— Брат! — Атлас схватил меня за плече. — Ее здесь нет. Я поворачиваюсь к нему. — Это был ты! Его лицо искажается в шоке. — Что? Я ударяю кулаком по его лицу. — Это ты, не так ли? Ты это спланировал. Это ты против меня! Он отбивается, блокируя удар и нанося свой собственный в мою челюсть. — Что за хрень!? — он рычит. — Ты думаешь, я не знаю!? Думаешь, я не вижу твоей ненависти!? Все встало на свои места. Как мужчины в подвале смотрели на его лицо. Как вела себя Амелия, когда она была в больнице, а он приехал. Они знали его лицо. Это он сговорился против меня. Это был он! Руки обхватывают меня, не давая снова броситься на него, а Девон удерживает Атласа. Я пытаюсь вырваться из рук Энцо, добраться до брата, чтобы покончить с ним. — Где она? Где моя жена!? — реву я. — Я, блядь, не знаю! — Атлас сплевывает кровь. — Я убью тебя, Атлас. Я, блядь, вырву тебе глотку. — Тогда покончи со мной, Габриэль. Думаешь, мне не все равно, если я умру? — Хватит! — кричит Девон. — Это не он! — я замираю, мой пыл остывает лишь на мгновение. — Я собираюсь отпустить его, — говорит Девон. Атлас вырывается из его рук и смотрит на меня, вытирая кровь с губ. — Мне небезразлична эта гребаная семья, Габриэль, несмотря на все то дерьмо, через которое ты меня протащил. Это единственная семья, которая у меня есть. — Габриэль, — Девон привлекает мое внимание, а затем переводит взгляд на стол, стоящий недалеко от двери. На нем лежит записка, зажатая окровавленным кухонным ножом. Я чувствую, как кровь стынет в жилах, когда подхожу к ней, нахожу длинную прядь темных волос, неровно остриженных, и кусок бумаги. Мой взгляд пробегает по словам. Послание и предупреждение. Я приказываю никому не следовать за мной. Я ухожу один. И делаю это, чтобы забрать жену. Глава 46 Амелия — Зачем ты это делаешь? Я плачу, стиснув зубы от боли. Он держит меня за волосы, заставляя двигаться, босые ноги режут битое стекло и гравий на полу дома. Мое лицо болело от полученных ударов, рана на руке от ножа перестала кровоточить, но пекла, как проклятая, кожа была натянута и повреждена. Ашер грубо дергает меня за волосы и откидывает голову назад. Я вскрикиваю от боли в черепе. Он заставляет меня посмотреть на его искаженное гневом лицо. В его глазах не было ничего. Лишь мрачность, обещающая бесконечную пытку. — Зачем? — он издевается, а потом смеется. — Потому что вы все, блядь, этого заслуживаете. А затем он снова заставляет меня идти вперед. Мои руки были связаны за спиной достаточно крепко, чтобы веревка глубоко врезалась в кожу и ограничивала приток крови к рукам. После драки в доме он потащил меня к машине, запихнул в багажник и уехал. Он вел машину с бешеной скоростью, мое тело швыряло, как чертову куклу. Он собирался убить меня. Мужчина остановился у старого дома на окраине города и потащил меня через заросли травы и кустарника, колючки и ветки резали мою кожу. Я умру здесь. В этом старом доме, где меня никто не найдет. Габриэль никогда не найдет меня здесь. Слезы навернулись на глаза, но сейчас было не время плакать. Я должна была разобраться во всем, понять, как выбраться из этого. Ашер внезапно останавливается. — Я убью и его тоже, — говорит он мне, голос почти спокойный. — Так же, как я убил его брата. — Ты убил Лукаса? Он медленно кивает, как будто его сознание вернулось к тому времени, когда это произошло. — Он боролся. Я почти проиграл, но, видишь ли, у Сэйнтов ложное чувство силы. Они считают себя больше и лучше, но они недооценили меня. Мне нечего терять и есть что приобретать. — Ты никогда не станешь даже половиной того, кем является Габриэль! Я огрызаюсь, пытаясь вырваться из его хватки. Я вскрикиваю, когда он дергает меня так сильно, что я чувствую, как несколько прядей вырываются. Он заставляет меня пройти немного по коридору, и тут до меня доносится запах — дурной, тяжелый запах, который забивается мне в нос. Он настолько сильный, что я почти ощущаю его вкус на языке, чувствую, как он ударяет в горло. Я не могу подавить рвотный позыв. Ашер распахивает дверь, и вонь усиливается до тех пор, пока меня не начинает рвать содержимым желудка. Он не дает мне шанса прийти в себя, поднимает мою голову и затягивает в комнату. Тело. Сгнившее. Половина его была съедена грызунами и насекомыми. Кожа отваливалась от костей, она была разного цвета — от серого до зеленого и желтого. Волосы отходили от кожи, и у него не было глаз. Никаких, блядь, глаз. Меня снова вырвало. — Вот где Габриэль закончит свою жизнь. Сгниет в этом доме навсегда. Но не волнуйся, красотка Амелия, он станет хорошей пищей для паразитов. Боже мой, это был Лукас. Это тело брата Габриэля. Отец Линкольна. — Он не придет за мной, — прохрипела я, выплевывая желчь изо рта, пытаясь дышать через нос. — Он не настолько глуп. Ашер смеется. — Этот человек любит тебя. Больше, чем себя. Больше, чем этот город. Он придет за тобой. — Нет. — Поначалу я завидовал ему, — продолжает Ашер, закрывая дверь. — Он получил все. Город. Власть. Тебя. Но потом я понял, насколько он слаб, потому что сначала ты была просто шлюхой, которую обрюхатил его брат, а потом он женился на тебе. Взял мальчика. Сделал его наследником. Он влюбился в тебя в первую же неделю, а потом ты стала больше. И вот это-то и станет его гибелью. Я молилась, чтобы этого не случилось. Что Ашер ошибался. Габриэль любил меня, я знала это, чувствовала каждой частицей своего существа, но он должен был быть умнее. Он должен был знать, что это ловушка. — Ты не должен этого делать, — пытаюсь я, когда мы начинаем пробираться по длинному узкому коридору под землей, подальше от гниющего тела и гноящейся плоти. — Ашер, пожалуйста. — Ты можешь умолять, Амелия. Я выслушаю, — говорит он. — Но ни ты, ни он не уйдете отсюда живыми. Мне жаль тебя, но я уверен, что ты понимаешь, почему я должен убить и тебя. Я сглотнул. Может ли он выбрать Линкольна? Камиллу? Убьет ли он их всех, чтобы только он мог сесть на трон? А как же Атлас? Он тоже в этом замешан? Было очевидно, что Ашеру удалось склонить на свою сторону нескольких человек, использовать их, чтобы разрушить город Габриэля, его жизнь, пытаясь отнять у него трон, но как насчет его угрюмого близнеца? — Ты — чудовище. — Чтобы выжить в этой жизни, нужно быть чудовищем, Амелия, твой муж научил меня этому.