Он закрыл глаза. В качающемся мире его взгляд был единственным, что держало Кэрри на плаву, и она стала тонуть, проваливаясь в небытие. Лорд Эдвин судорожно вздохнул. — Мы начнем все с начала, Кэролайн, если и ты сможешь просить меня... _________________ Глава 11. Исповедь Кэрри выздоравливала долго. И, возможно, долго потому, что ей нравились совершенно новые отношения, которые сложились между ней и лордом Эдвином. Первое время он не покидал ее ни на секунду. После долгих размышлений лорд Эдвин все же пригласил доктора, который уехал из Остхилла богатым человеком, а Кэролайн осталась с диагнозом “инфлуенция”. Доктор вынул пулю из ее груди, и Эдвин сам держал метавшуюся от боли Кэролайн во время этой процедуры. Потом, когда она потеряла сознание, а доктор, завершив перевязку и дав рекомендации, отправился восвояси, он сидел у ее кровати и молча ожидал ее пробуждения. Начались бесконечные будни, когда Кэрри находилась между жизнью и смертью, когда рана воспалилась, и доктор приезжал ежедневно, боясь, что пациентка не выдержит воспаления. Он чистил гной и снова перевязывал ее, после чего было решено сшить концы раны. Кэрри, от жара и общего состояния организма ничего не соображавшая, металась по постели, и процедура прошла на редкость плохо. Пригласили дядюшку Питера, и втроём, с трудом удерживая молодую женщину на ложе, сумели наконец-то зашить рану. — Теперь остается только молиться, — сказал доктор, вытирая руки, и смотря на осунувшегося и отчаявшегося графа Фицжеральд, — молитесь, милорд. Все в руках Божьих. Просыпаясь, Кэролайн всегда видела рядом с собой лорда Эдвина или дядюшку Питера. Оба целыми днями не отходили от ее ложа, сменяя друг друга. Эдвин появлялся в любой час дня и ночи, если Кэролайн открывала глаза. Она видела его постоянно измотанным и уставшим, и в глазах его затаился страх. Он боится потерять ее, думала Кэрри, улыбаясь ему. Однажды он уже потерял невесту. Теперь был на грани того, чтобы потерять только что обретенную жену. Ту самую, которая закрыла его от пули своей грудью. Возможно, молитвы лорда Эдвина возымели действие, но через какое-то время болезнь стала отступать. Когда опасность миновала, и жар наконец-то отпустил Кэролайн, она обнаружила, что лорд Эдвин полностью переселился в ее комнату. Просыпаясь ночью, она видела его, мирно спящим рядом. Кэрри улыбалась, смотря, как даже во сне лицо его не может расслабиться, как на каждый шорох, который она издавала, он тут же просыпался и с тревогой заглядывал в ее глаза, клал руку на ее лоб, и с облегчением снова ложился на подушку. — Тебе что-нибудь нужно, Кэрри? Она улыбалась. Такой Эдвин нравился ей все больше. — Спи, — говорила она тихо, — я просто посмотрю на тебя. Чуть позже, когда рана практически совсем затянулась, превратившись в некрасивый запекшийся шрам на ее белой коже, и Кэрри смогла самостоятельно садиться и даже вставать, жизнь ее немного переменилась. Кэрри много спала и просыпалась поздно, когда лорд Эдвин давно уже вставал и уходил работать в свой кабинет. Ее глаза искали дядюшку Питера, дремавшего в кресле. Дядюшка Питер просыпался, вскакивал на ноги и бежал звать милорда. Кэрри с улыбкой ждала, когда лорд Эдвин, теперь уже более похожий на себя самого, только сильно похудевший и осунувшийся, зайдет в спальню, прикажет подать легкий завтрак, сам придвинет Кэрри столик к кровати, и подложит ей подушки, чтобы было удобно есть. Кэрри старалась развеселить его, развеять этот страх, что застыл в его глазах. Лорд Эдвин улыбался, слушая ее милую болтовню, но страх его никуда не девался. Он брал ее руку, будто та была сделана из тончайшего фарфора, и немного сжимал ее пальцы в своих. А потом ее выносили на балкон, и Кэролайн смотрела, как лето вступает в свои права, расцветая яркими красками. В честь леди Кэролайн садовники разбили прекрасные клумбы прямо под ее окнами, чтобы она могла любоваться ими. Лорд Эдвин, если ему не нужно было куда-либо ехать или принять поверенного, оставался с Кэрри, сидел рядом в кресле, и занимался своими бумагами или читал Кэрри вслух. Они не говорили о прошлом, предпочитая обсуждать ничего не значащие темы, а Кэролайн безумно боялась этого разговора. Если он снова замкнется в себе, то ее мир окончательно рухнет. Потому что ее мир теперь сосредоточился только в одном человеке — ее муже лорде Эдвине. ... Лорд Эндрю Дайнон был похоронен рядом с фамильным кладбищем, как самоубийца. Хоронили его в закрытом гробу, так как говорили, что он выстрелил себе в лицо и от лица мало что осталось. Несмотря на страшный грех перед церковью, ночью тайно он был отпет в фамильной часовне. На отпевании присутствовал только его кузен лорд Эдвин, граф Фицжеральд, стоявший в дверях и так и не подошедший к гробу. После смерти лорда Эндрю за упокой его души лорд Эдвин пожертвовал огромную сумму на строительство новой церкви недалеко от своего дома и обустройство при ней сиротского приюта. Поговаривали, что это и была часть клада, которую привез лорд Эндрю как принадлежащую леди Кэролайн. Лорд Эдвин никогда об этом не говорил. Но Кэролайн видела, что случившееся гнетет его, и всеми силами пыталась быть ему самой лучшей женой. Прислушавшись к себе, она поняла, что испытывает по поводу смерти Энди огромное облегчение. Она уже однажды пережила его смерть, второй раз это оказалось намного менее болезненно. Ее гораздо больше беспокоило состояние лорда Эдвина. Он оставался все так же подавлен, хоть и не подавал виду, и Кэрри понимала, что страшная смерть кузена тяжелым камнем висит на его совести. Кэролайн не знала, о чем он думает. Часто, обратив на него свои глаза, она видела, что лицо его становится хмурым, и боялась, что то хрупкое доверие, которое установилось в последнее время между ними, исчезнет от любого неудачно сказанного ею слова. — Больше никогда, никогда не делай так, — сказал лорд Эдвин, однажды поймав на себе ее тревожный взгляд. — Как? — Кэрри вздрогнула. Он встал, прошелся по балкону. Солнце заливало и его, и выставленные на балкон для услады ее глаз деревья в кадках и цветы в вазе, стоявшие на маленьком столике. — Моя жизнь ничего не стоит, — проговорил он, обернувшись к ней, — Кэрри, поверь, ничего страшного не случилось бы, если бы он меня убил. Я так долго хотел этого, что, возможно, это было ответом на мои молитвы. Она молчала, сжав руки на груди. Пальцы ее переплелись и побелели от напряжения. — Я давно должен был это тебе сказать, — он подошел ближе, — я благодарен тебе за спасение моей жизни... Но она этого не стоила. Ты намного важнее, Кэролайн, и без тебя моя жизнь превратилась бы в ад. Я не стал бы жить без тебя. — А как ты представляешь мою жизнь без тебя? — спросила она тихо, сдерживая слезы, — ты думаешь, я бы поступила так, как ты приказал? Вышла бы за кузена? Того, кто убил моего любимого мужа? Думаешь, на следующий день пошла бы с ним к алтарю? — Ты могла бы это сделать, ведь... ты же этого хотела раньше... — закончил он почти шепотом. Она закрыла глаза и слезы все же брызнули на щеки из-под ресниц. — Я бы убила его, — проговорила Кэрри, — я бы убила его. — Почему? Ведь... — Ты специально оскорбляешь меня? — спросила она, вытирая слезы, — я одно время была очарована Энди, и, однажды, стоя на палубе корабля, он предложил мне выбор. Либо он оставляет меня на корабле, и мы больше не видимся, либо я соглашаюсь на его условия. Я тогда ненавидела тебя, я так ждала тебя в Пенсильвании, но ты не приехал... Я была очень зла на тебя, и очарована этим искателем приключений... Неужели ты не веришь в то, что люди могут меняться? Лорд Эдвин сел на край ее ложа. — Верю, конечно. Я и сам совсем не тот человек, который женился на тебе. Ты заставила меня пересмотреть все принципы, которые казались мне нерушимыми. А твой поступок глубоко потряс меня, Кэрри..., — он поднес к губам ее руку, снова держа ее, будто она сделана из костяного фарфора, — но твоя жизнь намного ценнее моей, — он улыбнулся, — и ты не имеешь права жертвовать ею. — У меня не было времени подумать о таких вещах, — сказала Кэрри, отнимая руку, — я не могла допустить, чтобы ты умер. Я не могу жить без тебя.