Холод машинально прикинула, что ждать лучше дома, чем бесцельно мотаться возле лечебницы и, как ее не гнала в дорогу тоска, все же остановилась, согласившись несколько подкрепиться. Они уселись за стол, где стали уплетать приготовленную свежую выпечку, тесто для которой, как оказалось, хозяйка затворила еще с самого вечера. В ходе завтрака они не переставали беседовать: – Я вчера была пьяной, – промолвила виноватым голосом Анжелика, – и не совсем поняла: тебя муж что ли выгнал? – Да, – печально подтвердила Азмира, – это полная правда. В этой сложной жизненной ситуации я осталась совершенно одна, без всякой поддержки, но ты не беспокойся, – тут же спохватилась прелестная девушка, – я у тебя долго не задержусь, ведь я все понимаю и постараюсь побыстрее обзавестись съемной квартирой. – «Брось»! – выпучив гневные глазки, вскрикнула грозно Гордеева, – Я сейчас не об этом. Просто мне не понятно, как так получилось, что дочка оказалась не твоего мужа, а кого-то другого, у вас ведь, вроде, была такая любовь… – Да здесь все так сложно, что за пять минут не расскажешь, – увильнула Холод от прямого ответа, не желая раскрывать свои семейные тайны, – как-нибудь после, когда будет время, мы обязательно эту тему обсудим, а пока, извини, не судьба, да и теперь, если честно, я еще не готова воспринимать спокойно то, что случилось – опять разревусь, а мне еще к дочери надо в больницу. – Ладно, я все поняла, – беззлобно сказала хозяйка, прекрасно понимая подругу, – захочешь расскажешь, надоедать я не буду. Это не значит, что Анжелику перестало мучить женское любопытство. Просто их женская сущность так сложена, что в любом случае они своего добиваются. Вот и сейчас, она избрала «железную» тактику, никогда не знавшую поражений, в которой вывела гостью к тому, что та стала чувствовать себя хозяйке обязанной, а это непременно к чему-то располагало, поэтому та срывавшемся от душившего ее плача голосом выложила подруге всю свою горестную историю. Хозяйка молча выслушала печальную правду, поддерживая Азмиру своим пониманием, нередко вместе с ней всхлипывая и роняя слезу. Наконец, когда душещипательная повесть закончилась, обе девушки обнялись и слились в едином рыдании. Время перевалило уже за десять часов, и Холод, стараясь уже успокоиться, не торопясь, начала собираться. Она была одета в ту же самую одежду, что и вчера и, в принципе, была готова посещать пострадавшую дочку. Попрощавшись с подругой и, захватив с собой ключи от ее смежной квартиры частного дома, поспешила в больницу. В то же самое утро Дамира проснулась в приподнятом настроении. Хоть она душевно и мучилась из-за несправедливого поступка своей высокомерной аристократической мамочки, получившей такие замашки еще в ходе своего воспитания, которая не задумываясь выгнала из дома своего изменника мужа, тем не менее девушка трепетно переживала от открывшейся ей внезапно правды о наличии малолетней сестры. Ей непременно хотелось с ней повидаться, только она не знала, как это сделать, не привлекая к себе внимание ближних родственников. Выйдя к общему завтраку (в этом доме было принято собираться во время еды всей семьей), она села за стол, где уже находились ее мать и родной старший брат, и с трудом смогла досидеть до его окончания. Она поела совершенно без аппетита, так и подмываясь вскочить и выбежать из дома на улицу, чтобы побыстрее улизнуть с его территории. Она училась в девятом классе и ей необходимо было отправиться в школу, где происходила подготовка к экзаменам. Во время приема пищи мама задавала какие-то непонятные ей вопросы, на которые она незадачливо отвечала, попадая иногда невпопад. – Дамира, что тебя беспокоит? – наконец не выдержала такого непонятного ей поведения великосветская «львица», одетая, как и всегда, в дорогое совсем не домашнее платье. – Ничего, – словно вырвавшись из какого-то кошмарного сна, встрепенулась шестнадцатилетняя девочка, – просто волнуюсь перед экзаменом. – Но ведь у вас сейчас только-лишь подготовка? – нахмурилась неглупая женщина, придав лицу удивленное выражение. – Я заранее, чтобы не думалось, – оправдалась находчивая несовершеннолетняя девушка, заканчивая угнетавший ее долгий завтрак. Наконец время нахождения за столом истекло, и Дамира выскочила на улицу, где прыгнув в автомобиль, приготовилась ехать в гимназию. Костров Григорий Сергеевич был ее личным водителем и всегда находился в полной готовности следовать с пассажиркой, куда только прикажут. Каждая их поездка планировалась заранее матерью, которая требовала от шофера полный отчет о передвижении за день. Она ни на секунду не упускала жизнь своих отпрысков, стараясь быть в курсе всего, что с ними не происходит. Как известно, она следила даже за мужем, наняв для подобной цели частного детектива. Возвращаясь к Кострову, следует также отметить, что, кроме всего остального, в его обязанности входила охрана своей юной хозяйки. Он вполне соответствовал таким качествам, так как обладал достаточной физической силой. Его высокий рост с двадцативосьмилетним молодым организмом, обладавший атлетического сложения огромной фигурой, внушал трепет и вызывал невольное уважение. Кроме того, он всегда имел при себе травматический пистолет, спрятанный в оперативную кобуру, скрываемую под пиджаком черного цвета. Такие же брюки облегали ноги мужчины. Всегда чистая белая мужская сорочка украшалась симпатичным галстуком разноцветной окраски. Привлекательное лицо его было продолговато и несколько вытянуто; глаза серо-карей окраски, не лишенные разума, «излучали» полнейшую преданность; нос прямой, чуть удлиненный; уши небольшие, отступают в разные стороны, не образуя, при том, лопоухости; стрижка темно-русых волос короткая аккуратная, сведенная на бок в ровную челку; гладкая смуглая кожа на щеках имеет небольшую щетину. Он находился уже за рулем и присутствовал в полной готовности вести девушку в школу. До учебного заведения они добрались достаточно быстро: Ивановская земля не создает таких пробок, как в других городах нашей Родины. Высадив ученицу, Григорий отъехал чуть в сторону, где, припарковавшись, стал дожидаться, когда та выйдет на улицу. Консультация должна была занять весь утренний промежуток, вплоть, до обеда, но Дамира смогла находиться в классе лишь пару часов. Все это время она сидела словно бы на иголках, но вот не выдержав и сославшись на плохое свое самочувствие, она выскочила на улицу и, прыгнув в машину, разбудила задремавшего в ожидании ученицы водителя. Машинально он взглянул на часы и выразил удивление такому раннему окончанию занятий своей подопечной: – Что так скоро? Ведь уроки еще не закончились. Твоя мама выразит огромное неудовольствие, когда об этом узнает. – Плевать, – заверила пассажирка и тут же ввела шофера в еще большее сомнение и смятение, – поехали в детскую травматологию. – Но, что на это скажете Карина Керимовна? – попытался возразить исполнительный служащий, – Она ничего такого не говорила. – Мы ей ничего об этом не скажем, а сама она вряд ли узнает, – попыталась девушка уговорить добросовестного мужчину, – ведь так мы поступим, Григорий? Ты меня не предашь? Еще несколько минут «поупиравшись», телохранитель все-таки согласился исполнить капризное пожелание и вывел автомобиль на проезжую часть, направив его в детский травм-пункт. Владислав Александрович проснулся от беспардонного пинка восхитительной ножкой по своему сильному телу. Это его молодая любовница, проснувшись со страшным похмельем, таким образом пыталась привлечь внимание «дорогого» любимого. – Ты здесь откуда? – было первое, о чем ей захотелось узнать, – Я вроде не говорила, что собираюсь приехать. Как ты узнал? Ты, что, организовал за мной слежку? Мы так вроде не договаривались? Загорулько, а это была, конечно, она, соизволила встать половина седьмого утра и, выйдя из своей комнаты увидела мужские ботинки, что сразу же возбудило в ней нехорошие подозрения. Она даже предложила, что ее, как она непременно считала, состоятельный спонсор притащил на квартиру очередную свою тайнную пассию и, не смотря на то, что в помещениях находилась она, уединился с ней в другой комнате. Хоть она и относилась к подобным вещам абсолютно нормально, когда сама нечто подобное вытворяла, но в отношении других почему-то сразу же вспоминала о какой-то морали. Так в точности и случилось. Не разобравшись с огромного бодуна, что происходит, она с первым пришедшим ей в голову подозрением направилась прямиком в соседнюю комнату, где грубым образом разбудила своего ухажера. От полученного пинка, к которому была приложена немалая сила, Холод проснулся почти моментально и с немым вопросом уставился на любовницу, ожидая от нее объяснений. Она не замедлила развеять охватившие его внезапно сомнения. Стоя перед ним «в чем мать родила» и, сверкая красивыми формами, Алина поспешила разъяснить причину своего странного поведения: – Ты, что, Владик, до такой степени обнаглел, что в моей присутствии притащил сюда постороннюю «шлюху»? Мог бы хоть меня постыдиться. Я понимаю, что я тебе не жена, но «трахаться» здесь в моем же присутствии, я считаю полным неуважением к моей знаменитой особе. – Нет, Алина, ты все неправильно поняла, – попытался оправдаться мужчина, но тут же смекнув, что та сама появилась без каких-либо предупреждений, решил просветить для себя эту часть теневой жизни любовницы, – а ты сама-то чего приперлась, не позвонивши? Тоже крутишь какие делишки? Я не думаю, что твое столь нежданное появление – это большая любовь к нашему городу, без которого ты там в Москве просто обходиться не можешь. А уж то, что ты соскучилась обо мне – я такую мысль вообще исключаю. – Значит, так ты думаешь о любимой? – состроив красивые глазки, неподдельно возмутилась певица, – Я бросаю все дела, мчусь навстречу к своему «дорогому», а он начинает мучить меня лживыми подозреньями. Такая теперь наша любовь? – О какой любви ты сейчас говоришь? – вставая с кровати и накидывая на тело халат, усмехнулся мужчина, – Я никогда ни секунды не допускал, что между нами возможны какие-то чувства. Нам просто выгодно обоим быть вместе, вот и все наши нехитрые отношения. Ты получаешь славу и деньги, да и я на тебе сумел заработать, а наша интимная близость – это так: только для поддержания физической формы. Ты со мной не согласна? Или у тебя за те несколько лет, что мы были знакомы, сложилось какое-то свое, не известное мне до сих пор понимание? – Да, нет, почему? – не смогла Алина сдержать веселой улыбки от услышанных сейчас слов, – Ты, как и всегда, все сказал совершенно правдиво и, конечно же, правильно. Только я все равно не пойму, как можно сюда кого-то вести, когда у тебя присутствует подобная красотища, – здесь девушка провела сверху вниз своими руками, словно обозначая таким образом прекрасные формы. – Что может быть еще нужно? – Я все-таки не пойму: чего тебе надо? – прервал Холод словестные излияния своей собеседницы, одновременно направляясь на кухню, – Зачем ты приехала? – Конечно же, чтобы увидеть тебя, – пояснила девушка, следуя за мужчиной, и тут же, изобразив виноватую мину, с хитрой улыбкой добавила, – и попросить чуть-чуть денег. Мы закручиваем новый проект и нам необходима финансовая поддержка. – Так я и знал, – выдохнул энергично мужчина, успокоившись в том, что его ожидания полностью оправдались, – просто так, ты не появишься. Однако, вынужден тебя огорчить. Моя дорогая супруга выгнала меня из своего бизнеса и закрыла мне всякий доступ к активам. Так-что я теперь на мели и тебе придется искать другого богатого спонсора. Прости, так получилось: нет в этом мире ничего постоянного. – Но как же так!? – выразив неподдельный гнев, закричала Алина, – Я ведь уже со всеми договорилась и наобещала, что у меня все получится. – Интересно, а почему ты сама не отложила на такой случай денег? – высказал справедливое замечание Холод, – Ведь заработала ты неплохо. Не надо было сразу все тратить, можно было предположить и возникновение такой ситуации, – здесь он, словно бы что-то вспомнив, переменил резко тему всего разговора, – и потом, я сейчас очень занят, мне надо в больницу к своей маленькой дочке, а потом, когда вернусь, мы с тобой все обсудим. Собираясь на выход, он еще долго выслушивал, как Загорулько его упрекала во всех своих бедах, не обращая на этот поток изысканных в непристойности выражений, обильно перемежающихся отборнейшей матерщиной, никакого внимания. Выйдя уже на улицу и приблизившись к ее внедорожнику, стоявшему рядом с оставленной им накануне машиной, он заметил на нем легкий скол пластмассовой части бампера. «Вот и покупай им машины», – подумал он, не придавая этому факту значения. Глава XVIII. Прессинг – Ренат! – прокричал Беркутов, заходя в гараж своего роскошного дома, где у него постоянно квартировал все последнее время Тагиев, – Ты не видел «Слона»? Куда этот бездельник мог подеваться? Получив за последние несколько лет весомый «авторитет» в криминальных структурах Ивановской области, «Костя-киллер» теперь жил на широкую ногу. Он обзавелся роскошным двухэтажным кирпичным коттеджем, находившимся в самой крайней черте этого города, недалеко от железнодорожной станции под названьем: «Текстильный». Его территория была огорожена высоким деревянным забором, уложенным бревнами друг на друга, упиравшимися в стыках в кирпичные столбики. Металлические ворота, с подвижным механизмом, снабжались автоматической системой открытия. Вся огромная территория была в большей части уложена плиткой тротуарного назначения, в редких местах образуя красивые клумбы, засаженные редкостными цветами. Сам дом был строго квадратной конструкции, в центре своем сведенной под конус. С каждого угла были пристроены аккуратные башенки, придавшие определенное сходство с маленьким замком. Сразу при входе, располагался значительный холл, граничивший с обеденным залом и подсобными помещеньями. Спальные комнаты, как принято в подобных строениях, находились в верхней части особняка. Там же был установлен санитарно-технический узел. Гараж был построен в самом углу большого участка и, кроме зала, предназначенного для хранения трех иностранных машин, принадлежащих хозяину, включал в себе небольшое подсобное помещение, где и обжился за последнее время Тагиев. – Он здесь, – ответил мужчина на призывы хозяина, – пришел поздно ночью. Говорит, что ему негде приложить свою голову и попросился устроить его на ночлег. Я не смог ему отказать. – Ладно, буди его, – грозно скомандовал Костя, – хватит дрыхнуть, уже скоро полдень. Пусть умоется и заходит сразу же в дом. У нас «нарисовалось» серьезное дело. Надо его обязательно обсудить. Услышав недовольный голос старого друга, Михайлов нехотя зашевелился, выбираясь из-под теплого одеяла (в эту ночь Тагиеву пришлось спать в одной из машин, предоставив огромному гостю свое обычное ложе: такое случалось и раньше, где «Слон» не церемонился в своих выражениях, поэтому давно приучил водителя подчиняться ему в подобных случаях беспрекословно). Немного, для приличия, поворчав, выказывая свое невеселое настроение от прерванного спокойного сна, он, нехотя, поплескал холодной водой на заспанное лицо, сгоняя с него последние остатки ночных сновидений и медленно поплелся по указанному ему направлению. Зайдя в особняк, он миновал внушительный холл и оказался в обеденном зале, где уже расположился хозяин жилища с незнакомым ему доселе мужчиной. – Хорев Зигмунд Петрович, – представил Константин своего гостя, – по-простому: «Хорек». Леха невольно осмотрел этого человека, отметив про себя, что прозвище ему абсолютно подходит. Невысокий с нескончаемой живостью сорокасемилетний представитель сильного пола отличался низеньким ростом, едва-ли доходившим до ста пятидесяти сантиметров. Нескладная небольшая фигура выдавала явное отсутствие физической силы, однако, наполненный непоколебимой уверенностью взгляд серых глаз выдавал человека смелого и бесстрашного, целеустремленного в своих убеждениях. Маленькая круглая голова была украшена кудрявой прической черного цвета волос; продолговатое лицо не было уже привлекательным и, чтобы скрыть потрепанность временем, имело курчавую бороду вместе с усами, скрывавшую тонкие широкие губы; огромный имеющий крючковатую форму нос придавал владельцу сходство с кречетом или даже с орлом. «Что еще за такой гусь? – невольно промелькнуло в голове у «Слона», – Наверняка принес нехорошие вести». Он был не так далек от суровой истины, потому что, как только все встали из-за стола, утолив частично свой голод, Константин повел всех в свой кабинет, располагавшийся на верхнем этаже этого дома. Оставшись втроем так, чтобы их невольно не услышал никто из обслуги, состоявшей, к слову сказать, из таких же судимых ранее элементов, молодые люди приготовились выслушать, что им хочет поведать приехавший из столицы мужчина. Да, он был именно представителем преступного синдика, пытавшегося «подмять» под себя всю криминальную структуру необъятной России. С этой целью главные Боссы высылали в областные города регионов своих уполномоченных представителей, снабжая их для таких целей надежной охраной, с поручением говорить от их имени и делать первым лицам преступности недвусмысленные предложения «работать» на них. Вот с таким же в точности поручением и прибыл этот посыльный, являвшийся, как то ни странно, одним из первых «бухгалтеров» преступного мира. – Ну, так что, «Хорек», ты хочешь нам сообщить? – проговорил «Костя-киллер», усевшись за стол и предложив остальным сесть в кресла напротив, не позабыв придать своему выражению грозный вид, кокой мог напускать только он, – Можешь говорить смело – это мой человек (указал рукой на Михайлова), он со мной с самых низов и в курсе всех моих дел. – Я приехал по настоянию главной воровской сходки нашей страны, – начал свою речь Зигмунд Петрович, несколько стушевавшись от страшного вида обоих преступников, но быстро справившись со своими трусливыми чувствами, ведь ему приходилось иметь дело с людьми и покруче, – и хочу сразу сказать, что кроме «погоняла»: «Хорек», имею еще и: «Бухгалтер». Последнее связано с тем, что мне приходилось до этого заведовать всеми финансами русской «братвы», и к вам меня направили с этой же целью. – То есть, ты хочешь стать моим финансистом? – превратно так, как ему было надо, истолковал речи посыльного Константин, – Ты мои деньги пересчитывать будешь? Так я понял твое изречение? – Не совсем, – ничуть уже не смущаясь, продолжал невзрачный мужчина, – я приехал к вам с предложением отдавать процент от всей прибыли в центральный «общак», а мы в этом случае никоим образом не будем лезть в ваши дела, предоставив вам прямую возможность самим налаживать бизнес в своем регионе. – Ты, что такое «несешь»? – «прорычал» Беркутов, невольно приставая со стула и делая лицо красно-пунцовым от обуявшего его гнева, – То есть я буду здесь рисковать, выкачивая из барыг их незаконно-добытые барыши, а вы там в своей поганой Москве, не ударяя палец о палец, станете получать мои денежки только за то, что не будете совать свой длинный нос в мое дело!? Как-то непривлекательно все это выглядит. Тебе «Слон» не кажется? – Верно, – подтвердил огромный верзила, хватаясь за свой пистолет, извлекая его наружу и одновременно наставляя на парламентера, – А, может всадить ему пулю промеж его глаза и посмотреть, что он споет в этом случае? – Обожди, верный Леха, а то как бы не было плохо, – продолжал Константин в своей старой манере сводить все словестные обороты к притчам и поговоркам, – давай, сначала послушаем какие нам предложат сейчас аргументы. Ведь, чтобы заставить платить «Костю-киллера», причина должна быть очень весомой. Так, что, «Хорек», ты предложишь в противовес «волыне» нашего друга? На Хорева наставляли оружие уже не впервые, поэтому он спокойно выдержал это невольное испытание, ничем не выдавая охватившего его страха. Однако, дрожащий голос возвестил, что неприятные чувства он все-таки испытал, тем не менее уверенно продолжая: – Мои Боссы считают тебя человеком разумным, способным понять, что сражаться со всей преступностью нашей страны будет глупо и бесполезно. Ведь, в случае вашего прямого отказа, на одну вашу маленькую «областишку» мы натравим весь огромный центральный округ, да и не только. Так что шансов достойно сопротивляться у вас попросту не останется. – Что за «дерьмо» ты несешь? – зычным голосом прервал Константин говорившего, – Вы чего там в столице вообще беленою зажрались и полностью «оборзели». Вам мало того, что вы «качаете» самый богатый в стране регион, так вам и этого стало мало. Теперь вы хотите заграбастать и все остальное, а самое главное, делать это не сами, а чужими руками. Так я понимаю вашу политику? А вам не приходило случайно на ум, что не согласных окажется больше, и что Москва в конечном итоге останется в меньшинстве, и сама будет вынуждена нам платить, лишь бы мы ее только не трогали. Как вам этот расклад? А ведь поверь, что вы именно к этому нас всех и ведете. Дойдет до такого, и я лично займусь этим делом и организую все близлежащие области против вас на борьбу. – Но это же бунт, – возразил столичный посыльный, невольно выразив страх от уверенных речей Константина, – и такая постановка вопроса не по нашим «понятиям». – Интересно, кто запретит ворам грабить и убивать? – ухмыльнулся зловредной улыбкой смышленый преступник, – Мы «трудимся» не на благо нашего государства, а совсем даже напротив, и устанавливать какую-то там иерархию и ограниченья в совершаемых преступлениях – вот это не «по понятиям». Есть еще что-то такое, чем вы сможете нас действительно напугать? Если нет, то катитесь на «хер» отсюда: я вас, ни на грамм, не боюсь. – Все очень просто, – невольно вздрогнув, начал московский посыльный посвящать обоих бандитов в один из вариантов развития неблаговидных событий, – если вы вдруг откажетесь от нашего не обременительного ни коим образом предложения, то, для начала, мы обложим ваших «барыг» данью вдвое меньшей, чем берете с них вы. Для исполнения своих обязательств и обеспечения их безопасности мы пригонит команду беспощадных бойцов, которые поставят на уши всю вашу область. Затем, мы поодиночке перебьем всю вашу верхушку, а низы сами безропотно встанут под нас. Слабый всегда уважает более сильного. А мы сильны, в этом можете даже не сомневаться. Тебя, неугомонный «отмороженный» «беспредельщик» (имея в виду «Костю-киллера»), мы оставим себе на закуску и убьем, прежде страшно замучив. Если вы готовы к таким перспективам – милости просим, мы их вам обеспечим. – Что он такое бормочет? – удивился огромный верзила, удивляясь, почему его верный товарищ до сих пор терпит подобные оскорбления, – Может пора его уже начать убивать? – Да, теперь, думаю, можно, – согласился с товарищем Беркутов, нахмурив брови и начиная обходить недружелюбного гостя, заходя ему со спины, – давай, посмотрим, так ли он «крут» в самом деле, как себя представляет. – Да, вы че, вообще с ума «посходили»? – закричал преступный «Бухгалтер», искусственно наполняя злобой лицо, – Вы понимаете, что сейчас говорите, и кто перед вами стоит? Да, в других регионах, только при одном упоминании моего имени, люди невольно «ходили» в штаны. Вы соображаете, что вас потом ожидает? Всю нашу «братву» вы оставите без ее счетовода. – Нам это совершенно по «барабану», – пробурчал гневным голосом Беркутов, обхватывая маленького человека рукой за тонкую шею, – не мы тебя сюда приглашали, делать нам такие неоднозначные предложения. Хотят поставить нас «раком» – пусть попробуют, но отдавать добровольно то, что добыто с огромным трудом, я никому не намерен. Пускай рискнут взять это силой. Тут он толкнул вперед свою жертву, предоставляя Алексею возможность подхватить его своими большими руками. Тот приподнял его над кафельным полом так, что глаза смотрели в глаза и, сделав страшной и без того звероподобную рожу, принялся изучать обнаглевшего человека, словно бы пытаясь просверлить его взглядом. – Только, гляди, мне обстановку здесь не запачкай, – вовремя предупредил «Костя-киллер», намекая, что убивать этого человека стоит не в кабинете. «Хорек», при этом, энергично брыкался, дергая коротенькими ногами и голося на весь особняк душещипательным голосом, нагнетая и без того напряженную обстановку. Поскольку на дворе был май месяц, окно в кабинете оставалось открытым и этот жалобный крик был услышан сопровождавшими его столичными преступными подчиненными, которые сразу же стали стучать рукоятками пистолетов в металлические ворота, требуя, чтобы им непременно открыли.