– Ну уж, скорей ты ее поклонник. Ты что думаешь, я не заметил ваши маленькие маневры вчера вечером? Я бы назвал это игрой в кошки-мышки, где вы постоянно менялись ролями. Ты меня удивил, не помню, чтобы ты посматривал на других женщин кроме Элизабет, даже в командировках. – Да это совсем не то, что ты думаешь! У меня нет никаких особых видов на эту женщину… – Да, видов нет, но ты глаз с нее не сводил во время распродажи, – возразил Роберто. – Да, она меня заинтриговала, но покупка никакого отношения к этому не имеет. Что касается Элизабет, то должен сказать, что мы в тупиковой ситуации. – Ты хочешь сказать, все так, разговоры одни о вашем браке, но каждый при этом ждет, кто же, наконец, первым нанесет добивающий удар и прикончит его. И снова Пол невольно улыбнулся тому, как трезво и откровенно, хотя и грубовато по форме, говорил с ним его друг. – Здорово у тебя получается так быстро делать выводы, – оборонялся Пол. – Часто со стороны виднее. Ведь видно же, что ты не цветешь и пахнешь рядом с Элизабет, да и она все время на нервах, как старуха сварливая. Не думаю, что ты плохо с ней обращаешься, просто вы друг другу не подходите. Знаешь, я никогда много не ставил на ваш брак. И то, что ты начинаешь интересоваться Лорен Александер, меня не удивляет. Я уж даже стал спрашивать себя, когда же ты, наконец, откроешь глаза и поймешь, какие возможности упускаешь. – Я не стремлюсь воспользоваться какими-то там возможностями, ты это хорошо знаешь. – Ладно, завтра я устрою тебе встречу в демонстрационном зале Лорен, предлог – поставить автограф на футляре, чтобы уж точно застать ее на месте. Позвоню тебе, чтобы подтвердить встречу. Роберто заехал за Полом во второй половине дня. Он договорился о встрече с Лорен прямо через час после утреннего телефонного разговора со своим другом. По дороге, ведущей к Сен-Пол-де-Ванс, Роберто рассказывал о своих планах уйти из ООН и полностью посвятить себя организации мероприятий по сбору средств на гуманитарные проекты, чтобы лучше контролировать использование средств фондов, которые он создаст. Он видел много финансовых злоупотреблений во многих гуманитарных организациях, а были даже такие, что и вообще частично утратили свое первоначальное предназначение либо из-за административной неразберихи, либо из-за нечестности некоторых руководителей. Пол согласился с его анализом, так как сам был вынужден в своих миссиях, контактируя с различными людьми и организациями, постоянно отсеивать зерна от плевел. Не переставая обсуждать свои рабочие дела и проекты дальнейшей деятельности, Пол и Роберто вскоре прибыли в небольшое селение, улицы и здания которого почти полностью сохранились с XV века, где летом Лорен Александер выставляла свои произведения. Для этого она арендовала сводчатый подвал в каменном доме на одной из улиц, ведущих в гору, к укреплениям эпохи Ренессанса. Ювелирный салон был расположен между двух художественных галерей. В демонстрационном зале царила та же атмосфера джунглей, что и на лужайке гранд-отеля, где были расставлены прошлым вечером застекленные клетки. Прямо в центре находилась витрина, а за ее двойным стеклом можно было видеть картинки из жизни мира тропиков, тут на ветвях деревьев, увитых лианами, словно затаились в яркой зелени листвы огромные экзотические насекомые, выполненные из драгоценных камней и металлов. Дэни, молодой охранник салона, по внутреннему телефону вызвал Лорен, и та быстро прибежала в бутик. Как только она заметила рядом с Роберто Пола, вокруг нее, как накануне, будто заискрились электрические разряды, но она быстро сдержала свое крайнее негодование по поводу неожиданной встречи, взяла себя в руки, подошла к Роберто и крепко пожала ему руку. – Сожалею, что не успела вчера проститься с вами, но у меня началась сильная мигрень, и мне пришлось уйти в самый разгар торгов. Надеюсь, вы не приняли это за невежливость. – Не беспокойтесь, мне удалось заполнить ваше отсутствие волной благодарности к жертвователям, а нехватку вас избытком их поздравлений друг другу. Такая шуточная тирада вызвала на напряженном лице Лорен лишь слабую улыбку. Роберто продолжил: – Мой друг Пол, которого вы видели вчера, желал бы приобрести украшение, чтобы сделать подарок. Ему хотелось бы, чтобы вы оставили на футляре свой автограф. Лорен и Пол застыли друг перед другом в полном молчании, показавшемся Роберто вечностью. И когда тишина стала угрожающей, он кашлянул, чтобы прервать неловкую ситуацию. – Так вот, Пол, тебе надо сделать круг и присмотреться. Думаю, тебе не нужна помощь. Пол вышел из странного оцепенения, которым был охвачен сразу же после прибытия в бутик. Становилось ясным, что каждый раз эта женщина приводила его в смятение. – Спасибо, как-нибудь сам управлюсь. Пока Роберто обсуждал с Лорен вчерашние торги, Пол, по-прежнему взволнованный, направился к выставочным витринам. Его внимание сразу же привлекла брошь в виде птичьего пера, что отозвалось эхом воспоминаний об одной сцене, когда они с Карлой гуляли по набережной Манхэттена. Подобрав перо морской птицы, девушка тут же, на ходу, сочинила хокку, японское трехстишие по случаю. Не отводя глаз от драгоценностей, Пол вслух прочитал слова стиха, составленного Карлой: – Птицу можно нарисовать без кисти. Выпало перо. Капля падает к моим ногам. Услышав эти слова, Лорен напряглась. Она резко прервала разговор с Роберто. – Пойду займусь вашим другом. Пол вздрогнул, когда Лорен возникла перед ним и резко сказала: – Украшение – это личный предмет, даже интимный. Подарок предназначен кому-то из ваших близких? Пол никогда не чувствовал себя таким растерянным в чувствах, мысли его путались. Перед ним только что видением прошла Карла, а лицо женщины, стоявшей здесь теперь, так напоминало ее облик, что он онемел, но быстро пришел в себя, потому что она говорила резко, и ее слова били по нему, словно удары градин. – Да, очень близкого… – Тогда вам нужно кольцо, вы знаете размер ее пальца? – Нет, но в конце концов… я хочу сказать, вот эта брошь, я считаю ее очень красивой… я покупаю ее. – Как хотите, но вы рискуете не угодить вашей даме, женщины обычно предпочитают кольца. Пол понял, что возникло недоразумение по поводу дамы, которой он собирался сделать подарок. Он попытался что-то объяснить, но запнулся. Однако Лорен и не слушала, она искала шкатулку-футляр, чтобы оставить автограф. – Нет, это не то, что вы подумали. Женщина – это моя… Лорен сухо оборвала его и передала футляр с украшением охраннику бутика, который все это время пытался развлечь изнывающего от нетерпения Роберто, показывая ему каталоги и проспекты. – Дэни продолжит заниматься с вами. Мне пора, – и, обращаясь к Роберто, добавила, – сожалею, но мне снова придется уйти по-английски, я очень тороплюсь. – Ничего страшного, любезно уже то, что вы приняли нас. Уверен, что Пол получил то, что хотел, – добавил он с каплей иронии. Пол и Роберто молча вернулись к машине. Пол помрачнел в тот самый момент, когда Лорен покинула салон, а теперь выглядел изнуренным и опустошенным. Но Роберто был не из тех, кто видит вещи в трагических тонах. – Ну что, грандиозный провал, бедняжка Пол. Не думаю, что ты мог сделать что-то большее: как только она вошла и увидела тебя, она тут же выпустила коготки. Наверно, ты ей кого-то напоминаешь. Другого объяснения не вижу, так как ты не в ее вкусе, да и я тоже. Пол по-прежнему хмурился, но Роберто не отставал от него: – Давай, улыбнись, Пол. Твое счастье, что она не засунула скорпиона в футляр украшения. Кстати, проверь, прежде чем дарить матери, уж она-то знает, чего можно ожидать от такого типа женщин. Пол вздохнул, решив не портить вечер досадой от неудачной вылазки, и пригласил Роберто поужинать в простенькую провансальскую харчевню. 5 Пол не имел вестей от Элизабет с того самого утреннего телефонного звонка и был рад этому. Сюда, на юг Франции, он сбежал именно для того, чтобы разобраться в себе и в том, что с ними происходит, но сразу же после приезда был вовлечен в такой стремительный круговорот событий, что теперь был в еще большей растерянности. Денно и нощно он постоянно думал то о Карле, то о Лорен. Первая возвращала его к воспоминаниям о том времени, когда они были рядом, вместе познавали мир, вместе делали открытия, делили радости и фантазировали, чего у него никогда не было с Элизабет, а вторая вызывала в нем неосознанные до конца желания, погружала в сладостное томление и трепет. Долгое время до этого он жил, словно во сне, а теперь даже сознание того, что его решительно отвергает желанная женщина, было дороже, нежели то состояние эмоциональной спячки, которым он довольствовался с Элизабет. Теперь он ясно осознавал, что просто ценил ее, как дорожат приятным попутчиком, но никаких горячих, страстных чувств к ней не испытывал. Опершись на его руку, Мариза бурно восхищалась тем грандиозным зрелищем, которое открылось перед ней в порту Сан-Тропе. Несмотря на то что, живя рядом с Пэром, она общалась с высокопоставленными и известными людьми, у нее из детства, проведенного в бедной португальской семье, сохранилась наивная способность восторгаться, и теперь она радовалась тому, что происходило тут накануне старта парусных гонок, где, казалось, собралась вся мировая элита. У причалов роскошные круизные яхты соседствовали с серийными парусниками. В это июньское воскресенье все было готово к началу главной парусной регаты Giraglia, которая по традиции открывалась разминочной гонкой вдоль побережья с участием двух сотен яхт. Известные представители международного парусного спорта, олимпийские чемпионы, победители и участники регаты America’s Cup, шкиперы круизных яхт и высококлассные экипажи ежегодно встречались на одном из самых престижных соревнований Средиземноморья и включались в трехдневную борьбу, начиная с прибрежных гонок в бухте Сан-Тропе и заканчивая гонкой в открытом море вдоль лигурийского побережья до Генуи. Несмотря на раннее утро, набережные порта уже были забиты любителями парусного спорта, владельцами яхт и просто зеваками, жаждущими увидеть знаменитостей. Но все же регата больше привлекала сюда настоящих спортсменов, нежели обычных праздношатающихся, так что зеваки, глазевшие на тех, кто готовился к старту, мало кого узнавали в лицо, хотя многие из этих людей были хорошо известны в мире бизнеса и моды. Экипажи на яхтах у стоянки спешно делали последние приготовления, проверяли крепления на суднах, готовящихся покинуть порт. Некоторые парусники уже ожидали на рейде, другие маневрировали ближе к выходу в море. Пол с матерью подошли к яхте Маркуса Линдстрема, богатого шведского промышленника, друга детства Пэра. Он-то и пригласил их на свою яхту, которая должна была выйти в море, чтобы оттуда гости могли следить за крейсерскими гонками. Маркус Линдстрем был очень рад снова видеть Пола, которого потерял из виду на много лет, но о котором ежегодно получал известия от Маризы. О причинах отсутствия Пэра не было сказано ни слова. Воспользовавшись тем, что Маркус знакомил Маризу с другими гостями, приглашенными на морскую прогулку, Пол взбежал по трапу на верхний мостик, чтобы лучше разглядеть судно, стоявшее у пирса, которое он приметил еще с причала. На деревянной палубе великолепного «Свана-100» девушки в купальниках из модельного агентства, увешанные ювелирными изделиями Лорен, изображали сценки, будто они вместе с экипажем готовятся к отплытию, и все действо проходило под вспышками фотокамер гламурных изданий. Когда был дан сигнал к отплытию, девушки, как по команде, сбежали на берег, и судно, носящее имя семьи Александер, отчалило от набережной. За всем этим, стоя в стороне, наблюдала Лорен, одетая в строгий брючный костюм из серого шелка. Она держалась отстраненно и с какой-то небрежностью и даже безразличием наблюдала за происходящим. У нее был вид актрисы на представлении спектакля в театре абсурда. Пол отметил про себя, что Лорен контролировала каждый свой жест, стараясь создать образ, полный величия и внушающий почитание, доходящее до священного ужаса, но вместе с тем невероятно притягательный. Даже на расстоянии спокойная неколебимая твердость Лорен вызывала у Пола волнение, характер которого он пока даже не мог определить. Его размышления прервала Мариза, объявившая, что яхта покидает порт и отправляется в море, чтобы не пропустить начало гонки. Ждут только прибытия запоздавшего гостя, чтобы тут же отшвартоваться. Вдали от берега виднелись парусники, находящиеся в постоянном движении, они лавировали и маневрировали, стараясь соблюдать все правила, прописанные в сложной процедуре, для того, чтобы две сотни судов не стесняли друг друга и не смогли бы спровоцировать какой-либо инцидент. Экипажи действовали быстро и слаженно, громко выкрикивали команды, стараясь перекричать вой ветра, гудящий в опорах, и грохот волн, бьющих по вытянутому корпусу судна. Казалось, что этот бесконечный балет идет под единым строгим управлением, однако при этом каждому судну было необходимо импровизировать на ходу, выбирая свою траекторию в соответствии с ветром, собственной инерцией и неожиданными изменениями направления движения других парусников. Лучшие экипажи мира выжимали все возможности из своих парусников, стараясь найти выигрышное место в ожидании стартового сигнала. Гонка еще не началась, а каждый ее участник был охвачен радостным возбуждением в предчувствии испытания, которое должно выявить способности и устремления к победе этих мужчин и женщин, каждый из которых отлично знал свои место и роль. Мотор яхты уже несколько минут работал вхолостую, когда на палубу вскочила Лорен, сердечно встреченная Маркусом Линдстремом. Да, поистине в Сан-Тропе был тесен мир. Пол в это время находился с Маризой на носу судна и не мог видеть, как Лорен спустилась в каюту. Движение парусников в открытом море настолько завладело его вниманием, что впервые за последние несколько дней он прекратил заниматься самоанализом, отдавшись полностью созерцанию морской глади, изукрашенной разноцветными парусами. Яхта снялась с якоря, пересекла залив и стала так, чтобы не мешать старту регаты. Наступал решающий момент для всех участников гонки, и гости, собравшиеся на яхте, стали оживленно комментировать маневры парусников, которые старались как можно ближе подойти к линии, условно проведенной между маркерным буем и судном, где располагался оргкомитет и откуда флажками передавали инструкции и приказы. После того как с судна был передан сигнал предостережения парусникам, нарушившим условную линию, и те отлавировали, и восстановился порядок, был дан старт. Две сотни судов в едином порыве ринулись вперед, выстроив паруса в параллельную линию, и, хотя иногда они были всего в нескольких метрах друг от друга, правила приоритета соблюдались беспрекословно. На палубу поднялась Лорен. Она была одета просто, в белый хлопковый пуловер и льняные брюки. Казалось, ей безразличны и начало гонки, и то возбуждение, которое царило на яхте. Она устроилась на киле, облокотилась на бортик, подставив лицо порывам ветра, дувшего с моря, и наконец-то расслабилась, наслаждаясь простором и гармонией с природой. Только теперь Пол заметил ее присутствие. Он удивился тому, что она улыбается, наедине сама с собой, глядя на то, как ветер вздымает волны, как чайки ныряют в борозду морской воды, вспоротую носом судна. Его поразило стечение обстоятельств, которое снова свело его с этой женщиной. И он не мог оторвать взгляд от Лорен, взволнованно следя за ней. То безмятежное спокойствие, в котором он прибыл на судно, полностью покинуло его, и он лихорадочно думал, как будет теперь вести себя в присутствии этой необычной женщины. Маркус и его гости, собравшиеся на носу судна, возбужденно комментировали начало гонки. Замечания и реплики звучали на всех языках, в основном они касались опасных маневров двух судов, которые упорно стремились обойти своих соперников. В результате подобной тактики они вдруг внезапно так сблизились, что оказались борт к борту, и тут малейшее движение могло оказаться для них роковым. Оба парусника были примерно одинаковыми по размеру и явно превосходили других по скорости, так что по праву могли претендовать на лидерство в соревновании. Мариза не удержалась от громкого возгласа по-португальски, что тут же вывело Лорен из безмолвного созерцания, и она обернулась. Но как только она встретилась взглядом с Полом, ее лицо напряглось, она чуть не вскрикнула, но тут же отвела от него свои серые глаза, так что он не успел даже поприветствовать ее. На этот раз Пол решил попытаться сблизиться с ней, несмотря на то что она упорно отвергала его. В этом он убеждался неоднократно, когда наблюдал за ней на расстоянии и видел, какой она была любезной и даже милой со своими собеседниками, в то время как он постоянно вызывал в ней некую загадочную неприязнь, природу которой ему хотелось бы выяснить. Конечно, прежде всего, его влекло к ней сходство с Карлой, но была и тайна ее необычного поведения, и все это возбуждало в нем странное желание прийти на помощь этой молодой женщине, которая только выглядела преуспевающей и счастливой. Он чувствовал, что ее преследовала некая горькая тайна, к которой он, Пол, имел какое-то отношение. Флотилия парусников рассеялась, дистанция между ними все увеличивалась. Во главе гонки остались лишь два «Макиса», которые, вероятней всего, и должны были победить. Они намного опередили парусник модели «Пуэнт де Сален» и шли на всех парусах, взяв курс к Ле-Лаванду. Регата приняла более умеренный характер, и до ближайшего буя, который следовало обогнуть, ни один их маневр не привлекал больше такого пристального внимания зрителей, следивших за гонкой. Маркус предложил гостям напитки на передней палубе, оборудованной для обедов на свежем воздухе. «Лампедуза» была элегантным, в старом стиле круизным судном, задуманным скорей для неспешных морских прогулок, нежели для быстрого плавания. На передней палубе был устроен бассейн, окруженный удобными креслами для принятия солнечных ванн. На верхней палубе, откуда гости следили за стартом регаты и где располагалась рулевая рубка, также стояли шезлонги для тех, кто желал понежиться на солнце. Удалившись от дел, Маркус Линдстрем за полгода обошел на своем судне все уголки Средиземного моря в компании друзей, от списка которых разбухла его записная книжка. Щедрый и жизнерадостный, Маркус Линдстрем любил делиться с друзьями плодами того благосостояния, что предоставила ему жизнь. Воспользовавшись тем, что гости стали перемещаться по судну, Пол подвел к Лорен свою мать, которую он поддерживал за плечи, чтобы помочь ей беспрепятственно передвигаться, несмотря на бортовую качку. – Лорен, мне хотелось бы познакомить вас с моей матерью, для которой я купил вашу очаровательную брошь, – начал Пол. Мариза, обрадованная встречей, тепло пожала руку Лорен, которая была вынуждена также поприветствовать ее. – Вы не можете представить себе удовольствие, которое доставил мне сын, подарив это украшение. Я больше с ней не расстаюсь, посмотрите. И она показала прикрепленную к изнанке куртки брошь в виде веточки коралла, оправленной в золото. – Конечно, это не то украшение, которое носят на борту корабля, – со смехом добавила она. – Я счастлива, что ваш сын угодил вам, – холодно ответила Лорен. На этот раз Пол решил никак не поддаваться и не реагировать на плохое настроение художницы. Он сделал вид, что ничего не заметил и, как ни в чем не бывало, неподвижно стоял перед ней, пристально и настойчиво глядя ей в глаза, что было уже даже на грани приличия. Впрочем, Мариза, в полном восторге от знакомства, ничего необычного в таком поведении сына не нашла. Опьяненная морским воздухом, она щедро рассыпалась в комплиментах молодой женщине. – Обожаю все, что вы делаете, такая свобода воображения, а краски, а это сочетание различных материалов. Подобного я никогда раньше не видела. Без сомнения, Лорен сто раз уже слышала подобные речи, которые ей наверняка уже успели надоесть, но тут, на судне, в окружении дружелюбно настроенных людей, она была обязана подчиниться принятым правилам общения и тепло ответить приятной симпатичной поклоннице. Однако никакой вежливой благодарности, никакого приветливого ответа не последовало, Лорен только еще крепче стиснула зубы и промолчала. Но под пристальным и строгим взглядом Пола она вдруг изменилась в лице и вцепилась в охранника, будто пытаясь удержать равновесие при качке на борту судна. Фаланги ее пальцев побелели, дыхание участилось. Мариза продолжала что-то говорить, не обращая внимания на собеседников, что уже стало привычкой, приобретенной рядом с Пэром, молчавшим иногда целыми днями. – Вы, должно быть, в своем творчестве вдохновляетесь впечатлениями от природы. Конечно, одно из важнейших вдохновителей для творцов – это море. Художники, писатели, поэты… Может быть, вы знаете, что об этом так замечательно сказал Виктор Гюго, этот гений! И, не стесняясь, она стала декламировать: «Суровый океан, порыв смиряя гневный, Целует ноги нам, баюкая напевно; Короны из цветов, обрызганных росой, Увенчивают нас в палящий летний зной…»