали родителям, один уже совершеннолетнему сыну. Дочери исполнилось только шестнадцать и водительских прав она еще не имела. Ее возил в школу личный водитель. Сам особняк был двухэтажный кирпичный продолговатый. Стоял на открытой местности в пяти метрах от водной поверхности на достаточном возвышении, исключающем попадание внутрь весеннего половодья. К воде спускалась бетонная лестница. При попадание внутрь этого большого коттеджа тут же располагался вместительный холл, украшенный разнообразной декоративной растительностью. К нему примыкал обеденный зал, помещения кухни, гардероб, кабинет хозяина, гостевая комната и небольшие каморки, где ютилась обслуга. Спальные комнаты членов семьи находились на втором этаже. Там же был сантехнический узел. Вот в таком дивном особняке жил глава фирмы «РУССТРОЙ» Холод Владислав Александрович. Как только он переступил порог своего дома, то сразу же обнаружил, что дверь его рабочего помещения приоткрыта. Это могло означать только одно, что кто-то из членов семьи его там настойчиво дожидался. Поскольку сейчас было лето и посещать гардероб было не нужно, владелец особняка, одетый в темно-синий строгий костюм под белую рубашку с красивым в полоску дорогим галстуком, тут же прошел в свои домашние апартаменты. Едва он вошел, навстречу ему поднялась восхитительная супруга, которая, как оказалось, была уже в курсе случившихся с ним сегодня событий. Это можно было предположить из прозвучавшего тут же вопроса: