Проходит совсем немного времени, и с каталкой появляется целая армия медсестер и врачей, их руки хватают, трогают, тащат ее обмякшее тело и кладут на кровать. Трубки и инструменты закрывают мне обзор, руки специалистов хватают ее за одежду, за плоть. — Мистер Сэйнт! — кричит кто-то. Наступает коллективная пауза, после чего все вокруг как будто переходит в ускоренное движение, люди начинают двигаться еще более судорожно. Пожилая женщина трогает меня за руку. — Что!? — рычу я, всем телом и глазами следя за женой. — Мне нужно, чтобы вы объяснили, что произошло. — Вы что, не видите?! Она утонула! — Я понимаю, мистер Сэйнт, но мне нужно больше подробностей, я должна знать, чтобы мы могли оказать ей наилучшее лечение. Я объясняю, вспоминая, как я нашел свою жену, как у нее шла кровь из головы и как она не дышала, когда я обнаружил ее в бассейне. — Она не умеет плавать? — Я думал, она умеет, — в этот момент я не чувствовал себя Боссом, я чувствовал себя маленьким, никчемным мальчиком, я чувствовал, что ничего не могу сделать, от меня ничего сейчас не зависит. — Она мне не сказала. — Хорошо, мистер Сэйнт, мы сделаем все, что в наших силах. И тут она исчезает вместе с командой медиков и телом моей жены. Я следую за ними до тех пор, пока они не отказываются впустить меня дальше. Я использую угрозы, подкуп, но меня не пропускают. Больницы и медицинские центры всегда было труднее всего сломать. Поэтому я жду. Я сижу в стерильных коридорах городской больницы, моя одежда мокрая и холодная, а вокруг меня пищат и воют аппараты, пока я жду новостей. Проходит три часа, три часа телефонных звонков и сообщений, три часа бесконечного молчания, пока наконец, черт возьми, та самая медсестра, которая разговаривала со мной, впервые не берет меня за плечо. — Мистер Сэйнт? Я резко встаю, сбрасывая ее руку. — Где она? — Отдыхает. — С ней все в порядке? — Да, — кивает она. — Мы наложили швы на рану на голове и откачали воду в легких, но она будет в порядке. — Какой номер палаты? — спрашиваю я. — Сэр, я должна быть откровенна, — говорит медсестра. — Эта рана была получена в результате удара тупым предметом, ботинком или каким-то инструментом, — она делает паузу, как бы обдумывая, что еще сказать. — Да? — я скрежещу зубами. — Я нахожусь в здравом уме, чтобы отказать вам в доступе. — Вы думаете, это я сделал? — Господин Сэйнт, при всем моем уважении… — Prendi il cazzo a modo mia (прим. пер. — Пошла ты к черту), — рычу я на нее. — Ушла с дороги, пока я тебя не удалил. — Господин Сэйнт. — Двигайся, — ее лицо побледнело от моего тона. — Какой номер? — Семьдесят третья. Она не останавливает меня. И когда я вхожу в палату, то вижу только одну медсестру, настраивающую капельницу, прикрепленную к руке жены. — Мистер Сэйнт!? — С ней все в порядке? — Стабильна. — Тогда уходите. — Но… — Она нуждается в лечении прямо сейчас? — Ну, нет… — Тогда ушла отсюда. Медсестра бледнеет и выбегает из палаты, а я занимаю место справа от спящей Амелии. Моя рука мягко ложится на ее руку. — Прости меня, mondo mia. Я не справился. Амелия ничего не отвечает, да я и не ожидал этого. Ее глаза закрыты, но ресницы мягко трепещут, кожа слишком бледная, а на брови белая марля. Аппарат рядом с ней непрерывно пищит, подсоединенный проводами, которые исчезают под синими одеялами на ее кровати. Я повидал немало больниц, ходил по этим коридорам, был свидетелем смерти, но впервые мне стало по-настоящему не по себе. Небо меняется из голубого в оранжевый, а затем в черный, городские огни освещают дороги за окнами. Не знаю, сколько времени я просидел в тишине, но стук в дверь заставил меня обернуться. Входит Девон, закрывая за собой дверь. — Где тебя носило? Не успев додумать мысль, я встаю со стула, хватаю его за воротник рубашки и пихаю назад, пока он не ударяется спиной о стену. Он смотрит на меня. — Это ты сделал? — спрашиваю я. — Что!? — он рычит. — Тебе не кажется странным, что все это произошло за несколько секунд до того, как ты вышел из моего гребаного дома? — Меня вызвали в больницу! — кричит он в ответ. — Помнишь!? Я городской врач, а не твой личный! Я снова пихаю его. — Она, блядь, чуть не умерла! — Габриэль! — кричит Девон. — Я тебе не враг, блядь! Если бы я знал, я бы не ушел! В глубине души я знал, что это был не он. Я доверял Девону больше, чем собственным братьям, и медленно отпустил его. Он поправляет пиджак, бросая на меня последний взгляд, и пересекает комнату к ее кровати, вынимая ее карту из папки, прикрепленной к краю. Он перелистывает страницы, читает каждую из них, а затем проверяет провода, пульс и кровяное давление. — Я установил замки, — я опускаюсь в кресло. — Как она и просила. Потому что Линкольн не умеет плавать, но и она похоже тоже. — Откуда ты знаешь? — Догадка. — Значит, кто-то отпер дверь, и что? Бросил мальчика в воду? — Чтобы заманить ребенка в бассейн, много ума не надо. Девон кивает, размышляя. — Я не уйду отсюда без нее, — я перевел взгляд на Девона. — Мне нужно, чтобы ты присмотрел за домом. Он опускает подбородок в знак согласия. — Ей повезло. — Никогда больше, Девон, — я кладу ладонь на руку Амелии, которая намного меньше моей, полностью накрывая ее. — И когда я узнаю, кто сделал это с ней и ее сыном, я вырву их сердце. Глава 32