— Так-то лучше, — опять сказал он и кивнул удовлетворённо. У Лизы было странное ощущение, что её новый знакомый полностью захватил власть над ней. Остановившись у её дома, Вячеслав хитро заблокировал двери: Лиза попыталась открыть, но тщетно. — Погодите, вы не сможете выйти пока. Мне необходимо поговорить с вами. Завтра вернутся родители Софьи, и я больше не буду приезжать за ней. Во всяком случае, пока. Но мне бы очень хотелось вновь увидеться с вами. Предлагаю встретиться. Интересно, он всегда так лаконичен и точен в формулировках? Будто не свидание назначает, а деловую встречу. Лиза невольно улыбнулась: — Вячеслав Сергеевич… — Слава. — Хорошо, Слава, — Лиза предпочла не спорить и говорить с ним на его языке, — языке точных формулировок. — Я прошу время для размышления. Пока не готова дать ответ. — Печальный опыт? Лиза вновь удивилась его проницательности. — Да. — Хорошо. Двух дней на раздумье вполне достаточно. Потом дайте знать, я буду ждать. — Хорошо. Я напишу вам. Приму заявку сегодня, а через два дня напишу, — ей хотелось ответить просто «Есть!» или «Слушаюсь!», но она всё же решилась на длинную фразу. — Теперь могу я выйти? — Конечно, — улыбнулся Вячеслав. Он был очень доволен собой. Попрощавшись с Софьей, Лиза заспешила к подъезду, спиной чувствуя взгляд Вячеслава, и понимая, что ни черта она больше не решает сама. А ведь она обещала Жене! * * * … Женя и Денис стояли у окна в коридоре вагона и смотрели на сгущающиеся сумерки и огни, мелькающие за окном. Завтра в полдень они будут на месте. Как хорошо, что они работают в одной организации и едут в один санаторий! Они обсудили все насущные дела, поговорили обо всём на свете, и Жене отчаянно хотелось какой-то уже романтики со стороны Дениса. Она отчётливо читала в его глазах зарождающуюся влюблённость и восхищение, ошибиться не могла, но Денис почему-то не решался даже на самый скромный поцелуй. Хотя обстоятельства целиком и полностью были за переход от разговоров к неким действиям. Никогда ещё Женя так не ждала решительного шага от мужчины. Наоборот, часто не знала, как отбить атаку, сбежать, спрятаться. Денис очень волновал и возбуждал её воображение; она была уверена, что возможные отношения с ним — это какой-то совершенно новый для неё уровень отношений, потрясающий, необыкновенный. — Денис, ты же, вроде, не женат? — Женя решила всё-таки взять инициативу в свои руки. — Нет, конечно! — Значит, у тебя девушка есть? — Нет. В данный момент нет, уже достаточно давно. — То есть, ты свободен сейчас? Никому верность не хранишь? — В точку, — улыбнулся он. — Тогда почему ты… такой нерешительный? Или ждёшь первого шага от женщины? — Нет! Конечно, нет, не жду, — он смутился и покраснел. — Но если я свободен, это же не значит, что я должен бежать за первой встречной? — Что? — Женя, до которой медленно доходил смысл его слов, заморгала. Она неожиданно почувствовала, как глазам становится горячо. Надо срочно уйти! Ещё не хватало расплакаться при нём! — Прости, Денис, мой вопрос непозволительно бестактен, ты абсолютно прав! — она открыла двери в купе и скрылась там. — Женя… — растерянно начал он и вдруг ужаснулся, осознав, о чём пыталась говорить Женя, и что он сейчас сморозил. Когда Денис вернулся в купе, Женя попалась ему навстречу, она пошла умываться перед сном. Он тупо смотрел в ноутбук, даже не понимая, что там написано. Женя вернулась, спокойно и вежливо пожелала Денису спокойной ночи, вставила наушники в уши и легла, отвернувшись к стене. Итак, она впервые в жизни получила грандиозный щелчок по носу от представителя противоположного пола. За прошедшие два дня фраза «Впервые в жизни» стала основным лейтмотивом мыслей Жени. Всё правильно Денис сказал. Это она привыкла вести себя, как недалёкая, избалованная мужским вниманием особа, которой стоит только знак подать, и все у её ног. История со Стёпой-Сашей была первым звоночком, предупреждением о том, что пора начать задумываться о жизни более глубоко и серьёзно. Она зависла в восемнадцатилетнем возрасте и всё порхает, как та стрекоза, которая лето красное пропела. Скоро тридцать. Тридцать, а потом и промежуточные итоги пора будет подводить. Всё усугубляется тем, что Денис ей нравится. Очень нравится, по-настоящему. Он вызывает в ней эмоции и чувства, которые до сих пор никто не вызывал. Вот. Она же знала, что он другой, что с его стороны не будет предсказуемых реакций. А она привычно попёрла, как бульдозер. Итог: ей объяснили, что такое чувство собственного достоинства. А Денис не спал полночи, размышляя о том, какой он осёл. И о том, с какими словами теперь нужно подойти к Жене, чтобы не обидеть её ещё сильнее. То, что он причинил ей боль, было видно по её обычно весёлым и бойким ярко-голубым глазам. И у него всё внутри сжималось и корчилось от осознания того, что он наделал. Как можно быть таким тупым? Он настолько привык находиться в тени брата, что даже мечтать не мог о такой девушке, как Женя. Она же не просто красивая, она необыкновенная! Она излучает радость, свет, и никогда ни с кем ему не было так легко, так хорошо и тепло рядом! Если бы он только понял сразу, что она говорит о них двоих, а не в целом о том, что он один! Он ответил, как привык, немного обороняясь. Будь что будет, утром он поговорит с Женей! Даже если она пошлёт его потом. Но когда он проснулся, Жени в купе не было, и её вещей тоже. Денис пошёл умываться, и увидел, что собранные вещи Жени стоят в купе проводницы, а сама Женя помогает той, потому что поезд скоро должен прибыть на конечную станцию. Женя была весёлая, бойкая, сверкала белоснежной улыбкой, а его, Дениса, даже не заметила. * * * После памятной поездки в Ижевск прошло два дня, и Людмила думала только о том, как долго она ещё сможет сохранять свою холодность и неприступность в отношениях с Сергеем. Тот поцелуй было сложно забыть. Да что там сложно… Это было незабываемо! И горячие глаза Соколова теперь постоянно говорили ей об этом. Каждый раз, когда их взгляды встречались, она будто снова возвращалась на два дня назад. Он, как и обещал, вёл себя сдержанно и нейтрально, но это была лишь видимость. Он сказал, что будет ждать, и ждал. Она это знала, как если бы ей кто-то говорил об этом на ухо каждую минуту. Вот не зря она всегда опасалась и избегала его, ох, не зря! Стоило лишь дать слабину, как он отнял её покой и занял все её мысли! Людмила привыкла быть одна и надеяться только на себя. Потом выросли девочки, стало легче, но желания устраивать личную жизнь так и не было: ни один из мужчин, которые встречались ей в жизни, не вызывал такого желания. Не то что она идеализировала Юру… Но во всех других мужчинах ей почему-то виделись ярко только недостатки, а доверия не появилось ни к кому. Господин Соколов, или Сергей, как теперь ей полагалось его называть после брудершафта, относился к какой-то особой, до сих пор неизученной категории мужчин. Людмила совсем не могла противостоять ему, а главное, не хотела! Она не хотела сопротивляться! Он завоёвывал её шаг за шагом, а она мечтала сдаться как можно быстрее. Хуже нет, когда ты сам себе не союзник в борьбе, а предатель! Но Людмила когда-то поклялась, что больше не доверит свою жизнь никому, и не собиралась нарушать клятву. После занятий она сходила на ужин и пришла в номер, где жила вдвоём со Светой. Свете было чуть больше тридцати, она приехала на учёбу из Екатеринбурга. Они болтали ни о чём, стоя у окна, как вдруг взгляд Светы остановился на несколько мгновений, а потом она упала, как подкошенная. Людмила очень испугалась, но не растерялась, вызвала скорую. Пока ждала, пыталась привести Свету в чувство, но безрезультатно. Выскочила в коридор, однако дежурной по этажу не было на месте. Не раздумывая, бросилась мимо лестницы к номеру Сергея. Оказалось, что номер у него очень маленький, но зато Сергей живёт один, без соседей. Людмила сбивчиво объяснила ему всё, и они вдвоём заспешили в номер Людмилы и Светы. Сергей сразу повернул Свету на бок, приказал дать ему ложку и разжал зубы Светы. Вскоре приехала скорая, Свету привели в чувства. — Вы же наверняка знали, что вам категорически запрещено работать рядом с машинами, станками и всякого рода автоматикой? Кто вас отправил сюда на учёбу? — строго спросил у Светы Сергей, и Людмила сжала его руку, как бы умоляя быть помягче со Светой. — Я у частника работаю, он отправил. Не работаю со станками и оборудованием, в кабинете сижу, но я самая обучаемая, и смогу потом объяснить другим, потому меня отправили, — оправдывалась Света. Сергей вздохнул и покачал головой. Закончилась учёба Светы, потому что её забрали в стационар под наблюдение. Перед отъездом Света попросила Людмилу и Сергея позвонить её мужу и работодателю: после приступа ей было тяжело вести долгие разговоры, объяснять. Сергей звонил по номерам телефонов, которые Света им оставила. Работодателя костерил так, что Людмила затыкала уши периодически. — Ты почему плачешь? — спросил он, когда они просто стояли в коридоре у окна и отходили от пережитого недавно. Госпожа Касаткина плачет! У него даже под ложечкой от нежности засосало. Он разглядывал её, как диковинку. Это было нечестно, наверно, и нехорошо, но такая она ему ещё больше нравилась. — Свету жалко, — всхлипнула Людмила. — Не обучилась до конца. И уволят её теперь, наверно… — Не уволят, — уверенно отозвался Сергей. — У неё самая умная голова, она же сказала. Что её частник делать будет без неё?