– Дурак ты, Орлов, и шутки у тебя дурацкие! Я Дзержинскому рапорт напишу! Ты мне китель попортил! Сапоги шевровые! – Это не я, это Крюков, – показал пальцем Орлов. – Он не нарочно. Он маузер чистил. Отошел от окна, посмеиваясь. – Кстати о шевровых сапогах. На следующей неделе получим десять пар для награждения особо отличившихся сотрудников. Если ты, Леша, меня аккуратно продырявишь – одна пара твоя. А если скриворучишь и убьешь – даже не надейся… Перестань хрюкать, Хрюков, – сказал он сложившемуся пополам Крюкову. – На тебя председателю ВЧК рапорт пишут, а ты ржешь. Операция «Доверие» Несколько дней заместитель начальника «Охранного сектора» и сотрудник ВЧК готовились к операции, всяк по-своему. В первом из этих качеств штабс-капитан Романов часами изучал рутинное поведение и привычные маршруты «мишени», тщательно пристреливал в амбулатории К-96 с кустарным, но превосходно изготовленным оптическим прицелом. От всех других обязанностей Василий Васильевич помощника освободил. Чекист Романов тоже времени не терял. Он сам придумал Орлову рутину и маршрут, подходящие для теракта, а затем подготовил «мишень» к спектаклю. На Большой Лубянке, 11 заканчивались работы по переоборудованию дома страхового общества «Якорь» для штаба ВЧК. Особняк на Поварской стал тесен для быстро растущего учреждения, там не хватало кабинетов, негде было устроить тюрьму для важных подследственных – а таковые вскоре ожидались в массовом количестве. Поэтому выбрали большой трехэтажный дом с замкнутым двором, с множеством удобных помещений, с обширным подвалом. Сейчас там доламывали одни перегородки и ставили другие, завозили мебель, встраивали сейфы, меняли двери и прочее. Все работы находились под личным контролем члена коллегии товарища Орлова. Каждый день ровно в десять утра он, как часы, приезжал на Лубянку и входил в подъезд. Дом страхового общества “Якорь” Место было идеальное. Прямо напротив – пустующий дом, в нем чердак со слуховым оконцем. Линия прямого выстрела – двадцать пять метров, не промахнешься и без оптического прицела. Договорились, что Орлов вылезет из автомобиля и на пару секунд замрет, опершись о дверцу – будто дает распоряжения водителю. Стрелять Алексей собирался по воротнику, чтоб оцарапать шею. Такое ранение выглядит как тяжелое, кровищи много, а заживет быстро. Выстрел, конечно, ювелирный, но Романов был уверен, что не промахнется. Он вручную, по аптекарским весам, заправил патроны, чтоб пороховые заряды совпадали до миллиграмма. Потренировался с такого же расстояния и скоро мог сколоть пулей краешек шляпки на вбитом в стену гвозде. Когда всё было подготовлено и рассчитано, доложил Полканову: пора. Василий Васильевич потребовал устроить репетицию. Утром они вдвоем поднялись на чердак, посмотрели, как без двух минут десять к будущему штабу ВЧК подруливает «паккард», как оттуда вылезает стремительный Орлов, за ним неуклюжий Крюков. – Выстрелю – и бегу вон туда, – показал Романов на крышу примыкающего дома. – Спускаюсь по черной лестнице вниз, дворами в переулок на Кузнецкий, а там ждешь ты в пролетке. Василий Васильевич хорошенько всё осмотрел. Предупредил: – План годный, но плохо одно. На выстрел к окнам кинутся чекисты. Увидят, как по крыше напротив бежит человек, – откроют пальбу. Укрыться тут негде. – Пока сообразят, куда смотреть, меня след простыл. – Ладно. Завтра чикнем чекиста, забьем Советам гол. – Полканов сладко улыбнулся. – Красивая получится акция. Не хуже, чем когда кокнули министра Плеве. В учебниках писать будут. Назавтра выехали втроем: впереди, под видом извозчика, полкановский человек, сзади – Алексей с Василием Васильевичем. На Кузнецком Мосту, подле бывшего филиала «Мюра и Мерилиза», ныне зияющего выбитыми витринами, остановились. – Жди нас тут, Коля, – сказал Василий Васильевич. – Как только мы выскочим вон из той подворотенки, сразу трогай. Запрыгнем на ходу. Взял с пола что-то длинное, обернутое в тряпку. Спустился на тротуар. – Ты куда собрался? – спросил Романов. – Что это у тебя? Полканов молча нырнул в арку, там слегка раздвинул тряпку – блеснул черный металл. – Один ствол хорошо, а два лучше. Зверь такой, что класть его надо наверняка. У Алексея от паники перехватило горло. Всё рушилось. От операции надо было отказываться. Но как? – Мы так не договаривались! На кой ты мне? Только помешаешь! Полканов смотрел с лукавой улыбкой. – Взревновалось мне что-то, Алеша. Тоже хочу в учебники попасть. Ладно тебе, не жидись. Распасуем мячик вдвоем. Что делать? Что делать? Что делать? Оглушить ударом в переносицу и взять? Это запросто, но что потом? Полканов – мужик крепкий, остальные адреса не выдаст. Не пытать же его. Захватить амбулаторию? Там одна Марья Львовна, тоже баба – кремень. Ну, Меркурова с Миркиным арестовать можно. Но не факт, что они днем сидят дома, а к вечеру про арест Полканова будет уже известно. – Что ты еле тащишься? – обернулся Василий Васильевич. – Нервишки шалят? – Торопиться некуда. У меня всё по секундам рассчитано. Так ничего и не решив, поднялся за Полкановым по лестнице. На чердаке Василий Васильевич вынул компактный карабин «наган», идеальное оружие для стрельбы с небольшой дистанции. Мурлыкая, вставил патроны в барабан. – Эх, Алешенька, видел бы ты, как красиво я из этой машинки в двенадцатом году на «эксе» снял всю охрану, четырех верховых. Как куропаточек. Снял пиджак, аккуратно пристроил на подоконник. Спустил подтяжки, закатал рукава. Приложился к карабину, целя в стену. – Давай рядышком, как шерочка с машерочкой. Лупим на счет «три». Чего застыл? Без пяти уже. Романов занял позицию по соседству. Он уже знал, что сделает, и это ему сильно не нравилось. Показался «паккард». – Ровно десять часов, – шепнул Василий Васильевич, ведя дулом. – Вежливость королей. Готов? Считаю. Машина остановилась. – Раз… Орлов вылез, оперся о дверцу. С переднего сиденья выкарабкивался Крюков. – Два… Алексей выстрелил. Орлов рухнул, как подломленный. – Ты что?! – свирепо обернулся Полканов. – Я же сказал: на счет «три»! – Не хочу делиться славой, – криво ухмыльнулся Романов. На улице кричали. Из окон высовывались люди. – Идиот! Ты его только ранил! – прошипел Василий Васильевич, поглядев вниз, и снова припадая к прицелу. Орлов пытался приподняться, над ним метался Крюков, оглядываясь на чердак. Должно быть, заметил ствол, потому что рухнул прямо на начальника, закрыв его своим телом. Одновременно ударил выстрел. Алексей увидел, как от кожаной куртки Крюкова, посередине спины, летят клочья. – Заметили! Бежим! Схватил Полканова за локоть, отволок от оконца. В доме напротив действительно кричали: – На чердаке! На чердаке! – Погодь. Василий Васильевич хладнокровно поправил подтяжки, надел пиджак. Выбежали на крышу. Романов обернулся. Под неподвижным Крюковым слабо шевелился Орлов. Плохо, очень плохо. Из окон напротив начали стрелять. По жестяным листам противно стукнуло раз, другой. – Ногами шевели! – оглянулся Полканов. Алексей поднял «маузер» и выстрелил бегущему в спину, повыше лопатки. Тот, охнув, упал. – Задело? – склонился над ним Романов.