– Нахально. Но соблазнительно. Знаешь, Алеша, что я больше всего ценю? Что ты не стал распускать перья перед Виктор Борисычем, а подождал, пока мы останемся вдвоем. Это правильно, это по-командному. Саввин поумнее тебя, он бы не клюнул, мысленно ответил Романов. Ты же клюнешь. Потому что воображаешь себя волком, а на самом деле ты всего лишь овчарка. Минуту-другую Полканов колебался. Затем с мечтательной улыбкой произнес: – Правда, что ли, тряхнуть стариной? Шутники – …Размять косточки, поиграть в казаки-разбойники? А то засиделся я в кабинете. – Орлов улыбнулся точь-в-точь как Василий Васильевич – с ностальгией. – Правда, роль ты мне отводишь тухлую. Я привык быть с другой стороны от мушки. – Какой мушки? – спросил Крюков. Он выходил отдать распоряжения и пропустил самое интересное. – Про мушку тебе Леша расскажет. Сначала доложи, а то он волнуется. – Значит, так. – Крюков стал перечислять Алексею: – Всё исполнил, как ты велел. Шварц сядет наблюдать за квартирой Миркина. Напарником я назначил Воробьева, он парень четкий, дров не наломает. Кулик с Антошкиным будут следить за квартирой Меркурова. Твою бумажку я им дал, велел вызубрить. Окна, убытие-прибытие, когда выходит – на хвост не садиться и прочее. – Шварцу я доверяю, а на остальных погляжу сам, – сказал Романов. – Итак, картина получается следующая. Подытоживаю специально для тебя, Тимофей. Первое: Саввина взять мы не можем. Второе: захватить штаб одним ударом тоже не получится… – А не наврал тебе Полканов, что у них там заложен динамит? – спросил Крюков. – Не наврал. Станете штурмовать амбулаторию – получите груду обломков. – Да хрен положить. Пускай! – Спасибо, Тимоша, что на меня тебе тоже хрен положить, – поклонился Алексей. – Я, конечно, готов подорваться вместе с врагами революции, но подорветесь только вы, чекисты, а штаб «Союза» благополучно уйдет. Там в подвале есть какой-то подземный ход. Где именно, Полканов мне не говорит. – Я же не слыхал про подземный ход, – стал оправдываться Крюков. – Я уже вышел, когда ты про него рассказывал. Орлов цыкнул на него: – Ну так и не встревай. Продолжай, Леша. – Что мы имеем? Оттяпать заговору башку не получится. Но можно обрубить волку все четыре лапы. – Взять трех дивизионных командиров и Миркина, – пояснил помощнику Орлов. – Без них связь между Саввиным и организацией разрывается. Крюков кивнул: – Это-то ясно. Где две «лапы», Меркуров и Миркин, мы знаем. Но адресов Шерера и Жбанова у нас нету. Саввин и с двумя «дивизиями» в Москве такую кашу заварит, что неизвестно, чем оно закончится. Всё офицерье и юнкерье, весь антисоветский элемент из щелей повылазит. Неужто ты, Романов, не можешь из Полканова остальные адреса вытянуть? – Он мужик хитрый, осторожный. Что-то мне говорит, а что-то нет. Не шибко доверяет. Потому и возникла идея… Орлов подхватил: – Идея операции «Доверие». Смысл в том, чтобы Полканов стал доверять нашему Леше, как самому себе. И тут, дорогой товарищ Крюков, мы возвращаемся к вышеупомянутой мушке. – Говорите понятно, а? – Крюков перевел взгляд с одного на другого. – Что вы придумали? – Я говорю Полканову: лучший способ защиты – нападение. Для нас, говорю, сейчас что самое важное? Чтобы нас в самый последний момент не раскрыла ЧК. А ЧК – это прежде всего член их поганой коллегии Орлов, который ведает всем сыском. Жутко опасная сволочь – хитрая, активная, нюхастая. – Э, э, полегче. – Орлов показал кулак. Крюков оскалился: – Не, Романов правильно тебя описывает. Ну? – Полканов говорит: наслышан про Орлова. Серьезный господин. – Вот, – поднял палец Орлов. – Уважают меня люди. – Погоди ты со своими шутками, – пихнул его Крюков. – Дальше что? – Я говорю: надо Орлова этого ликвидировать. Без него ЧК замечется, как курица с отрезанной головой. Выиграем время. Пока Дзержинский будет искать Орлову дельную замену, наступит первое июня. – Романов меня хочет на мушку взять, понял? – азартно улыбнулся Орлов. – Своей рукой грохнуть старшего товарища. А что? Мне идея нравится. Крюков моргнул. – Чё-то я не пойму… Как это – грохнуть? – Вот и Полканов меня спрашивает: как? Я говорю: это я беру на себя. Моя профессия. Обрисовал ему подробности. Он помозговал, помозговал – согласился. Потому я и отпущен из амбулатории: готовить теракт против чекистской ищейки. – А что Саввин? – негромко спросил Орлов. – Одобрил? – Полканов ему докладывать не стал. Говорит: Виктор Борисович с Орловым раньше были вместе. Как бы Саввин не сминдальничал. Решу, говорит, своей властью. – Мда, кудрявая штука жизнь. – Орлов вздохнул. – Сказал бы мне кто до революции, что мы с Виктором будем друг на дружку охотиться… Мы ведь с ним одного поля ягоды, почти близнецы. Но дороги наши разошлись. Теперь я не ломаю, а строю. И коли Саввин хочет мешать, тем хуже для Саввина. Жаль, но ничего не попишешь. И еще раз вздохнул. Алексей отлично его понимал. Та же проблема: свои, ставшие чужими. – Ты-то хоть не бабься, нам одного интеллигента хватит, – сказал несентиментальный Крюков. – Как же ты, Романов, собираешься убивать товарища Орлова? Вот чего я не пойму. – На улице, на виду у публики, пальну из окна или с какого-нибудь чердака. Мы в контрразведке для трюков с ложной стрельбой в свое время изобрели такой специальный шарик из тонкой резины, внутри красная краска. Бабах! Человек хватается за грудь, между пальцев кровь. Падает. В газете «Правда» пишут: «Член коллегии ВЧК товарищ Орлов жертвою пал в борьбе роковой», печатают красивый портрет в черной рамке. И будет мне после этого от «Союза защиты Родины» полное доверие. – Ловко придумано, – одобрил Крюков. – Молодец, Романов. Орлов встал, подошел к окну. Сделал вид, что целится из винтовки. – Ловко-то ловко, да не очень. Во-первых, если меня кокнут, я что, должен от всех спрятаться, перейти на нелегальное положение? Не могу, работы по горло. А во-вторых, Леша, ты, конечно, профессионал, но и я в таких делах кое-что смыслю. Мне тоже случалось гусей из засады стрелять. Ты в меня чем собираешься палить? Холостым патроном? – Не боевым же. – Тогда я тебе вот что скажу. Лично я на слух всегда отличу боевой выстрел от холостого. Василий Васильевич твой не дурак, он наверняка отправит кого-то посмотреть, как убивают чекистского начальника. И, скорее всего, этот кто-то будет человек опытный. Если поймет, что ты стрелял холостым, вместо операции «Доверие» у нас выйдет операция «Провал». Алексей нахмурился. Орлов был прав. – Ты предлагаешь стрелять боевым, но мимо? – Тоже риск. Пуля отрикошетит от мостовой или еще от чего-то, высечет искру – может быть заметно. Нет, Леша. Давай-ка ты будешь стрелять всерьез. Но не убьешь меня, а ранишь. Для доверия этого хватит, а мне потом можно не уходить в подполье. – Как раню? По-настоящему? – недоверчиво спросил Романов. – Ну да. Легонько. Ты как стреляешь? – Стреляю-то я прилично, и Полканов обещал дать «маузер» с оптическим прицелом. На упоре, с прикладом, метров с пятидесяти легко продырявлю копейку, но… Ты уверен? – Тима, твой маузер хорошо пристрелян? Дай ему. – Ты что удумал? – спросил Крюков, вынимая из деревянной кобуры большой пистолет. – Иди сюда. – Орлов поманил Алексея к окну. – Вот идет из столовой наш управделами товарищ Ягода. Внизу, во дворе, щеголевато одетый мужчина бережно нес перед собой миску горячего супа. – Сейчас проверим, какой ты Вильгельм Телль. Не надо Ягоде эти щи кушать. Они невкусные, я пробовал. Крюков, хихикая, толкнул в плечо: – Давай, Романов. Вишь, у него кителечек генеральский. Взвесив «маузер» на ладони, Алексей печально сказал: – Серьезные люди, опора государства. Шпана! Выждал, когда идущий повернется в профиль, и только после этого, рисуясь, вскинул руку. Как бы не целясь (на самом деле, конечно, прицелившись, но очень быстро) выстрелил. Продырявленная миска, будто ожив, выскочила из рук жертвы эксперимента, а сам управделами с воплем подпрыгнул на месте. Обернулся на гогочущих в окне Орлова с Крюковым (Алексей благоразумно спрятался за штору). Весь китель у товарища Ягоды был в дымящейся капусте.