– Куда же ты выходила? – спросил Воля. Он тяжело дышал. – Никуда я не выходила, – буркнула Рысь. – Ничего я тебе объяснять не буду. Не была в приемной, но никуда не выходила? Фандорин посмотрел вокруг. – Вы были вон там? Он показал на приоткрытую дверь кладовки, где находились полки с папками. Рысь опять кивнула. – Но если кто-то вошел в приемную, вы не могли этого не знать. Скрипнула бы дверь, послышались бы шаги. Был кто-нибудь? Снова кивнула. Плечи затряслись. – Ты видела, кто это? – закричал Воля. Мотнула головой. – Трудно поверить, сударыня, что вы не выглянули посмотреть, кто пришел, – мягко сказал Фандорин. – Это на вас не похоже. – Я на стуле стояла. Список личного состава доставала с верхней полки. Этот, – Рысь враждебно ткнула пальцем на артельщика, – велел проверить и доложить убыль-прибыль. Но я его окликнула, и он ответил. – Кого окликнули? Вошедшего? – Да. Эй, говорю, кто там. Погоди минуту, сейчас выйду. А он мне: не торопись, сестренка. Пожду. – Кто это был?! – взвился Воля. – Ты поняла по голосу?! Девушка не удостоила его ответом. – Кто это был? – повторил вопрос Эраст Петрович, и ему она сказала: – Жохов. – Вы уверены? – У него голос – не спутаешь. Сиплый. Он и назвался. «Я это, Жохов». Но не дождался. Я когда вернулась, его уже не было… Фандорин и Воля молча переглянулись. – Как ты мог, как ты мог про меня такое подумать? – горько обратилась к артельщику Рысь. – Что я подслушала и кому-то наболтала? Это я-то? – А что я должен был подумать? – промямлил Воля. – И почему ты сразу не сказала, что это Жохов? – Ты так накинулся! Уже заранее решил, что я виновата! Никогда тебе не прощу! Я ради него… Я ради тебя… И не удержалась, расплакалась по-настоящему. – Ну чего ты, чего ты. – Артельщик неловко погладил ее по плечу. – В самом деле, нехорошо получилось… Фандорин бесцеремонно вмешался в это трогательное объяснение: – Господин Воля, давайте-ка лучше займемся убийцей. – Ищи его теперь. Поди, уж и след простыл. – Не думаю. Зачем тогда было убирать свидетелей? Нет, он где-то здесь. Отправились на поиски. Всех, кто попадался на пути, Воля спрашивал, не видели ли они Жохова. – Он внизу был, – сказал пятый или шестой из встреченных. – С артистом, с Невским балакал. Пошли вниз. На лестнице Воля нетерпеливо тянул медлительного спутника за локоть. – Эй, Невский! – крикнул он, выпуская фандоринскую руку и сбегая вниз. – Давай сюда! Актер подошел, с любопытством посматривая на Эраста Петровича. Ухмыльнулся: – Я гляжу, вы стали неразлучны. Как Дон Кихот… с еще одним Дон Кихотом. – Где Жохов? Ты с ним разговаривал. Давно расстались? – Минут пять. Может, десять. Он сказал, что пойдет, сдаст в казну какой-то конфискат. А что? – В казну? Воля кинулся обратно по лестнице, на второй этаж. Развернулся и Фандорин. Он изобрел новый способ подъема. Трость просунул в пуговичную петлю, чтобы освободить руку. Брался за перила, рывком переставлял сразу обе ноги, перекидывал руки выше, опять прыгал. Так получалось быстрее. Невский шел рядом. – Что это с нашим Бакуниным? Никогда его таким не видел. Ответить Эраст Петрович не мог, его зубы были стиснуты. По длинному коридору он двинулся вскачь: одной рукой обхватил Невского за плечо, другой опирался на палку. Завернули за угол. Воля стоял, схватившись за голову. На полу, под нарисованной бабой, в луже крови лежал человек. Это был давешний часовой, Козлов. Точно такой же удар в висок, как в Петроверигском переулке, еще издали определил Фандорин. Дверь была приоткрыта, в стороне валялся сбитый замок. – О, что за бойня здесь! – продекламировал актер слова принца Фортинбраса и, оставив инвалида, побежал вперед. – Никак нас грабанули? Экспроприировали экспроприаторов? Ловко! Они вошли в казну втроем. Серебряная посуда и прочие громоздкие вещи остались на месте, но мелкие ювелирные изделия исчезли. Белый от ярости Воля выдернул из футляра «маузер» и стал палить в потолок. Через минуту комната и коридор наполнились сбежавшимися на выстрелы людьми. Вперед протиснулся Джики. – Оцепление по всему периметру, – приказал артельщик. – Ищем Жохова. Все разом загудели: «Жохов, где Жохов, кто видел Жохова?» – Жохов на задний двор выходил, – сказал кто-то. Всей толпой побежали туда. Во дворе, где проходило собрание, было темно и пусто. Асфальт с канализационным люком посередине, железные прутья ограды – и больше ничего. – Ушел, сволоч! – обернулся к артельщику Джики. – Пэрэлэз и ушел. Тепэр не найдешь. Пока все шумели, обсуждая случившееся, Эраст Петрович прошелся по двору, постоял у ограды, потом присел на корточки у железной крышки колодца. Вернулся. – Прикажите обыскать этого человека, – сказал он артельщику, показывая на актера. – Вы сами себя выдали, Невский. Мы знаем только с ваших слов, что Жохов собирался идти в казну. Зачем бы он стал вам про это говорить, если собирался совершить ограбление? Стало тихо. – Вы рехнулись, калека? – ошеломленно произнес Невский. – Арон, это провокатор. Хочет, чтобы мы перегрызлись между собой. Ты знаешь, чем он при царе занимался? Он сыщик, полицейская ищейка! – Э, пагады, – повернулся к нему Джики. – Ты мне говорыл – он болшевистская ищейка. Невский открыл рот – и ничего не сказал. – Это страшное обвинение. – Воля глядел Фандорину в глаза. – У тебя есть доказательства? – Обыщите его – найдутся. – Это мой брат. Я не стану унижать его обыском без достаточных оснований. – Основание там, – показал Эраст Петрович на канализационный люк. – Труп Жохова. Я видел на асфальте несколько капель крови. Уверен, что метод убийства окажется тот же – удар кастетом. Господин Джики, приглядите за господином Невским, чтоб не сбежал.