– Остановка конечная. Приготовьте к проверке карманчики. – Шучу, – тут же сказал он, невольно улыбнувшись своей плоской шутке, – можно «вылазить» – приехали. – Нет, – возразила испуганным голосом молодая путана, словно вжавшись в сиденье, – я никуда не пойду. – Не глупи, – промолвил преступник, напуская на себя вид человека, не склонного к долгим разговорам и сопровождающим их убеждениям, – а то будет хуже. Гордеева обхватила свое тело руками, словно это могло спасти ее от жестокой расправы, готовая утонуть в мягкой обивке, выказывая, таким образом, свою непокорность. Оглядев ее гневным взглядом, Беркутов сразу же оценил обстановку и, выйдя наружу, негромко воскликнул: – «Слон», иди на подмогу! Тут «шалава» одна упирается, и без тебя никак не возможно с ней справиться. На его властный призыв дверь сарая открылась и оттуда вышел горилла-подобный молодой человек огромного роста. Не требуя больше никаких разъяснений, он твердой походкой направился прямо к машине и, оказавшись возле нее, не спуская с лица звериного выражения, открыл заднюю дверцу, засунув в салон свои огромные руки. Анжелика от него, как маленький писклявый крысенок, кинулась к противоположному выходу, но не тут-то ей было: он в нее, словно безжалостный коршун, вцепился обхватив грубо за плечи, не давая не единого шанса освободиться от своих цепких объятий. – Ты чего трепыхаешься, «шлюха»? – молвил он между делом, – Гляди, поломаю. Гордеева, не смотря на сделанное ей чуть раньше предупреждение, попыталась громко кричать, призывая на помощь. – Помогите! Спасите! – вопила она истошно, надеясь привлечь хоть чье-то внимание, – Кто-нибудь… Убивают! Не смотря на ее призывные крики, «Слон» ее отпускать нисколько не собирался, напротив, резко тряхнув, пытаясь сбить ей дыхание, одним сильным движением «вырвал» молодую девицу наружу, больно ударив красивой головкой о верхний край дверного проема. От такого воздействия девушка замолчала, потеряв одновременно сознание. Ее тело обмякло, продолжая оставаться в цепких руках большого мужчины. Увидев такой неожиданный поворот, Беркутов нервно сплюнул и не смог удержаться, чтобы не сделать «напарнику» строгое замечание: – Гляди аккуратней, не убей ее раньше времени. На ком тогда заработаем и будем строить свой бизнес. Сам пойдешь на панель. – А, чего я? – незадачливо промолвил огромный детина, виновато склонив голову перед более хрупким товарищем, – Это не специально… Просто она так стала орать, что я невольно не удержался. – Ладно, – махнул рукой предводитель, повернувшись к сараю, – тащи ее внутрь, а то кто-то идет, и, очевидно, придется ему разъяснять, что он здесь является лишним. Как закончишь с ней и, как следует, свяжешь, выходи на улицу поддержать нашу беседу. Константин имел в виду человека, приближавшегося со стороны посадочного питомника, который был явно привлечен громкими криками и желавший выяснить, что же случилось. Глава IV. Признание Азмира, закончив свою вечернюю «смену» в восемнадцать часов, быстро направилась к дому, чтобы там переодеться в вечернее платье и подготовиться к назначенному ей свиданию. Она очень спешила, не желая ни в коем случае опоздать, понимая, что Судьба предоставляет ей шанс в виде молодого и подающего большие надежды безраздельно-любящего ее человека. Молодая путана беззастенчиво понимала, что «работать» всю жизнь проституткой у нее попросту не получиться, поэтому она непременно намеревалась устроить свою личную жизнь, обеспечив ее достатком и процветанием. Для этого нужно было, при отсутствии достаточных навыков и хоть-какого образования, просто выйти удачно замуж за перспективного и непременно обаятельного мужчину. Девушке очень повезло в этом плане, ведь на нее еще со школьной скамьи обращал внимание Холод Андрей Вячеславович, учившийся на один год старше ее. Он был сыном состоявшихся в этой жизни родителей и всегда выделялся самыми модными «шмотками» и дорогими аксессуарами. Еще с девятого класса он бросал на девушку томные взгляды, когда та училась в восьмом. Однако, молодой и прекрасной ученице в то время было не до любви, так как из-за тяжелых материальных условий, ей уже тогда приходилось «подрабатывать» проституцией, чтобы хоть как-то закончить девятый класс и получить первое свидетельство о неполном среднем образовании. Поэтому, она мало уделяла внимания ненастойчивому молодому юнцу, не пытавшемуся с ней даже заговорить, а только безнадежно грезившему об их отношениях. От внимания Азмиры не ускользнул столь пристальный интерес старшеклассника, но не видя с его стороны никаких шагов к их сближению, не зацикливала на этом внимания, переживая только за то, как прокормить себя и семью. Его она про себя называла: «недостойным молокососом и отчаянным трусом», не смевшим «разорвать» их разницу в общественном статусе. Она не понимала, что парень, охваченный страшным смущением, сам, видя, как возле девушки «вьются» самые красивые и состоятельные мальчики школы, не смел к ней приблизиться, сокрушенно переживая, что она на него даже не взглянет. Так и тянулись для него унылые дни старших классов, пока, наконец, девушка после девятилетнего выпуска не забросила окончательно школу. Одиннадцатый год Холод заканчивал при полном отсутствии в образовательном учреждении «объекта» своего воздыхания, на долгое время потеряв ее след. Встретились они лишь спустя долгое время, когда Андрей уже поступил в Нижегородскую академию МВД России, где проходил обучение на первом курсе по специальности: «оперативно-розыскная деятельность ОВД». Тагиева тогда уже была профессиональной путаной, не имея других навыков зарабатывать деньги. Случайно повстречав на улице давнего воздыхателя, она хотела было пройти мимо, совершенно его не заметив, но к тому времени уже достаточно осмелев, парень сам окрикнул прекрасную девушку: – Азмира, постой. Я давно пытаюсь тебя разыскать: мне очень нужно сказать тебе что-то важное. Проститутка, тогда, очень спешила на встречу к очередному клиенту, поэтому не могла терять времени, но ошарашенная такой смелостью недавнего застенчивого юнца, невольно остановилась. – Чего тебе надо? – произнесла она, запыхаясь от быстрого шага, – Давай, только быстрее: я очень спешу. – Как бы нам с тобой встретиться в более спокойной располагающей к общению обстановке? – спросил в тот день юноша, пытаясь завязать с ней контакт, – Может оставишь мне свой телефончик? – Записывай, – «брякнула» недовольно Тагиева и продиктовала молодому курсанту (одетому, кстати, в полицейскую форму) свой сотовый номер. В тот день Холод уехал обратно учиться и смог вернуться в родное Иваново только-лишь через месяц. Когда, в один прекрасный момент, у Азмиры зазвонил телефон, почему-то в тот самый момент, когда она ублажала очередного клиента, девушка сначала не поняла, кто с ней сейчас разговаривает. – Мира (так ее звали друзья и знакомые), привет – это я. – Кто такой – я? – недовольно «бросила» она в свой мобильник. – Холод Андрей, – немного смутившись от тона своей собеседницы, промолвил звонивший, – помнишь такого? – Чего тебе надо? – не меняя своих интонаций, грубила Азмира, – Я сейчас занята. – Ты обещала, что позволишь пригласить тебя в ресторан, – настойчиво продолжал юный влюбленный. – Что-то я такого не помню, – усмехнулась молодая путана и тут же, почувствовав, что это именно то, о чем она беспрестанно мечтала, ухватилась за эту возможность, как рыбак подсекает пойманную им только-что рыбу, – хотя ладно, давай приглашай. В тот день они сговорились на встречу и с тех пор между ними установилась прочная платоническая любовная связь, в которой девушка не спешила переходить к более близкому отношению. Она не торопилась посвящать дорогого возлюбленного в теневую сторону своей жизни и раскрывать перед ним сразу все свои «карты», интуитивно понимая, что «рыба» еще не до конца заглотила «крючок». С тех самых пор, появляясь в Иваново, Андрей сразу же назначал свиданье любимой им девушке и вел ее в полюбившийся им ресторан с красивым названием: «Чайхана», располагавшийся на площади Пушкина. Вот и сейчас Тагиева согласилась на встречу, обозначив время в девятнадцать часов на их старом месте. Поэтому она и спешила, ведь ей, поскольку она приняла уже ванну после последнего в этот вечер клиента, нужно было нанести скромный не вызывающий макияж и нарядиться соответственно случая. Заскочив по пути в магазин, чтобы купить родителю водки, Тагиева забежала в квартиру, где, одарив «любимого» папочку, проследовала в свой будуар и принялась там активно изменять свою внешность. Она слегка подвела тушью ресницы, нанесла на веки легкие тени, «набросала» на щеки пудры, после чего облачилась в красивое чуть выше колен укороченное темно-синее платье, сплошь покрытое яркими блестками. Она купила его, на днях, специально для этого случая, и еще ни разу до этого времени не надевала. Оно так было ей к лицу, что Азмира непременно намеревалась сразить своим видом и так бывшего в ее полной власти возлюбленного. Поскольку, был уже июнь месяц, колготок она одевать не стала, облачив и без того прекрасные ноги в остроносые черные туфли на завышенном каблуке. Ее нынешний туалет заканчивался, в тон обуви, дамской сумочкой. Когда она выходила из отгороженной от основных помещений каморки, ее отец уже «принял на грудь» не меньше четверки и чувствовал себя превосходно, наслаждаясь, как он считал, вполне удавшейся жизнью. – Куда расфуфырилась, «шлюха»? – не смог он сдержать замечания, поразившись красотой своей дочери, – Опять пошла позорить родителя? – Позорить!? – с негодованием воскликнула девушка, никак не желающая привыкнуть к такому хамскому обращению, – А, где Вы, папенька, были, когда мне в пятнадцать лет пришлось идти на панель? Водочку кушали? Вот так и кушайте, а то договоритесь и больше ее не увидите. Обижусь – уйду, тогда поглядите: самому придется идти зарабатывать. Так сложилось, что девушка обращалась к отцу на «Вы» не потому, что его уважала, а, напротив, хотела так показать до какой степени тот ей безразличен. Мужчину сначала такое отношение к нему раздражало, но потом совершенно утратив чувство хоть какого-то там достоинства, он стал воспринимать это абсолютно естественно. Азмира, еще раз одарив родителя взглядом, полным презрения, недовольно фыркнула и, словно легкий ветерок, выпорхнула на улицу. На дворе было еще светло, одета она была довольно прилично, поэтому такси вызывать не стала, а отправилась на площадь Пушкина на маршрутке. Как и положено девушке, она опоздала на пятнадцать минут. Ее преданный кавалер уже находился на месте, где в томном ожидании ерзал на стуле. Он собирался в этот день сказать своей девушке нечто самое важное, поэтому никак не мог собраться с мыслями с чего же стоит начать этот, как он считал, судьбоносный для него разговор. Что же такое могло так тяготить душу этого юного еще человека? Подходил к концу первый семестр первого курса его обучения. Готовясь к экзаменам, он имел свободное время и имел возможность покидать учебное заведение. Эту небольшую отсрочку парень решил использовать для того, чтобы съездить в родное Иваново, где собирался сделать Тагиевой предложение выйти за него замуж. Для этой цели он, тайком от родителей, долго экономил выдаваемые ему капиталы и смог приобрести для любимой дорогое кольцо, пусть и с небольшим, но очень красивым бриллиантом. Именно его он собирался преподнести сегодня милой Азмире, вместе со своей рукой и, конечно же, сердцем. Вот такое серьезное обстоятельство и явилось причиной его крайнего возбуждения. Когда прекраснейшая из всех молодых девушек легкой походкой вошла в помещение ресторана, «плывя» по паркету грациозно, словно бы лебедь по играющей глади спокойного озера, ей сразу же бросилось в глаза не обычное для нее состояние любимого человека. Нежно поцеловав его в щеку (дальше у них пока дело не заходило), она уселась на удобном стуле прямо напротив своего ухажера. Глядя на то, как его лицо меняется в красках, становясь – то бледным, то красным, а то бело-красным одновременно – она, изобразив крайнюю заинтересованность, уставилась юноше прямо в глаза, желая поскорее узнать, что явилось поводом такого его необычного, для нее, поведения. «Поедая» кавалера вопросительным взглядом, Тагиева его только больше смущала, заставив отвести в сторону взволнованный взгляд. – У нас что-то случилось? – не желая оставаться больше в неведении, настойчивым тоном спросила Азмира, – Что, Андрюша, тебя беспокоит? Расскажи, я послушаю, и если это в моих, скажем, силах, то обязательно помогу. Холод от этих слов засмущался еще только больше. Его карман жгла небольшая малиновая коробочка, в которой находился бриллиант, с помощью которого этот застенчивый парень собирался добиться согласия на совместную жизнь от этой уверенной в себе восхитительной девушки. Однако, его горло, словно сковало каким-то спазмом, и юный влюбленный никак не мог выдавить из себя те самые несколько слов, которыми принято решать судьбу двух влюбленных друг в друга людей. Видя его нерешительность, совершенно не закомплексованная молодая особа, решила помощь своему намного более порядочному кавалеру. – Ты собираешься поведать мне что-то важное? – «прожигая» юношу взглядом, беззастенчиво спросила девица легкого поведения, – Это как-то касается наших с тобой отношений? – Определенно, – скрипящим срывающимся голосом отвечал юный парень, – от того, что я собираюсь сказать действительно зависит дальнейшая жизнь, как моя, так, в том числе, и твоя. – Интересно, что бы это могло быть такое? – состроив кокетливо прекрасные глазки, подталкивала Азмира нерешительного возлюбленного к отважному шагу, – Я прямо истомилась вся в ожидании? Не имея еще подобного опыта, парень не знал с чего следует начинать такие признания, боясь сказать или сделать что-то такое, от чего ему непременно ответят отказом. Не следует думать, что он не репетировал этот самый момент, многократно проговаривая перед зеркалом в ванной: как он смело будет вести себя в этой важной для себя ситуации; как уверенно будет признавать в любви и произносить ту самую фразу, после которой в романах все девушки непременно бросаются в объятья любимых ими мужчин; как будет, привстав на колено левой ноги, протягивать ей небольшой сувенир, приоткрывая одновременно его красивую крышку; как покажет ей дорогое кольцо, хранящееся внутри; как «загорятся» ее глаза от долгожданного наполнившего ей душу огромного счастья. Все это он отчетливо видел, но только в своих наполнявших взволнованный разум фантазиях. На деле же он никак не мог собрать воедино «разбежавшиеся» в лихорадочной спешке мысли и не мог подобрать тех самых несколько слов, после которых уже ничто не сможет разлучить его с прекраснейшей на всем белом свете возлюбленной. От тягостных размышлений его оторвал подошедший официант, который заученной фразой поинтересовался о готовности посетителей сделать заказ. Это явилась небольшой передышкой в том безумном волнении, охватившим взбудораженный мозг этого «чистого» «невинного» еще юноши. Десять минут потребовалось на то, чтобы удержать возле себя работника пищепрома, но, наконец, все блюда были заказаны и задерживать постороннего возле себя и дальше было бы глупо и просто смешно. Азмира, не переставая, все это время, «сверлить» собеседника взглядом, решила сама предоставить ему передышку, чтобы дать возможность собрать воедино свои мысли и заручиться в непринужденном общении хоть какой-то маломальской решимостью. Поэтому она, резко поменяв выражение своего распрекрасного личика на веселое беззастенчивое, мастерски увела разговор на отвлеченную тему. – Если еще не «созрел», то не надо, – сказала она, кокетливо хлопая глазками, – скажешь потом. Ты надолго приехал? – Нет, – ответил Андрей, вздохнув от радости от того, что получил передышку, – на пару дней и обратно в Нижегородскую академию. Экзамены нужно сдавать. – Экзамены – дело хорошее, – начиная уплетать принесенные яства, с восторгом заметила красивая девушка, – ты парень умный, сдашь обязательно, а там, глядишь, не заметишь, как лейтенанта получишь. Далее беседа перешла в непринужденное русло и текла в таком тоне до самого окончания приятного вечера. Лишь только был съеден десерт, молодой человек, разгоряченный легким алкогольным напитком, употребленным ими во время совместного ужина, наконец-то, достаточно осмелев, уверенным движением достав из кармана красивую малиновую коробочку, по верху украшенную блестящим орнаментом, встал перед девушкой на колено и протянул ей это доказательство своей безграничной влюбленности. – Прошу тебя, Мира, – молвил он срывавшимся от волнения голосом, – стань моей любимой женой. Девушка от такого долгожданного ею поступка не нашла ничего лучше, как, не удержавшись, разразиться рыданьями и, обливаясь слезами, не принимая дорогого сердцу подарка, тут же призналась в ужаснейшей правде: – Ты ничего про меня не знаешь! Я «работаю» проституткой! Глава V. Жуткое положение Что же, тем временем, происходило в месте, где находилась теперь ее «сменщица» по их совместному опасному бизнесу? Как уже было сказано, «Слон» понес лишенную чувств проститутку в помещение отстоящего одиноко сарая, его же подельник остался ждать приближающегося к ним пожилого охранника, дежурившего в питомнике. Мужчина пятидесятичетырехлетнего возраста – он являлся отставным милицейским сотрудником и, чтобы не сидеть в бездействии дома, устроился работать на этот охраняемый ЧОП-ом объект. Отдав служению государству лучшие годы жизни, он, находясь в постоянных лишениях, волнениях и, подвергаясь неимоверным по своей природе нагрузкам, оставил на охране правопорядка большую часть своего здоровья, заработав многие хронические недуги. Об этом свидетельствовал его худощавый высокий рост, выдающий человека с явным заболеванием желудочно-кишечного тракта; осунувшееся испещренное морщинами вытянутой формы лицо также не умаляло этого впечатления; «потухшие» «безжизненные» серо-голубые глаза, лишний раз, были тому подтверждением. Одежда мужчины состояла из камуфлированной военной формы, окрашенной цветом «хаки». Так получилось, что в тот день он заступил на смену один и в ближайшем окружении не имел ни одного человека. Около часа ночи, совершая обход вверенной ему территории, он увидел, как мимо питомника проезжает подозрительная машина, освещая ярким светом окрестность. Почему напросился ему такой вывод? Потому, что в том направлении и днем-то мало кто ездит, но чтобы ночью – такое ему встречалось впервые. Верный сложившейся многолетней привычке бывший служитель закона направился посмотреть, что послужило причиной необычной активности возле всегда спокойного до этих событий питомника. Не зная еще, представляет ли это явление хоть-какую опасность, мужчина не стал никому докладывать о столь странных передвижениях, решив действовать исключительно – на свой страх и риск. Услышав призывы о помощи, произносимые явно девичьим голосом, он совершенно не зная, что может его ожидать, однако, не позабыв извлечь травматическое оружие, ускоренным шагом двинулся в направлении раздававшихся криков.