- Не такая уж она и вонючая, - чей-то нос ткнулся Лике в подмышку, чужая рука легко потискала грудь. - Приятненькая. Персик. - Я думаю, трусов, измазанных в сперме хватит, - парни нисколько не стеснялись Лику, даже не проверили, очнулась ли. - Ты прямо здесь дрочить собрался? - потная рука схватила Лику за голое колено, скользнула по внутренней стороне бедра. - Еще чего. Есть места и получше. Одежду все равно с собой заберем. - В карманах есть что? - Денег чуток, на автобус только, документов нет, телефон древний, у предков, что ли украла? Платок какой-то странный. Медальон еще. Не снимается. - Платок оставь, приметный, и телефон. Чтоб быстро опознали. Все равно она до него не доберется. А что денег нет, это хорошо, в полицию не побежит. - Зачем тогда одежду забирать? - Затем. Для позора, дурень. - А если она расскажет, что ничего не было. - Кому? Заказчице? Она же ее не знает, - шаги и голоса стали удаляться. - На фиг нам под статью соваться. Если что, пришить нам нечего. Пошутили, поиграли. Парни ушли. Тишина обступила Лику. Она ждала, что хлопнет дверь, что ее запрут, но никаких звуков не донеслось. Может, тогда ей удастся сбежать? Ведь похитители могут вернуться и выполнить заказ полностью. Кому она перешла дорогу? Кто так хотел ее унизить, что нанял этих ребят? Идей не было. Так мстят за парней, но никто не знал про Алекса и Лику. Да и не было у них ничего особенного. Ни признаний, ни клятв, даже секса не было. До Лики только сейчас дошло, чем она рисковала, садясь в машину к посторонним. Если Настена узнает, прибьет на месте. Глубоко вдохнуть не получалось, шевелиться было больно. Плечи ныли все сильнее. Лика пыталась достать пальцами ног пол, сдвинуть стул, но парни привязали ее так крепко, что усилия ни к чему не привели. Найдут ли ее здесь? Парни говорили о позоре, значит, должны найти. Вопрос когда. И как быть, если захочется в туалет. Ходить под себя? Стыд обжег изнутри от этой мысли. Лика дергала руки, пытаясь ослабить путы, напрягала изо всех сил ноги. Скотч не поддавался. Перетереть его о железные ножки не удалось. Лика тихонько завыла. Слезы намочили повязку, тонкими ручейками стекали на футболку. Становилось все холоднее, наверно, настала ночь, потому что почувствовался свежий ветерок. Помещение продувалось насквозь и скоро Лика начала дрожать. Голова раскалывалась, желудок свело от голода. За весь день она съела лишь бутерброд с сыром и то утром. От голода она, конечно, не умрет, только как же страшно сидеть тут с раздвинутыми ногами, открытой в самом интимном месте. Не сдвинешься. Любое движение отдавалось сильной болью в теле. Ноги и руки затекли, хотя Лика и старалась почаще шевелить пальцами. Она хотела вспомнить что-то доброе, Настену, Алекса, Эвелину, но на память приходили только злые бабкины глаза и равнодушие отца. Горестное прошлое помогало отвлечься и не запаниковать от текущей ситуации. Ее ведь даже в школу не хотели пускать, пока учительница не привела участкового. Все свое с четырех лет Лика стирала сама. Поначалу на маленьких ладошках вздувались болючие волдыри. Позже приноровилась. Каким удивлением было узнать, что никто из одноклассниц не стирает себе, да еще на руках. - Мамочка, почему они так со мной, почему не любили? За что? - терзалась Лика. Ответа не было. Глава четырнадцатая Лика забылась мутным то ли сном, то ли беспамятством. Ей приснилась мама. Красивая как Снегурочка. Они шли вместе через лес на кладбище, украшали цветами могилу маминой тети. Вместе сидели на лавочке и Лика не капризничала. Домой мама несла уставшую дочку на закорках, придерживая за ножки, а Лика обнимала руками маму за шею, шумно нюхала ее волосы и смеялась. Мама так вкусно пахла. Потом настала холодная и мокрая осень и на могилу они уже не ходили. Мама стояла у окна согнувшись и держалась за живот, но не жаловалась, мама никогда не жаловалась. Это Лика почему-то вспомнила отчетливо. Осень сменилась зимой, мама лежала в кровати, бледная, истекающая кровью. Маленькая Лика ясно видела кровь, потому что бабка сдернула с мамы одеяло и шипела как змея: “Ублюдка своего выносила, а кровиночку нашу скинула, дрянь ты последняя. Сдохни теперь.” Отец стоял рядом на коленях, прижимая к губам мамину руку, и плакал. Лика убежала на сеновал и сидела там испуганная и голодная до ночи. Никто ее не хватился, не побеспокоился. Там и уснула, на сеновале, наплакавшись до икоты. Неловко шевельнувшись, Лика очнулась от боли. Какой сон странный ей приснился. Или это был не сон? Она вспомнила, все вспомнила. Мама не умерла, рожая ее. Ей врали. Намеренно врали. Но зачем? Зачем хотели, чтобы Лика мучилась от мыслей, что она виновата в маминой смерти. И потерянная когда-то мысль, наконец, всплыла, пробилась в сознание, острая как игла - они мне не родные! Бабка не родная и отец не родной. Мама, получается, изменила отцу, нагуляла Лику? Нет, мама не могла. В деревне все на виду, Лику бы задразнили. Значит, отец взял маму замуж с ребенком, потому что любил. Он точно очень маму любил, тут нет никаких сомнений. Мысли то путались, то жалили как осы. Лику, чужую дочь, отец не смог полюбить. Терпел рядом. Ее не отдали в детдом после смерти мамы, наверно, побоялись осуждения соседей. При живом-то отце какой детдом. А может, не захотели возиться с документами. Доказывать, что не родная. Хлопот Лика не доставляла, ела мало, обслуживала себя сама. Считала обыкновенной свою жизнь. Услали бы в другую деревню, когда жених из армии вернулся, и думать забыли. Хорошей судьбы ей точно не желали. Как тогда Лике узнать о настоящем отце. Жив ли он? Не могла мама полюбить плохого человека, не бросил бы он Лику, если бы живой был. Настена знала, а сказать не захотела. Но если Лика вспомнила, то Настена не будет скрывать правду. Тело Лика почти не чувствовала. В горле першило, лоб горел, кажется, поднялась температура. На сквозняке в мокрой футболке, вот и заболела. Даже пальцами пошевелить уже не могла. Никто ее не спасет, никто. Прощай, Алекс, ничего мы с тобой не успели, - последнее, что подумала Лика, и потеряла сознание. Словно ударили под дых и Алекс подскочил в кровати. Хватал ртом воздух, не понимая, что произошло. Уже не уснуть. Сегодня ему нужно было встать раньше обычного, но до подъема еще несколько часов. Что его все-таки разбудило? Алекс медленно и глубоко дышал, приходя в себя. Служба приучила ко многому и внезапное пробуждение не должно выбивать из колеи. По расписанию тренировочный день, молодняк побегает, как положено, а он спокойно посидит один наверху, на свежем воздухе, и подумает. Есть о чем подумать. До учебной базы его подбросит Макс, они договорились обсудить без лишних ушей свои секретные планы. В общем, беспокоиться не о чем. Только внутри саднило и ныло, душа была не на месте. Он скучал по Лике, надеясь, что она уже простила его тупое нахальство. И злился на себя за то, что никак не получалось развязаться с назойливой Дарьей. Она свою угрозу выполнила. Начальство прозрачно намекнуло Алексу, что повышения и перевода в столицу не будет, пока он не женится. И на ком он должен жениться, тоже намекнули. Намек был толстый, на приказ больше похожий. Алекс бы женился, если бы Дарья вела себя, как договаривались. В конце концов, в их конторе это норма. Гостевой брак по расчету. Но после ее нападок и слежки, внутри включился бешеный протест. Алекса не пугало, что вместо столицы придется тащиться чуть ли не к пингвинам. Можно во всем найти плюсы и он их найдет, былых заслуг достаточно, пара-тройка операций провалится и его вернут. Бесило понимание, что Дарья не отступится, что и у пингвинов его будет доставать. Пожалуй, Макс прав. Без компромата на семейку Дарьи ему не вылезти из этого болота. По дороге на базу они с Максом обсудили возможные варианты поймать Дарью, хотя лучше бы ее отца, на жареном, но пока ничего не вытанцовывалось. Уж на что Макс оптимист и то вздыхал. Даже признался, что чувствует себя придурковато счастливым со своей далекой невестой. Хотел рассмешить, но Алексу веселее не стало. Он себя не узнавал. Кто бы ему сказал полгода назад, что из-за какой-то пичужки он добровольно пожертвует карьерой, он бы только вздернул бровь. Даже ответить бы не соизволил. Алекс был признателен Максу, что тот не язвил и не упрекал, а ведь Алекс не был до конца откровенен с другом и про Лику до сих пор не рассказал. База, устроенная на месте бывшего пионерского лагеря, смотрелась как город после бомбежки. Когда-то в этом лагере Алекс с Максом отдыхали каждое лето. Ходили в походы, купались в речке, пели песни у костра. Собирали землянику, нанизывали ягоды на травинки и угощали сестренку Макса. Сейчас, наверно, тоже земляники много, только никто ее не собирал. Бывшие спальные корпуса стояли без окон и дверей, все в пятнах разноцветной краски после пейнтбола. Любители острых ощущений постоянно арендовали базу для своих военных игр. От столовой остался только остов. В траве до сих пор можно было найти металлические миски и ложки. На заросшем иван-чаем стадионе была устроена полоса препятствий повышенной сложности. Полоса отлично просматривалась с тридцатиметровой башни, удобно расположенной на краю стадиона. Башня совмещала в себе судейский домик, чудом сохранившийся в полном порядке, хозяйственные помещения и раздевалки в нижних этажах и открытую площадку для прыжков с парашютом на самом верху. Макс подъехал к башне и припарковался у наружной лестницы, ведущей сразу на площадку. Оба вышли из машины и ностальгически огляделись. Они любили это место за беззаботные детские годы. - Я прогуляюсь по округе, пока наши гаврики не подъехали, - Макс отправился инспектировать полосу препятствий. - Давай. У башни не ходи, а то не удержусь и плюну тебе на кепочку, - без азарта, но все же выдал Алекс их традиционную шутку. - Спорим, промажешь. - Лень спорить. Настроение не хотело улучшаться, тоска в груди даже усилилась. Хоть сам беги, преодолевай полосу. Алекс по-молодецки взлетел по лестнице вверх, пять этажей рядовая для него нагрузка. Выскочил на площадку и замер. Взгляд уткнулся в скрюченную фигуру, он даже не сразу разобрал, что человек привязан к стулу, а не сидит тут на верхотуре сам по себе. Мгновенно включились профессиональные навыки - нельзя бросаться к заложнику, потеря бдительности грозит гибелью обоим. Могут быть неприятные сюрпризы. Алекс настороженно осмотрел площадку. Спрятаться тут негде. Можно осторожно приблизиться, на пару шагов. Разглядеть детали. Сердце пропустило удар и до сознания, наконец, дошло то, что внутри себя он понял с первой секунды. Это Лика, его пичужка. Что за черт, кто посмел. Стул поставили так, что девушка сидела к выходу боком. Волосы заплетены в косу, повязка скрывала пол-лица, поэтому он не поверил, не хотел верить, что это она привязана к стулу. - Лика, девочка моя, - негромко позвал Алекс, не желая испугать. Как бы не хотелось броситься к ней, скорей освободить, правильнее помедлить. Меньше всего ему нужно слиться в ее сознании с мучителями, теми, кто схватил и оставил ее здесь. С ними он еще разберется. А сейчас она запросто может решить, что вернулись похитители. - Лика, очнись! Слышишь меня? Девушка вздрогнула, слегка повернув голову на голос. Алекс сжал кулаки, ярость пронеслась по телу горячей волной, но он не позволил агрессии и беспокойству за нее проявиться в голосе. - Лика, это Алекс. Я сейчас подойду и тебя развяжу. Ты только не бойся. Все будет хорошо, - Алекс на автомате действовал по инструкции, успокаивал и подробно объяснял каждое свое действие, старался говорить мягко, ровно и уверенно. Хотя хотелось рычать и загрызть немедленно обидчиков. - Я стою рядом с тобой, не волнуйся. Закрой глаза, чтобы привыкнуть к свету, я снимаю повязку. Вот так, молодец. Алекс мягко коснулся Ликиных волос и аккуратно стащил черную косынку. Глава пятнадцатая У человека с завязанными глазами все инстинкты обострены. Алекс понимал, что у Лики в любой момент могла начаться истерика и хотел избежать этого. Ему надо быть максимально собранным. Чтобы пичужка не испугалась еще больше. Лика беспомощно моргала и подняла голову, когда косынка с глаз исчезла, стараясь сфокусировать взгляд на лице Алекса. Заплаканные глаза, опухшие веки и дорожки слез на щеках - Алекс едва сдержался, чтобы не заорать в голос. Но нельзя. Нельзя, чтобы Лика решила, что он сердится на нее. Все расспросы потом. Сейчас только мягкое освобождение. И пояснения по каждому действию. - Все хорошо, маленькая, я тебя нашел, ты в безопасности, - Алекс ласково смотрел в глаза Лике. - Сейчас развяжу тебе руки. Только ты не дергай ими, иначе будет больно. Я все сделаю аккуратно. Ты не бойся. Самое плохое позади. Приговаривая, Алекс присел на корточки, достал нож из потайного кармана так, чтобы Лика не видела, и разрезал ремень, стягивающий руки девушки. Он узнал этот ремень, Лика носила его с джинсами. Каждая мелочь раздражала его, подпитывала ярость. Пичужка еле слышно застонала, руки повисли плетьми, она едва могла согнуть пальцы, пошевелить кистями. Алекс массировал запястья Лики, мечтая забрать всю ее боль себе. Он найдет тех, кто обидел ее. Найдет и придушит собственными руками. Только вот Лике от его мыслей не легче. - Не плачь, моя маленькая. Все уже хорошо. Слышишь? Я с тобой. Сейчас освобожу твои ноги и мы уйдем отсюда. Я увезу тебя. Никто не найдет. Алекс плавно переместился, встал на одно колено перед Ликой, быстро перерезая скотч и освобождая левую ногу. Выпрямил конечность, помассировал лодыжку, восстанавливая кровообращение. Лика дернулась, пытаясь закрыться руками. Она вспомнила, что трусов на ней нет, и Алекс увидит и подумает самое плохое. А что еще можно подумать в этой ситуации. Ее схватили, использовали и бросили за ненадобностью. Руки так затекли, что у нее не получилось их согнуть, не получилось прикрыться. Стыд за свое положение заставил зажмуриться. По щекам потекли слезы. - Сейчас, сейчас, еще немножко, потерпи, совсем немножко, - продолжал бормотать Алекс, склоняясь к другой ноге. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы заметить, что Лика без белья, прямой вопрос чуть не сорвался с языка, но Алекс промолчал. Он все спросит потом, когда она придет в себя, когда будет в полной безопасности. - Скотч с ног мы дома уберем, да, маленькая? Главное, что мы тебя освободили. Не надо, не вставай, ноги у тебя затекли, можешь упасть. Не двигайся. Посиди еще чуть-чуть. Я все сам сделаю. Алекс, едва касаясь, соединил колени Лики вместе и встал, доставая телефон. Лика благодарно посмотрела на него, ее до слез смущала откровенная поза. Алекс медлил отрывать скотч с лица, пусть пичужка придет в себя. Поверит, что спасена. Она уже облегченно вздыхает, пытается шевелить руками. Значит, не будет истерить, повезло ему с ней. Храбрая девочка пострадала из-за него. В какой-то момент Алекс уверился в этом. Он виноват. Где-то подставился и Лику подставил. - Макс, заводи машину, я спускаюсь, мы срочно едем в город, - и дал отбой, не сомневаясь, что друг все выполнит в точности. - Пичужка, - Алекс специально назвал Лику так, надеясь отвлечь. - Надо сидеть смирно, не дергаться, ничего не говорить. Хорошо? Умело зафиксировал голову, обнимая одной рукой за шею и захватив пальцами подбородок, не позволяя отстраниться. Другой рукой резко рванул скотч. Лика вскрикнула, обиженно скривила губы, но Алекс уже шептал ей на ухо, обдавая горячим дыханием: - Все, все, ты умница, все позади, мы скоро будем дома, - спрятав нож, Алекс снял камуфляжную куртку и закутал в нее Лику. Подобрал с пола платок и телефон. Логика похитителей была ему понятна, это нарочитая месть. Специально для него спектакль. - Не вставай, маленькая, лестницу тебе не одолеть. Извини, не романтично понесу. Но так будет лучше. Одной рукой Алекс подхватил Лику под коленки, поднял, прижал к плечу как маленького ребенка, большая куртка скрыла ее почти полностью, и побежал вниз. Лика не сразу, но сообразила, что возьми он ее на руки традиционно, как девушек носят, ее голые ноги и попа были бы открыты всем. Признательность теплым комочком возникла в груди, утихомиривая стыд от происходящего. Руки и ноги еще не отошли, сотни ледяных иголочек разгоняли кровь. Лика старалась не обращать внимания на болезненные ощущения. Уткнулась лицом в шею Алексу, чтобы никто ее не увидел. Алекс ее спас. Именно Алекс. Почему? Как он узнал, где она находится? Не мог же догадаться, что ее связали и бросили? Может, ему сообщили похитители? Усталость и боль во всем теле не позволяли сконцентрироваться. Лике хотелось вытянуться и спать, спать, спать. Не думать и ничего не объяснять. Хорошо, что Алекс не задает вопросов. Внизу ждал Макс, Лика узнала брата Эвы, видела на фотографиях. Оценив ситуацию, он распахнул заднюю дверь, помог Алексу сесть и устроить Лику на коленях. Без лишних слов сел за руль, и машина рванула с места. Лика, согревшись в сильных руках, расслабилась и клевала носом. Поймав взгляд Макса в зеркале заднего вида, Алекс покачал головой, пресекая любопытство. - Может, врача, - Макс проводил Алекса с драгоценной ношей до квартиры, помог открыть дверь. - Есть надежная тетка. За тренировку не переживай, я тебя заменю. Никто ничего не узнает. - Не надо врача, я сам справлюсь, - Алекс усмехнулся и добавил. - Гангрена, как ты понимаешь, развивается нормально. - Похоже на то, - Макс отлично понял, что хотел сказать Алекс. - Вечером приеду. Все обсудим. Алекс пинком захлопнул дверь и прошел сразу в ванную. Лика очнулась, когда Алекс посадил ее на стиральную машину и снял с нее куртку. Ладонью он потрогал ее лоб и покачал головой. Шок пройдет и заболеет. - Искупаешься? - Алекс поцеловал Лику в висок и стал расплетать волосы. - Я уйду, не стесняйся. Полчаса тебе хватит? В ванне набиралась пенная теплая вода, Алекс осторожно опустил девушку в пену прямо в футболке и только после того, как вода скрыла тело, помог ее снять. Лика не знала как выразить свою признательность, в полной мере оценив внимание и бережные действия. С ней никогда так не нянчились, даже родные. Они чужие, вспомнила Лика. - Спасибо, - чуть слышно прошептала, закрывая глаза и сползая ниже в прохладную пену. Голова разламывалась, ничего не хотелось, только лежать, не двигаясь, в теплой воде. - Ты не усни тут, - Алекс достал из шкафчика большое пушистое полотенце и, обернувшись, понял, что Лика одна не справится. - Ну, маленькая, не стесняйся, придется тебе помогать. Это было нелегко. Купать девушку, к которой неравнодушен. Умом Алекс понимал, что девушке не до эротических игр, она температурит и практически спит, но его тело не собиралось считаться с разумными доводами. Вымыть прекрасные волосы еще куда ни шло. Но касаться, пусть и не ладонями, а мыльной мягкой губкой, груди, спины, ягодиц и между ног, стало настоящим испытанием на выдержку. Член стоял колом, хоть стены подпирай, усмехнулся Алекс про себя. Хорошо, что Лика не осознает, как он реагирует на нее. Глупышка ведь совсем. Решив не усугублять, Алекс смыл по-быстрому под душем пену с нежного тела, замотал Лику в полотенце и уложил в кровать в своей спальне. Лучше бы, конечно, в гостевой положить, но он придумал себе оправдание. Макс останется ночевать. Лика что-то бормотала, всхлипывала и сморщилась от боли, когда он, убирая полотенце, нечаянно задел багровое запястье. Подумав пару секунд, Алекс надел на нее свою чистую футболку, сойдет за ночную рубашку. И решил поставить ей противовоспалительный укол. Стресс, бессонная ночь, переохлаждение, лучше перестраховаться. Синяки еще смазать заживляющим кремом. В его походной аптечке все нужные лекарства есть. Завтра проснется почти здоровой. Нежная венка на сгибе локтя умиляла, не удержался, прижался губами. Лика на укол не отреагировала, уже крепко спала. Хотелось лечь рядом, обнять, оберегать. И лег бы, если бы не ждал Макса. Не мог отойти от пичужки. Соскучился. Влюбился по уши.