— Ясно, — ответил Максим, прикидывая, как бы уже закончить этот разговор и покинуть душный кабинет, — спасибо за информацию. — Вы знаете, — почти шепотом продолжил судебный медик, взволновано ухватив Максима за руку, — нас очень торопили с этими выводами. Обычно мы такого рода исследования делаем не меньше двух недель! А тут — три дня. И выводы наши, так скажем, весьма осторожные. Например, мы указали, что возраст остатков установить не представляется возможным и что он колеблется в пределах 30-80-хх годов ХХ века. Однако, смею Вас уверить, эти остатки гораздо старше. Гораздо!!! Состояние костей на это ясно указывает. Нет никаких сомнений! И это поразительно! На зубах у черепа имеются пломбы, причем поставленные прижизненно в возрасте 20–25 лет. И эти пломбы, молодой человек, современные! Я подобные тысячи раз встречал за свою тридцатилетнюю карьеру! Амальгама! Такие пломбы ставили в Советском Союзе! Сама методика была изобретена только в середине ХIХ века. А тут механизм пломбирования зубов самый что ни на есть классический. Один в один — советская электрическая бор-машина! Я даже сначала подумал, что череп следует отдельно от других останков. Но нет. Я позволил себе попросить моего большого приятеля из Москвы провести углеродный анализ. Знаете, какой результат? — Нет, — мотнул головой Максим, постепенно с ужасом и удивлением вникая в суть сказанного. Он вспомнил, что Павел Дмитриевич уже поднимал эту тему еще в лесу. Она уже тогда показалась Максиму захватывающей, но какие-то обстоятельства прервали тот разговор. А потом он и вовсе вылетел у него из головы. — Останки, включая череп, принадлежат человеку, чья смерть наступила в пределах 1000–1200 лет назад! Вы понимаете, что это значит? — Что? — у Максима от волнения зачесалась нога. — Это необъяснимо! Либо наши с вами предки научились применять современные методы лечения зубов, включая механическую расчистку каналов еще до Крещения Руси. Или, ну, не знаю, владелец этих останков переместился во времени! — Этого не может быть! — воскликнул Максим. — Не может, — согласился Павел Дмитриевич бессознательно прижав указательный палец к своим губам, — поэтому официальная позиция, озвученная в заключении комиссионной медико-криминалистической экспертизы объясняет состояние скелета враждебностью среды, в которой покоились останки, повлекшей значительное ускорение старения костей. Но это, что называется, за уши притянуто! Факт остается фактом! — Так, подождите, — попытался расставить все по местам Максим, — Вы хотите сказать, что в заключении выводы изложены неправильно? И что никому не интересно изучить этот феномен? — Я, молодой человек, уже стар для этих дел и специализация, знаете не та. Поэтому инициировать исследование не могу и не буду! Тут нужен комплексный подход. Раскопки. Воля. Поддержка сверху. А сверху как раз дали указание всё замять. Но, если каким-то образом все всплывет наружу и станет достоянием широкой общественности, не желтой прессы, а исторического сообщества, я, разумеется, ничего скрывать не буду. Свою позицию подтвержу. Документы, копии и образцы я сохранил в своей личной коллекции. Это просто удивительно! — Так, а что делать мне? — спросил Максим, чувствуя, что на него возлагается некая миссия. — Не знаю, — развел руками судебный медик, — дерзайте. Вы занимаетесь этим делом. Вам и решать! Все, что нужно, я Вам сказал! После этих слов Павел Дмитриевич протиснулся мимо Максима и учтиво открыл дверь, недвусмысленно намекая, что тому пора бы уж и честь знать. — Подожди — подождите! — запротестовал Максим, чувствуя, что где-то в мозгу у него внезапно образовалась огромная черная дыра, которая жаждет засосать как можно больше информации, — Вы не можете меня просто выставить после всего, что сказали. Мне нужно кое-что прояснить… — Молодой человек, — нарочито громко отчеканил судебный медик отрешенным голосом, — я Вам все уже сказал! Читайте заключение! — Но! — И помните, этого разговора у нас не было, — прошептал сквозь зубы Павел Дмитриевич и выставил Максима в коридор, громко хлопнув дверью перед его неудовлетворенным носом. Постояв немного у захлопнувшейся перед ним двери, Максим решил все же оставить в покое странного судебного медика. Уж слишком нервничал старик. Видимо, от всей этой истории у него ум за разум зашел. Надо же, путешествие во времени… Бред какой-то. А может, и нет никакой тысячи лет. Может, он сам все это навыдумывал. Может, кости и правда быстрее гниют в этом болоте. В конце концов, достаточно с Максима и других тайн. И Максим решил выкинуть из головы эту беседу. Держа перед собой картонную коробку, он отправился в обратный путь по страшно-стерильному коридору. Кости в коробке мирно перестукивались друг с другом и, кажется, с кем-то еще в проплывающих мимо кабинетах. Шаги гулко отражались от кафеля и голых стен, запахи впитывались в волосы и одежду. Выйдя из здания Бюро судебно-медицинской экспертизы, Максим с удивлением обнаружил, что на улице все еще солнечный день, что он жив и является частью огромного прекрасного светлого мира, в котором царит лето. Кости радостно согласились с этим наблюдением. Коробку Максим поставил на сейф. Он долго думал, что с ней делать. В камеру вещественных доказательств её не сдашь, потому что никакого уголовного дела нет и кости не признаны вещественным доказательством. В шкаф с одеждой или под стол ставить человеческие останки как-то кощунственно. Просто в углу — неуважительно. На рабочем столе они будут мешаться. Оставалось только одно место — на сейфе. Рядом на стене висел календарь с полуголой американской актрисой, в котором все участковые, за исключением Максима, разноцветными маркерами отметили даты своего отпуска. Красным маркером были обведены День участкового, а также дни рождения коллектива, включая и 27 апреля — день Рождения Макса. Максим подумал, что можно было бы обвести в календаре и 20 июня — день обретения костей неустановленной женщины, умершей неизвестно когда, но вовремя спохватился. Никто из его коллег этого бы не оценил. Кости, оказавшись на новом месте, сразу же успокоились и занялись какими-то своими делами. Их нарочитое молчание ясно ощущалось в кабинете и постоянно притягивало внимание к коробке. Каждый, заходящий в кабинет, почему-то первым делом спрашивал, что за коробка стоит на сейфе. Ходил слух, что в отдел вот-вот должны были приобрести новое многофункциональное устройство с принтером, сканером и копиром. И все отделения негласно боролись за обладание им. Узнав, что в коробке останки человека, участковые, как правило, расстраивались, а представители других служб, наоборот, испытывали мало скрываемую радость. И все без исключения стремились ознакомиться с останками лично. Максим сначала протестовал против этого. Не испытывали удовольствия и сами останки, громыхая громче обычного. Но преодолеть неуемное любопытство сотрудников полиции, страждущих и жаждущих правды, было невозможно. Больше всех досталось черепу, который в отличие от других костей даже доставали из коробки и, непременно называя Йориком, с почтением клали обратно. В итоге к концу дня практически все сотрудники засвидетельствовали обретение отделом участковых мощей давно умершего человека. Не в силах выносить такого неприкрытого глумления над святая святых человеческой жизни — смертью, Максим решил остаток дня провести на своем участке и заодно заглянуть в банк, чтобы выяснить у управляющей несколько вопросов. Появление участкового в кредитной организации вызвало ожидаемое оживление и неподдельный интерес. Каждый из сотрудников банка хоть раз по этому поводу взглянул на Татьяну Гамову. А некоторые даже не преминули сообщить ей о визите Минина. А потом сочувственно и немного злорадно смотрели на Татьяну, когда распространилась информация, что участковый пришел к управляющей. Беседа с управляющей была напряженной. Во многом на это повлиял бланк объяснения, который Максим официально заполнял, и который необходимо было собственноручно подписать в конце управляющей. Это объяснение могло иметь неясные последствия для ее репутации и авторитета всего банка. — Я думала, дело закрыли, — недовольно заявила управляющая, — Татьяна сказала, что Комарова нашлась. Она ведь прислала письмо, где все объясняет. — Почерковедческая экспертиза письма еще не готова, — объяснил Максим, которому, если говорить откровенно, для проверочного материала данный опрос был совершенно не нужен, — нужно отработать все версии. Вдруг письмо — подделка. Необходимо выяснить, как Комарова трудоустроилась к Вам в банк, какие документы предоставляла, что о себе рассказывала, вела ли себя странно, как часто отлучалась с работы и брала отгулы. Какие конкретно обязанности выполняла. Из всего этого Максим узнал только то, что без вести пропавшая работала кассиром. Отгулы брала крайне редко и вела себя не страннее других работников банка. Никаких деталей первой беседы с тогда еще претендующей на вакантное место Комаровой, управляющая не помнила. Все документы были в подобающем состоянии и соответствовали тому необходимому пакету, который установило кадровое управление банка. Когда и при каких обстоятельствах исчезли документы Комаровой, управляющая пояснить не смогла. Но предположила, что это могло произойти при смене юриста, ведущего кадровую документацию в отделении банка. Виновные по этому делу уже наказаны. Дописав последние слова в таком же бестолковом, как и бессмысленном объяснении, участковый передал его на ознакомление управляющей. — Надеюсь, с этим делом мы разобрались, — сурово сказала она, пронзительно взглянув на Максима поверх очков. — Полагаю, что да, — ответил Максим, чувствуя, что не может долго выносить мощную ауру управляющей. На выходе он случайно столкнулся с Татьяной, которая специально для этого вышла из кабинета поправить рекламные брошюры в вестибюле. — Что-нибудь новое по делу появилось? — скромно спросила Татьяна, что было на нее совершенно не похоже. — Даже не знаю, что Вам сказать, — также скромно ответил Максим, на которого это было очень похоже. И он зачем-то рассказал ей о письме, которое вчера ему подбросили в почтовый ящик. И даже показал его. Татьяна была ошарашена. — Что это значит? Как понимать «девушки больше нет»? — Не знаю, — ответил Максим, отведя Татьяну в сторону, чем заметно расстроил ту часть коллектива банка, которая надеялась самостоятельно, что называется из первых рук, получить информацию об их беседе, — Вы должны учитывать, что это может быть розыгрыш. — Ничего себе шуточки! — громко возмутилась Татьяна, подав ложную надежду услышать их дальнейший разговор через клиентское окно и засеяв благодатную почву пересудов зерном новой сплетни. — Согласен, глупые, — ответил Максим, раскаиваясь, что поведал Татьяне про это письмо и, радуясь, что не рассказал про другие два, — я с этим как раз разбираюсь. — Спасибо Вам большое…Максим, — немного успокоившись, сказала Татьяна, — может быть, заглянете как-нибудь ко мне на чай? Поговорим об этом деле подробнее? А то сейчас работа… Если у Вас есть на это время, конечно… — Хорошо, — согласился Максим вопреки своему принципу не переходить черту личного общения в служебных вопросах, — может быть, завтра? После работы. Часов в семь? По правде сказать, он уже этот принцип однажды нарушил. Причем совершенно незаметно для себя. И теперь ловил себя на мысли, как ему быть, если его… любовница вдруг снова наведается к нему в квартиру, чтобы сварить супа? — Буду ждать, — улыбнулась Татьяна впервые с момента их знакомства. Максим с волнением подметил, что эта улыбка просто прелестна. Глава 7 Зубы В пятницу утром Максиму на телефон пришло сообщение. Номер — неизвестен. «Максим Владимирович, нам необходимо встретиться по делу Комаровой. Об этой встрече никто не должен знать. Возьмите с собой телефон Комаровой. Детали я сообщу дополнительно». Похоже на какую-то ловушку. Только, кому это надо? И что такого важного в этой Комаровой, чтобы рисковать? Ведь, случись что с Максимом, это только привлечет большее внимание к проверочному материалу. Может, здесь действительно замешаны экстраординарные события? Наподобие шпионских игр. Но и тогда никакого смысла нападать на сотрудника полиции нет. Тем более у шпионской версии нет ни единого доказательства. И еще это «я». Явно действует какой-то одиночка. Если бы за его спиной скрежетал механизм некой организации, было бы написано «мы». Скорее всего, Максиму кто-то в частном порядке хочет сообщить какие-то сведения. Или что-то предложить. Может быть, попросит вернуть медальон. В любом случае, никаких сделок с совестью! С этими мыслями Максим вышел из квартиры, спустился на первый этаж и обнаружил в своем почтовом ящике новую корреспонденцию. Знакомый конверт с окошком адресата и сложенный лист бумаги. «Ну и утречко, — подумал Минин, — хотя последнюю неделю, что не день, так сюрпризы». Повертев письма в руках, Максим вздохнул. Открывать все равно придется. Уж лучше здесь, прямо в подъезде. На работе может оказаться пара лишних и очень любопытных глаз. И могут возникнуть ненужные вопросы. Максим вздохнул еще раз и по уже сложившийся традиции развернул сложенный лист. В нем знакомым корявым неграмотным почерком было написано: «Мы знаем что происходит. Будте сегодня в 12.15 в центре у фантана». Вот тут уже действует организация. Правда, крайне несерьезная, которая поскупилась на конверт и секретаря, ответственного за орфографию. И что это за время такое? 12.15. Ни туда, ни сюда. Серьезные ребята выбирают время с нулями. В 12.00. В крайнем случае, в 12.30. Чтобы можно было опоздать. Ну, или прийти чуть раньше. А тут…. Есть еще несколько вопросов. О чем вообще идет речь в первой части письма? О тайнах мироздания, о внутренней политике или, все-таки, о каком-то из проверочных материалов, находящихся в производстве у Максима? И вот еще вопрос: а не послать ли авторов всех этих таинственных писем лесом? Откуда вообще такой ажиотаж и массовое желание с ним лично пообщаться. От всех этих шпионских игр у Максима начало портиться настроение. Он покачал головой и неожиданно для себя, поддавшись внезапному порыву праведного возмущения, решил игнорировать предложения о встречах. Если кто-то хочет что-то с ним обсудить, пусть делают это открыто и приходят в отдел. Макса охватило чувство гордости за принятое жесткое решение, безусловно требующее уважения к своему автору. Одно из немногих подобных решений в его карьере участкового полиции. Второе письмо было открыто Максимом решительно, с видом человека, который наконец-то одним махом разобрался со всеми своими проблемами. Край конверта был оторван мгновенно и ровно. Письмо внутри не пострадало. Да собственно и письмом-то это назвать было сложно. Скорее, документ. В конверте находился лист бумаги, на котором в два ряда размещались черно-белые фотоизображения молодых мужчин и женщин в анфас. Всего шесть человек. В одинаковых светлых рубашках. Четверо мужчин и две женщины. Съемка — по грудь. Под каждой фотографией значился номер. Макс внимательно всмотрелся в лица. И открыл рот. Среди незнакомых лиц он вдруг узнал Лиду Комарову. Правда, волосы у нее были короткие. Не как на фотографии, которую дала Таня. А так сомнений не было. Это его без вести пропавшая. А рядом с ней — молодой человек с Эдельвейса. Он выглядел точно так же, как на видеозаписи. Что делают фигуранты по двум его проверочным материалам в одном документе? И что это вообще за фотоальбом такой? Кто все эти люди, и какая между ними связь? Может быть, все они числятся пропавшими без вести? А вдруг и вправду все они жертвы какого-нибудь маньяка? И тот хочет, чтобы его остановили… Опять вопросы! Максим почесал голову. Нет, маньяки, как правило, стараются действовать незаметно. Маньяк не станет тащить свою жертву на глазах у десятков человек! И тут взгляд у участкового уполномоченного Минина зацепился за номера под фотографиями. Комарова значилась под номером пять. 5. Это же цифра с ее медальона. Так, по крайней мере, сказала Таня! Молодой человек из «Эдельвейса» был под номером шесть. Ко дну сейфа в кабинете у Максима приклеен медальон с номером два. А тут под номером два был изображен молодой человек с пронзительным взглядом, скромными усиками и диско-прической. Максим в волнении стал переминаться с ноги на ногу. Казалось, разгадка этого, все туже запутывающегося клубка, вот-вот раскроется. Если предположение верно, то медальон с номером два принадлежит усатому диско-мэну. Но медальон выглядит очень старым. Ему должно быть больше ста лет. В те времена диско еще не существовало. Да и молодых людей, которых, судя по всему, фотографировали друг за другом на одном стуле. Причем фотографии довольно высокого качества, выглядят современно. Хотя внешний вид у молодых людей немного старомодный. Все эти их прически, макияж у девушек, короткие усы у ребят, целеустремленность в глазах. На хипстеров они уж точно не похожи. Максим вспомнил, как Татьяна сравнила одежду Комаровой в первый день их знакомства с одеждой из советского кино. У Минина в памяти всплыли образы из любимых советских фильмов — «Пацаны» и «Курьер». Да, Татьяна права. Это или косплей, или фотографии действительно сделали в 80-х годах ХХ века. А это невозможно, ведь Комарова и тот молодой человек были здесь всего неделю назад. Не постаревшими. Разве только, путешествие во времени…Максим устало вздохнул. Опять этот бред… Пора на работу. Засунув письма в папку, он побрел в отдел. На работе его ждала повседневная волокита. Кто-то припарковал свой автомобиль на газоне, кто-то слишком громко слушал музыку. За кем-то соседи постоянно следят через дверные глазки. А у кого-то кошка нагадила в подъезде. И уже не в первый раз. Все это требовало разбирательства, к которому Максим относился со всей серьезностью своей щепетильной натуры. За работой Максим даже не заметил, как приблизилось обеденное время. Все еще поглощенный текущими проблемами, он одел фуражку и направился домой. — Здравствуйте, Максим Владимирович, — вырвал его из потока служебных мыслей высокий скрипучий голос. Максим с удивлением огляделся, обнаружив, что стоит у фонтана. В центре города. Примерно в 12.20. «Надо же», — подумал он, недоумевая. Как правило, он ходил домой совсем другим путем. Ближе и прямее. А сейчас ноги сами принесли его к месту встречи с таинственным автором безграмотных писем, куда Максим, в общем-то, и не собирался. Автором писем оказался молодой человек лет двадцати с видом студента-неудачника. На нем была расстегнутая красная гавайская рубашка с синими пальмами, которая, по всей видимости, не желала иметь ничего общего с одетой под неё белой футболкой. Она загибалась и сгруживалась, лишь бы держаться как можно дальше от нарисованной на футболке морды ярко зеленого пришельца. Дополняли костюм почти новые клетчатые бриджи чуть ниже колена, высокие черные носки, гордо обтягивающие почти до самых икр безволосые ноги, а также видавшие виды светло-серые сандалии с лямкой на пятке. Через плечо была перекинута небольшая черная сумочка на тоненьком ремешке. Голову молодого человека совершенно не украшали волосы, которые могли бы полностью скрыть маленькие симпатичные уши, если бы не свисали длинными сальными сосульками. Но вкупе с уже проходящей угревой сыпью и запущенным пушком над верхней губой прическа выглядела вполне естественно. Видно было, что молодой человек презирал спорт, любил покушать, интересовался сверхъестественными явлениями и, скорее всего, не имел романтических отношений с девушкой. Никогда. В общем, представлял редкую для России социальную группу гиков, последнее время активно конкурирующую с ботаниками. — Здравствуйте, — ответил Максим безрадостно.