– Не переживай, дорогая подруга, все непременно наладится, и твоя дочурка поправиться. У детей организмы сильные, и им легче бороться с недугами. Потом чуть-чуть помолчав, видимо что-то обдумав, продолжила: – Одного только я не пойму: почему в такой сложной ситуации ты оказалась одна – без поддержки супруга? Где отец этой девочки? – В этом-то вся и проблема, – еще больше зарыдала Азмира, уткнувшись в плечо сидевшей рядом подруги, – эта трагичная ситуация вскрыла тот факт, что дочь не его, и он, узнав это, тут же выгнал меня из дома. Поэтому я пришла к тебе – единственному близкому мне человеку, предположив, что ты не оставишь меня в столь сложной жизненной ситуации. После таких слов девушки заключили друг друга в объятья и предались совместному плачу, памятуя о некой неписаной девичьей солидарности. Михайлов презрительно фыркнул и вышел на улицу, не желая продолжать быть свидетелем всей этой печальной истории. Через пару минут, видимо, что-то обдумав, он вернулся обратно и, собрав необходимые ему вещи, честно сказал: – Не хочу утонуть в вашем потопе. Поеду домой, а вы тут оставайтесь как-нибудь сами, – после чего скрылся в дверях. Оставшись вдвоем, обе девицы еще долго предавались печали, постепенно опустошая бутылку. Темы их разговора, по мере погружения в состояние опьянения, несколько раз меня свои темы и, подошли к тому, что и Холод, желая быть вежливой гостьей, обсудив все свои неприятности, решила узнать, как сложилась жизнь у приютившей ее добродушной хозяйки. – Чего мы все обо мне, – в какой-то момент поинтересовалась она, становясь все более пьяной, – а как у тебя-то? Замужем не была? – Какое мне замуж, – усмехнулась Гордеева, презрительно сморщив лицо, – я погрязла в этой проклятой «работе». Кроме «Слона» на меня, как на спутницу жизни, никто не посмотрит. Да и он только так, как временное явление. Вот и живу одна – без семьи, без детей, прожигая жизнь в вине и разврате. Мне уже тридцать один – а впереди никакого просвета. Хорошо еще тебе тогда повезло и удалось вырваться из этой «помойки». Мне, видимо, не судьба. – Не переживай, – попыталась неуверенно успокоить подругу Азмира, – и у тебя все наладится и ты обязательно будешь счастлива, – и чтобы сменить не вызвавшую у собеседницы одобрения тему, невольно спросила, – а, что «Костя-киллер» – он так и «крышует» вас в качестве сутенера? – Нет, – уверенно заявила Гордеева, озираясь по сторонам, словно боясь, как бы ее кто не услышал, – тот «поднялся» довольно уверенно, «подмяв» под себя весь криминальный бизнес Иваново. Сейчас он довольно большой человек в этом деле. Его даже на преступные сходки в Москву вызывают. Кстати, твой батя у него, конечно после «Слона», является чуть ли не самым преданным другом. Ты давно с ним не виделась? Этот вопрос напросился у девушки сам-собой, так как было вполне очевидно, что раз гостья интересуется Беркутовым, который не отпускал от себя Тагиева ни на шаг – значит она с родителем не общается. – С того времени, как вышла замуж – ни разу, – немного смутившись, отвечала Азмира, понимая, что упустила из виду эту часть своей жизни. – Поверь, ты не пожалеешь, что порвала эту связь, – наполнившись злостью, попыталась разъяснить Анжелика, – он стал «мерзавцем» еще большим, чем Костя, и пока меня не взял под опеку Алеша, считал, что может «брать» меня совершенно бесплатно, когда бы ему только не вздумалось. Так-что папа у тебя прохвост – еще тот. – Он всегда был таким, – согласилась с этим доводом Холод. Дальше они еще немного поговорили, делясь последними сплетнями, и лишь стало светать, отправились спать, ведь с утра матери нужно было в больницу. Глава XVI. Московская гостья – Нет, я не верю, – кричала Дамира, гневно топая маленькой ножкой, – вы все врете. Папа бы никогда нас не предал. Это ты, мама, его выгнала. Ты жестокая, злая и бессердечная. Видя, в какое состояние впала ее любимая девочка, от одного только сказанного в злости выражения своих чувств и эмоций, Карина подошла к ней и попыталась обнять дочку, чтобы хоть как-то ее успокоить. Однако, та резко дернулась, чуть присев, не подпуская к себе наполненную высокомерием мать. Уже понимая, что поддавшись своим мстительным чувствам, она невольно травмировала психику развивающегося ребенка, женщина, чтобы хоть как-то исправить свою оплошность, но тем не менее ничуть не стараясь встать на защиту отца, попыталась разъяснить сложившуюся в их семье ситуацию: – Я думаю, ты уже взрослая и должна знать всю правду про своего обожаемого родителя. Какой бы он не являлся любящий папа, но в отношении мамы всегда проявлял свое неуважение и презрение. Твой отец уже давно посещает любовниц… – Нет, это не правда! Я не верю тебе! – кричала в истерике девушка, – Ты все наговариваешь! Ты просто его не любишь, как и всех остальных! Ты всегда думаешь только о себе и своем положении в обществе. Кроме своих таких же подруг, с которыми вы треплетесь круглыми сутками, тебе вообще больше ничего в этом мире не интересно! Возможно в словах девочки была доля правды. Карина действительно нигде не работала, предоставляя вести все дела своей фирмы более продвинутого в предпринимательской деятельности супругу. Сама же занималась лишь тем, что встречалась с многочисленными знакомыми, способными отнести себя к высшему сословию этого города. Они делились между собой общеизвестными сплетнями и – не только, обсуждая в основном низшие слои общества. Однако, когда кто-то из членов их же компании попадал в неприятную для себя ситуацию, то тут –нет бы помочь, но его, напротив, начинали с презрением осуждать и, в зависимости от случая, особо «провинившихся» изгоняли из своего окружения, всегда зная, что это место тут же будет занято кем-то другим, желающим «тусоваться» со «сливками» общества. Так и проходила ее жизнь только в развлечениях и пересудах. Поэтому правдивые слова дочери, больше любившей отца, пусть и известного ловеласа, но доброго и отзывчивого человека, больно кольнули высокомерную женщину, и она, забыв, что имеет дело с ребенком, наполненным злостью голосом, словно змея, прошипела: – Значит ты считаешь, что твой папочка идеальный, а все придумала. Так знай же: у него от другой женщины есть ребенок. У тебя появилась сестра. – Как? – словно пораженная громом, вмиг успокоилась девушка и застыла в метре от матери, – Как такое возможно? Ты, наверное, шутишь? – Извини, дочка, но мне не до шуток, – проговорила Карина, наполнив свои глаза влагой – нет, не от любви и печали, а только-лишь от того, что так беспощадно попрали ее надменную гордость. Тут к «враждующим» сторонам стал приближаться Кирилл, который не нашелся ничего лучше, как предложить: – Чего зря нервы трепать? Давайте, ему позвоним и сейчас все узнаем. – Правильно сынок, – согласилась Карина, осушая свои необильные слезы, – звони, пусть он нам сам объяснит, что явилось причиной его такого недостойного поведения. – Хорошо, – не стала протестовать самая младшая из этой семьи, – только говорить буду я, чтобы вы потом ничего не смогли переврать, «перевернув» слова так, как вам надо. Она тут же достала мобильник и, набрав номер родителя, стала дожидаться принятия вызова. После второго гудка ей ответил отец: – Что дочка? Что такое случилось? Почему ты беспокоишь меня в столь позднее время? – Папа, – спросила Дамира, стараясь говорить, как можно спокойней, – я узнала, что ты нас оставил, и хотела узнать ту истинную причину, которая побудила тебя так поступить? – Я не буду тебя обманывать, – промолвил мужчина с того конца сотовой связи, – но и сказать правду сейчас не могу: для этого не пришло еще время. Скажу лишь, что это касается только нас с мамой и вас с Кириллом никак не затронет. – Я все уже знаю, – с пылом возразила несовершеннолетняя дочка, – мне нужно только твое подтверждение. Мама нам все рассказала. – Интересно? – удивился отец, не скрывая презрения, – И что такого она смогла вам поведать? – Что у тебя есть еще одна дочь, – тут же отвечала Дамира. – Это правда? – Да, это так, – не стал уходить от прямого ответа отец, понимая, что так сделает только хуже, – но, как я уже и сказал, на вас с братом это никоим образом не отразится. – Ты ушел к ней? – имея в виду мать этой девочки, поинтересовалась любимая папой девочка. – Нет, – не понял мужчина вопроса, предполагая, что в виду имелась Диана, – она попала в аварию и сейчас в тяжелейшем состоянии находится в реанимации. Это и явилось причиной нашего с мамой разлада. Кстати, она с тобой рядом? Дай ей, пожалуйста, трубку. Девушка сразу же исполнила просьбу родителя, передав матери свой мобильник, из которого тут же последовал грубый голос: – Так ты решила мне насолить? Рассказала детям все страшную правду, чтобы они от меня отвернулись? – Ты все правильно понял, – не стала возражать старшая Холод, говоря тоном, ничем не уступающим мужу, – я лишь попыталась открыть им твою поганую сущность. Я долго закрывала глаза на твои похождения, но извини – это предел. Как я теперь посмотрю в глаза людям. Мой муж прелюбодей и грязный изменщик. – Тебя опять только это волнует? – начиная терять терпение, промолвил мужчина, – давай тогда обсудим наши проблемы позднее, а не сейчас, когда присутствуют дети. Надеюсь, против меня ты их настраивать больше не будешь? – Даже не думай, – в тоске возразила красивая женщина, вновь наполнив свои глаза незначительной влагой, – ты получишь все по заслугам, – и передала смартфон дочери. – А, где сейчас находится девочка? – тут же спросила Дамира, желая обязательно посетить свою новоиспеченную больную сестру. – Она находится в детской травматологии, – понимая желание девочки, рассказал ей отец, – но к ней пока не пускают. Она только-что перенесла тяжелейшую операцию и находится в реанимации с искусственным поддержанием жизни. Если ты хочешь ее посетить, то придется чуть-чуть подождать, пока она не поправится. – Хорошо, – согласилась впечатлительная юная девушка, отключая свой телефон. Чем же был занят ее отец в это время? Он, как раз, подъезжал к своей новой квартире, приобретенной им тайком от жены. Смысла прятаться теперь не было, тем более что он знал об организованной за ним слежке, поэтому мужчина подъезжал к этому адресу совершенно свободно. Поставив машину на ночную стоянку на площадке, расположенной возле самого дома, он с удивлением обнаружил, что там стоит и еще один – очень знакомый автомобиль, который сейчас никак не мог быть в этом месте. «Эта еще что здесь делает»? – невольно промелькнула мысль в его возбужденном сознании. Он уже знал, что его квартира окажется не пустой, поэтому поднимался на третий этаж достаточно быстро. Действительно, он использовал это жилище не совсем по его назначению, устраивая здесь интимные встречи. Он считал, что супруга об этом не знает, но теперь был уверен, что всегда ошибался. Карина всегда вела за ним слежку, чтобы избежать подобной-вот ситуации, но видимо где-то ошиблась, что-то упустила из виду и просчиталась. Конечным результатом всей его праздной жизни стало появление на свет незапланированной маленькой дочери. Теперь же ему приходилось съезжать на квартиру, где, кстати, его уже ждали. Он был в этом уверен, поэтому и спешил подняться в свое любовное «гнездышко». Как он и предполагал, жилище было уже не пустое. Правда, ждали его – это сказано громко, так как в спальной комнате на кровати разлеглась молодая девица, которая спала крепким беззаботным сном молодого не обремененного ничем организма. Мужчина не стал будить эту девушку, а прошел сразу на кухню, где увидел на столе допитую почти до конца бутылку, содержавшую водку, и валявшуюся на полу стопку. Из закуски был только порезанный мелкими дольками соленый огурчик. «Что-то явно случилось? – подумал про себя хозяин жилых помещений, – Она себе раньше такого не позволяла. Когда появлялась непременно звонила, договаривалась о встречи и спиртным никогда так сильно не увлекалась. И здесь явно какая-то нехорошая, «блин», ситуация? Не слишком ли много на мою бедную голову за один только день»? Здесь он принялся расхаживать вдоль по кухне, предаваясь воспоминаниям. Алина Захаровна Загорулько – двадцатипятилетняя девушка – являла собой чистокровную украинку. Нелегкая судьба занесла ее еще девочкой в город-невест, где она с огромным трудом смогла закончить общеобразовательную программу. Далее она стала усердно искать богатого «спонсора», пока однажды не наткнулась на любителя «женских юбок» и очень богатого Владислава Александровича Холод. Заприметив великолепно-сложенную красавицу, он, как и всегда в таких случаях, не смог устоять и регулярно уделял ей внимание. Его очень пленил ее покладистый в меру характер, не исключающий некой капризности. Она всегда умела добиваться того, что было ей нужно, любыми доступными (и не являвшихся таковыми) средствами, не гнушаясь никаких, даже самых отвратительных способов. При высоком, для представительниц слабого пола, росте, превышающим сто семьдесят сантиметров, обладая роскошной фигурой, Алина имела великолепную упругую грудь, объемом не менее третьего номера. Она гармонично сочеталась с зауженной талией и выпирающими ягодичными областями, переходящими в длинные прямые превосходные ноги. Круглое чуть вытянутое книзу лицо являлось просто прекрасным и обладало аристократической бледностью; красивые серо-зеленые глазки были украшены длинными густыми ресницами, над которыми находились дугообразные тонкие брови; прямой носик был маленький, чуть выпирающей на конце, что нисколько ее не портило, а придавало некой загадочной привлекательности; широкие алые губки вздернуты кверху, создавая признак капризности, еще больше придавая физиономии притягательности; маленькие ушки плотно прижаты; каштановые крашенные волосы для женщины острижены несколько коротко и уложены пышной прической. По натуре она была взбалмошной наглой особой, но успешно это скрывала, вживаясь в роль такую, какую ей было нужно. Вот и с бизнесменом, по фамилии Холод, она делала вид милой преданной ему девушки. Он, поддавшись ее «ведьмовским» чарам, полностью «растворился» в чувствах к этой прекрасной девице и, наконец, по ее ненавязчивым требованиям стал вкладывать в нее огромные деньги, «раскручивая» ее, как певицу. Постепенно она перебралась с его подачи в столицу, где даже одно время занимала двадцатое место в каких-то музыкальных хитах, используя сценическое имя «Надина». Продвигаясь постепенно к олимпу успеха, она настолько погрузилась в работу над своей шоу-карьерой, что в Иваново практически на появлялась, навещая любимого, «продвинувшего» ее к самой вершине общественной славы, исключительно в редких необходимых ей случаях. Обычно она ему всегда предварительно перезванивала, предупреждая о своем желании повидаться. Тогда Владислав успевал под это подстроиться, выгадывая для тайного свидания необходимое время. На этот раз все обстояло не так, как было принято ранее, придав мужчине повод для лишних сомнений. Он прошел в комнату и потряс Алину за плечи, пытаясь ее разбудить. Но та, не забывая обильно перемежать свое бурчание отборнейшей матерщиной, только отвернулась к стене и, не открывая глаз, недовольным голосом проворчала: – Эй! Кто там еще? Ну-ка, быстро отстаньте! Если встану, то всем будет плохо! И только закончив эту нехитрую фразу, тут же вновь засопела, погрузившись в приятные сновидения. «Очевидно, выпила очень много, – подумал хозяин, осмотрев свою гостью, – ее теперь до утра не разбудишь. Бесполезное дело. И зачем я ей только оставил ключи? В противном бы случае, она позвонила и ее посещение не было бы столь неожиданным. А может она приехала сюда тайно? – вдруг осенила его случайная мысль, – Чтобы с кем-то встретиться в моей же квартире? Хоть она и притворяется паинькой, но я давно ее раскусил и абсолютно не сомневаюсь, что она на это способна. Что же ее, интересно, на этот раз привело в наш далекий от столичных увеселений провинциальный небольшой городишко? Неужели она мне изменяет в моей же квартире? Хотя, какая это измена? Ведь я же женат. Однако, использовать мое жилище под свои развлечения – это уж слишком. Надо, под обязательным благовидным предлогом, забрать у Алины ключи. Ругаться с ней я не буду: еще пригодится, а превращать мое жилье в «апартаменты» разврата, я не позволю». На этом решив «поставить» гостью на место, Владислав укутал ее полуголое тело и вышел из комнаты, отправившись в зал, отдыхать на удобном диване. Глава XVII. Утро следующего дня Холод проснулась около восьми часов наступившего утра, будучи еще пьяной. Она понимала, что ей непременно нужно ехать к ребенку в больницу, но была не в состоянии даже оторвать голову от подушки. В соседней комнате ворочалась Анжелика, также не собиравшаяся вставать в тот день рано. Однако, Азмиру гнала «святая» обязанность, ведь, как бы там ни было и не случилось, свою дочку она бесконечно любила и не променяла бы ее ни на что в целом свете. Понимая, что все равно ехать надо, она, превозмогая головную боль и небольшое пошатывание, направилась в ванну, где настойчиво принялась обретать человеческий вид. Через каких-нибудь полчаса она была полностью собрана, чтобы двигаться навещать свою девочку. К тому времени уже встала хозяйка и находилась на кухне, где готовила завтрак. Увидев собранную подругу, которая уже направлялась на выход, она настойчиво крикнула: – Мира, зайди-ка ко мне! Девушка находилась уже в коридоре, где пыталась обуть свои туфли. Услышав голос хозяйки, она невольно вернулась и, остановившись в проеме, опечаленным голосом проговорила: – Я не хотела тебя беспокоить своими проблемами. Хотела уйти потихоньку, а вот видишь: все же тебя разбудила. – Интересно? – пробормотала недовольным голосом Анжелика, одновременно переворачивая блинчик на сковородке, – Как бы ты собиралась вернуться? Я скоро уйду в вечернюю «смену», а там сама знаешь, как пойдет, а то времени отвлекаться совершенно не будет. Так-что держи ключи, – тут она бросила связку, которую гостья удачно поймала, – и сильно не торопись: все равно в больницу раньше одиннадцати не пропустят. Спокойно позавтракай и поедешь.