Огромный поезд стал ей клеткой, в которой Александра не находила себе места, бродила по пустым коридорам, задерживаясь у окон. Она взяла билет в самый дальний конец, в город, о котором не слышала прежде. Ей даже не хотелось думать о том, что ждет впереди. Все, чего девушка жаждала, – это забыться. Но словно наваждение в голову лезли воспоминания, от которых становилось дурно. Ненавистный голос внутри шептал, что больше никогда она не увидит Ярослава, не услышит его голос, не почувствует запах, не коснется кожи. И от этого Саша чувствовала, как болят ее ладони, желая снова коснуться любимого… Любимого, который жестоко разбил ей сердце, предал, не пожалел. Нет, она не хочет больше видеть его лживые глаза и слышать голос, который только и делал, что обманывал. Он умер, умер навсегда, и похоронен на дне ее души. Никогда Саша не придет даже в мыслях на его могилу, не будет искать ее внутри себя. Больше нет, ушел, испарился, исчез, забрав все, что было в ней живого, навсегда. И пусть ей до ужаса горько, больно до потери пульса, пусть хочется вырывать волосы и раздирать кожу, она не позволит себе снова достать его со дна души. Не было последних счастливых лет, все было сказкой, в которую поверила. Не было ничего хорошего, ничего настоящего, только ложь. Только ложь, которая разрушила все до основания. И как бы Александра не пыталась убежать, знала, что от самой себя не убежишь. И еще долго воспоминания о предательстве будут сводить с ума, еще много лет она будет оплакивать погибшую любовь, у которой нет шанса на воскрешение. Много впереди бессонных ночей, куча дней, которые проведет как в прострации, но никогда не будет больней, потому что просто уже не может. Разлепляя мокрые ресницы, снова боялась закрыть глаза, потому что тогда перед ними возникало лицо Ярослава. Но там, в ее разуме, он был не один – обнимал и ласкал другую женщину. Все позади, но почему от такого представления хочется разбить себе голову? Саша разорвала этот проклятый круг, уносилась все дальше и дальше, но от этого лишь было тяжелее. 23 глава Наверное, петля времени действительно существует. И человек может застрять в своих воспоминаниях настолько глубоко, что перестает воспринимать реальность. Вот и Саша зависла где-то между прошлым и будущим, которое себе пророчила. Она пыталась отпустить и забыть, запрещала себе думать, но все было тщетно. Стоило опустить голову и посмотреть на округлившийся живот, как сразу вспоминала последнюю ночь в объятиях Ярослава. Только в ее мыслях у него больше не было имени, девушка превратила его в тень, без лица, без имени, без прощения. Саша не могла даже ненавидеть Яра, потому что не хотела. Ненависть – это тоже чувство, для которого нужно отвести место в душе, а для Барсова ни в ее душе, ни в сердце больше места нет. Но легко говорить, а сделать в тысячу раз сложнее. Она упорно пыталась выдворить все воспоминания о нем из памяти, но это было бесполезно. Он завис где-то посередине между полкой с забытым и полкой с теми, кто дорог. На первую давно сложила отца, который не был отцом, дом, в котором выросла, подруг, которых уже не помнила, мать, которую не знала, и уютный коттедж в Тивертоне, в котором когда-то была счастлива. Нельзя просто взять и вырвать из сердца человека, которого любила больше жизни. Нет, не просто любила, она жила им, дышала, существовала ради него. Наверное, такая любовь ампутируется лишь с сердцем, и очень печально, что в человеке нет функции "стереть". Насколько бы это облегчило жизнь, сколько разбитых сердец и душ вылечило бы. Но, увы, природа не облегчает страданий, наоборот, мы созданы так, что приходится прочувствовать всю боль каждой клеткой тела. Саша впервые в жизни чувствовала себя настолько решительной. Она больше не оплакивала потерянную любовь, упорно запрещая себе об этом думать. Все слезы девушка выплакала в тот день, когда приехала в поселок, где обосновалась. Тогда, выйдя с поезда, Александра купила в киоске газету с объявлениями и сняла подходящее жилье. Войдя в маленькую квартиру, которая должна была стать ее домом, закрыла за собой дверь и осела на пол. Наконец она могла дать волю слезам, не сдерживаясь, не зажимая рот рукой. Кричать, изнутри истекая кровью. Девушка рыдала часами напролет, виня весь мир и жалея себя. Но облегчение так и не приходило. Со временем поняла, что легче уже не будет, просто с этим нужно научиться жить. А тогда, свернувшись в клубок на полу в коридоре незнакомой квартиры, она захлебывалась слезами, кусая губы в кровь. Потом, когда обессилила, лежала словно мертвая, не желая даже дышать. Безмолвные слезы продолжали катиться из глаз, она смахивала их длинными ресницами, но они снова застилали взор. Да и ничего Саша тогда не видела, кроме того, что отняли у нее навсегда. В тишине боль чувствуется острее, и порою казалось, что внутри она живет сама по себе. Существует, словно самостоятельный орган, и еще разрастается, сжимая остальные внутренности, заставляя их лопаться и трескаться из-за отсутствия места. Душевная боль паразитирует там, где нельзя увидеть. Ни один рентген не найдет причину мучений, ни одно лекарство не спасет. Это то, что нельзя потрогать, нельзя увидеть, удалить, лишь только чувствовать, лишь только мучиться. Там, глубоко внутри, она занимает слишком много места, столько, что не остается больше ни для чего. Единственное спасение – не думать, отключать мозг, сердце и замораживать душу. Александра не позволяла себе думать, доходила даже до того, что стояла у окна и считала прохожих. И сегодня снова ее мучила бессонница, мысли бередили мозг, ковыряя болезненные раны. Девушка встала и подошла к окну. Отодвинув штору, посмотрела на безлюдную улицу. Ночь приняла поселок в свои объятия, лишь редкие фонари излучали свет. Темно, тихо, спокойно, но неспокойно у нее внутри. Как же сложно пытаться не думать, хочется ногтями разодрать грудную клетку, чтобы вырвать оттуда боль, которая лишь от малейших воспоминаний как змея начинает шевелиться. Завтра Саше снова на работу, и она сможет отвлечься от дум, но к вечеру опять вернется и будет метаться, ища покой. У беременной девушки без образования было немного вариантов, да и вакансий в маленьком поселке не было лишних. Тогда она случайно наткнулась на объявление с поиском репетитора по английскому. Как оказалось, языком здесь владели немногие, а кто знал, уезжал работать в областной центр. Так Александра и нашла подработку, а за пару месяцев появилось много желающих. На квартиру и продукты ей хватало, а больше и ни к чему. Те деньги, которые принадлежали им с Ярославом, она не брала. Но знала, что придется пользоваться, когда родится малыш. На пособие ей точно не выжить, да и так далеко Саша не хотела заглядывать. Но хотела она или не хотела, а живот рос, и становилось менее комфортно, окружающие уже замечали ее положение. Пришлось встать на учет в поликлинике, сдавать кучу анализов, да еще повторять по десять раз, что она мать-одиночка. На вопрос, где отец ребенка, девушка отвечала, не моргая, что умер, и чувствовала, как внутри все скручивается от боли. Кто-то жалел, кто отмалчивался, а ей хотелось, чтоб все замолчали и дали ей забыть. Но люди сами по себе любопытны и зачастую не замечают, что своим любопытством причиняют мучения. Но, сжимая зубы, Саша терпела, потому что ее и так воспринимали как чужую и относились с подозрением. Она не хотела быть жертвой, но, как ни крути, беременная девушка без мужа и без семьи всегда будет вызывать жалость. Пусть даже ей это нужно меньше всего. 24 глава В который раз Саша убеждалась в том, что время не лечит. Наоборот, оно калечит наши души, превращая их в мазохистов, которые просто перестают чувствовать. И тогда человек ограждает себя от всего, боясь пошатнуть с такими мучениями выстроенный уклад внутреннего мира. Вот и девушка огородила себя от окружающих, разделив свою жизнь на работу и дом. Ни с кем больше не заводила дружеских отношений и ограничивалась лишь нейтральными беседами. А дома она могла читать книгу, даже не вникая в ее смысл, или часами стоять у окна. В один из таких дней Саша смотрела с каким-то оглушительным безразличием на улицу. Был выходной, конец июля, а с неба сыпал крупный град. Впервые девушка видела град летом, но никаких эмоций эта аномалия у нее не вызвала. В квартире стоял жуткий холод, но и его она практически не чувствовала. И закуталась в плед лишь потому, что боялась простыть и навредить ребенку. На самом деле этот холод отлично отражал то, что было у нее внутри, там тоже все превратилось в лед, который, казалось бы, ничто уже не сможет растопить. Впервые за все время Александра улыбнулась, когда почувствовала толчки в животе. Она даже сразу не поняла, что происходит, и, положив ладонь на округлившийся живот, ощутила еще один удар. Наверное, до этого момента Саша полностью не осознавала, что станет мамой. Девушка делала все, что от нее требуется: посещала поликлинику, сдавала необходимые анализы, но до конца не понимала, зачем это все. Но в тот момент она остро ощутила жизнь, зародившуюся в ней, по телу прошел трепет, а в сердце что-то лопнуло. Возможно, тогда треснул лед, в который она заковала сердце и душу. И в тот день Саша почувствовала безграничную любовь к своему ребенку. Любовь, которой нельзя любить ни одного мужчину. Эта любовь была иной, такой сильной и нежной, что, казалось, могла свернуть любые горы. А потом Александра узнала пол. Это было в начале сентября, и осень радовала прекрасной погодой, чего нельзя было сказать про дождливое лето. На плановом УЗИ, в двадцать недель, врач спросил у нее: "Будете узнавать пол?" На что девушка ответила нерешительное "Да". И словно в тумане услышала: "Поздравляю, мамочка, у вас девочка. Посмотрите, какая скромница, прячется, не хочет, чтоб мы на нее смотрели". Женщина повернула к Саше монитор, и та почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Впервые она увидела свою крошечную дочь, и это было чудом. И действительно, маленькая кроха вовсю махала ручками и ножками, будто бы чувствовала, что за ней подглядывают, и возмущалась этому. Рыдания подступили к горлу и, поднимаясь с кушетки, Саша с трудом сдерживала слезы, готовые вот-вот покатиться из глаз. – И что это у нас глаза на мокром месте? – улыбнулась узистка, вручая девушке результаты. – Переживать не о чем, у вас все хорошо. Здоровая, полностью сформировавшаяся девочка. Так что, мамочка, радоваться нужно. Дома все же Александра дала волю слезам, сама не понимая, почему ее так прорвало. Последний раз она позволяла себе плакать, когда впервые вошла в эту чужую квартиру. Но тогда были причины для слез, она оплакивала погибшую любовь, и раны от предательства были слишком глубоки. А теперь смотрела на черно-белый снимок дочери и заливалась слезами нежности и умиления. И от чего именно, не могла понять. Ей казалось, что у нее внутри все оживает. Душа расправляет крылья, разминая свои онемевшие косточки, и от этого так больно. Она словно просыпалась от долгого сна и наполнялась другой жизнью, новым смыслом. Сейчас у нее есть дочь, самое ценное, что может быть на свете. И ей хотелось рядом с малышкой быть счастливой. И сделать все, чтобы девочка никогда не знала горя. Да, лишь ради нее Саша начала дышать, ради нее смогла снова увидеть солнце и потянуться к нему, как тянется своими ветвями дерево после холодной зимы. И пусть раны внутри еще не затянулись, да и вряд ли смогут когда-нибудь перестать кровоточить, но то, что она обрела теперь, было в тысячи раз важнее. На восьмом месяце беременности Александра почувствовала себя очень одинокой. Девушка понимала, что скорее всего это гормоны и страх перед предстоящими родами, но ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что она одна на всем белом свете. Да так и было на самом деле: кроме малышки в животе у нее не было никого. Саша прочитала кучу книг по материнству, изучила различные сайты и вроде бы была полностью готова к долгожданному событию. Но тоска, разрастающаяся внутри, не давала покоя. Она не знала, как бороться с этим недугом: стала больше общаться с окружающими, больше гулять, но серый и дождливый ноябрь лишь усугублял ее самочувствие. Одним из таких хмурых тоскливых вечеров, когда не смогла даже заставить себя проглотить ужин, девушка поняла, что нужно что-то менять, иначе совсем изведет себя. И тогда ей пришла в голову странная мысль – она вспомнила свою мать. Настоящую мать, которая подарила ей жизнь и потом отказалась в роддоме. Но также Саша знала, что следом она пожалела и хотела ее забрать, но уже ребенка никто не отдал. Где же сейчас та женщина? Помнит о пропавшей малышке? Размышляя о настоящей матери, Александра поняла, что очень хочет ее найти, ведь эта женщина – единственный родной человек. Возможно, Саше не хватит мужества встретиться с ней, но знание о том, что у нее есть мама и с ней все хорошо, может принести покой. Как никогда решительно настроенная, Александра погрузила свой большой живот в бандаж и поехала на вокзал за билетом. Мысль о возвращении в родной город наводила ужас, в ее воспоминаниях то место было красным пятном. Знала, что это может стать роковой ошибкой, но и изводить себя больше не могла. Девушка решила, что как только узнает, что с матерью, сразу же уедет и больше не вернется никогда. Но она даже понятия не имела, с чего начнет поиски, ведь даже не знала, в какой больнице родилась. Хотя Саша в курсе, кто это знает, – крестный. И тут она снова не знает, жив ли тот. Да и вообще стоит ли к нему обращаться после того, как он хотел ее убить. Также можно было выяснить, где работала мама Ярослава, ведь это она подменила детей. Но от воспоминания о Яре Александра сразу же почувствовала нарастающую боль в груди. Поэтому больше решила ни о чем пока не думать и действовать по обстоятельствам. 25 глава Оглушительная пустота была внутри настолько громкой, что Александра ненароком испугалась за свое психическое состояние. Она вернулась в родной город, вышла из поезда, но не почувствовала ничего, будто все чувства поставили на паузу. Весь путь Саша жутко нервничала и переживала, не смогла за сутки сомкнуть глаз. А сейчас ничего… Странно, девушка была готова к очередной вспышке боли, к воспоминаниям, выжигающим душу. Но эта пустота пугала больше. Будто внутри все умерло, и лишь толчки в животе напоминали об обратном. Неужели ей наконец стало все равно? Так неожиданно, спустя столько лет? Или это обман ее организма? Шок, а после него будет в тысячу раз больнее? Нет, не было. Похоже, Александра изменилась, стала жестче, сильнее. Или эту силу ей придавала дочь, то и дело напоминающая о себе. Она поселилась в квартире, которую когда-то отец подарил девушке. Здесь Саша бывала пару раз, а после того, как узнала правду о своем рождении, вообще решила, что наследство лжеотца ей вовсе не нужно. Но сейчас в первую очередь нужно было думать о ребенке, и она не хотела растить малышку в нищете. А на детское пособие они вряд ли смогут прожить, и помочь им некому. Именно поэтому Александра забила на свои принципы и решила заняться продажей имущества параллельно с поисками матери. Учитывая, что в квартире никто не жил, да и последние лет пять вообще не ступала нога человека, тут было достаточно пыльно. Но, как всегда, отец не поскупился, и шикарный интерьер с дорогой мебелью радовали глаз. По сравнению с берлогой, в которой Саша обитала последние семь месяцев, это просто королевские хоромы. Там было все необходимое для комфортной жизни, за исключением продуктов, но последнее можно легко исправить. Даже на секунду девушке стало грустно от того, что придется продать это жилье, им с дочкой здесь могло быть уютно. Но выхода не было, в этом проклятом городе оставаться она не собиралась. Звонок в дверь отвлек Сашу от раздумий и заставил напрячься не на шутку. Она никого не ждала, да и ждать было некого. Никто не знает, что девушка приехала и где остановилась. И кому вдруг понадобилось приходить в пустующую с десяток лет квартиру? Александра подумала, что это могут быть соседи, – увидели, что кто-то въехал, и решили, так сказать, нанести дружеский визит. На цыпочках подкравшись к двери, Саша посмотрела в глазок. И замерла, четко видя картины событий восьмимесячной давности. Боль поганой змеей зашевелилась внутри, но, сжав зубы, девушка тут же раздавила эту гадюку. Нет, она уже не такая, как прежде, и никаким воспоминаниям ее не сломить! – Денис? – вопросительно посмотрела на него Александра, открыв дверь. – Как ты узнал, что я здесь? – Может быть для начала впустишь? – улыбнулся парень, взъерошив свои светлые волны, которые и без того находились в творческом беспорядке. – Заходи, – распахнула перед ним дверь, зная, что его ей не стоит бояться. Да и вряд ли она теперь кого-то боялась. – Как ты, Саш? – спросил Денис и посмотрел на ее округлый живот. Девушка тут же почувствовала инстинктивное желание спрятать его от посторонних глаз. Но это глупо, да и ни к чему. И почему-то парня нисколько не удивило ее положение, будто он уже знал об этом. – Как видишь, хорошо, – ответила она, пройдя в гостиную. – Ты не ответил, как меня нашел? – Не злись, пожалуйста, – начал он, виновато опустив голову. – Но эти месяцы я следил за тобой. Ну не в смысле следил… А просто смотрел, чтобы ты была в безопасности. – Да? – воскликнула Саша, возмущенно приподняв брови. – То есть просьба забыть о моем существовании нисколько не подействовала? – Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – хмуро ответил парень. – Особенно после тех событий… – Не напоминай! – ледяным голосом прервала его Саша. – Кстати Барсов… – Замолчи! – воскликнула она, повысив голос. – Никогда не упоминай это имя при мне! Он умер! И больше я знать ничего не хочу. – Как скажешь, – согласился Денис, скривив рот. Видимо, ему и самому не хотелось обсуждать Ярослава. Зачем вообще завел эту тему, непонятно. – Отлично! – Надолго вернулась? – быстро ретировался парень. – Как получится, – ответила Саша, сев в кресло. Он уселся напротив нее. – А зачем, если не секрет? – По личным вопросам, – решила она не посвящать его в подробности. – А как ты? Чем занимаешься? Так и бегаешь по городу с пистолетом? – Можно сказать и так, только уже официально, – усмехнулся Денис, внимательно рассматривая девушку. – И что это значит? – Устроился в доблестные правоохранительные органы. – Даже так? – Саша удивленно вскинула бровь. – Неожиданно, не думала, что люди способны меняться. – Просто в нашем городе слишком много развелось дерьма, а заниматься этим никто не хочет, – брезгливо произнес парень. – А ты, кстати, прекрасно выглядишь, беременность тебе на пользу. – Хм, интересный переход, однако, от города с дерьмом к моей внешности, – усмехнулась холодно Александра. – Не обижайся, я так, – ответил парень, и вся веселость сошла с лица. – Ты, действительно, изменилась. – Да, и каким же образом? – внимательно посмотрев на него, спросила Саша. – Теперь ты напоминаешь мне снежную королеву – такая же холодная и неприступная, – как-то грустно ответил Денис. – Так легче жить, – бросила девушка и действительно задумалась над его словами. Ведь правда, все, что теперь не касалось ее с дочкой интересов, ей стало просто параллельно. – Наверное, – согласился парень и тихо добавил: – Но я скучаю по прежней Саше. – По слабой, сопливой истеричке? – с отвращением спросила Александра. – Ее больше нет, она умерла. – Жаль… – А мне нисколько! – Уже знаешь, кто будет? – перевел он тему, решив не продолжать неприятный разговор. – Знаю, дочь, – гордо ответила Саша, и впервые за весь их разговор ее голос стал мягче. – Саш, я могу тебе чем-нибудь помочь? – А знаешь, можешь, – задумчиво произнесла она. – Помоги найти мою мать. 26 глава