— Ты же знала, что я дурак. Вот тебе первое подтверждение. — Впервые ты это сам признал. — Только в связи с данной ситуацией. Не знаю, как так вышло, что Кирилл выудил из меня информацию без особого напряга и даже без прямых вопросов. Хитрый, однако. — Не недооценивай ни его, не других наших одногруппников. — Тебе видней, ведь ты знаешь их дольше, чем я. — Не нужно много проводить времени с людьми, чтобы понимать, что близко подпускать к себе можно далеко не всех. Но можно веселиться. А веселье, как ты понимаешь, временно покинуло меня. Удивительно, но, кажется, девушка не отказывается от разговора со мной. Хочет тоже что-то сказать? Будет ли это «что-то» позитивным и приятным? — Временно? — Конечно. Не думал же ты, что я вся такая бедняжка решила уйти в вечный мир траура. — Дело в трауре? — У меня нет желания веселиться, пока не решено одно дело... И сочувствие мне не нужно, — Крылова вновь возвращает высокомерные нотки в свой голос. — Расскажешь, что у тебя случилось? — С чего мне это делать? — С того, что ты ночевала в моей постели, и мне не всё равно. — Не всё равно? Это такие слова ты теперь используешь? — она скептично и даже насмешливо усмехается. Я вижу широкую улыбку Одарии по другую сторону книжного стеллажа в проёме между верхушками книг и следующей полкой. Мне хочется спросить её: «А какие ещё слова ты ожидала в ответ на свои грубости?». Но вместо этого протягиваю руку ладонью вверх в этот самый проём, как бы приглашая к перемирию и говорю: — Да, именно такие. Вообще, я и сам должен кое-что рассказать. — Это точно, — отвечает девушка и кладёт свою ладонь поверх моей. — И начни с того, какого чёрта ты нарушил наш уговор о том, что сексом мы можем заниматься только друг с другом? — А вот сейчас я не понял, — теряюсь. Одария отнимает свою руку, лишая меня тепла, и обходит стеллаж так, чтобы оказаться прямо передо мной. — Я вот тоже не поняла. Что за Кристина, которая тебе всё время звонит и строчит сообщения? — Откуда ты про Кристину знаешь? — я прямо таки опешил. Крылова могла разве во время нашей встречи в парке аттракционов увидеть имя моей бывшей, когда я отклонил входящий вызов. Но... сообщения? — Мне больше интересно, зачем ты её скрываешь. Сам же хотел, чтобы мы только друг с другом имели связь. Что за идиотизм? Передумал? Я теперь тоже могу коллекционировать любовников? — смотрит с вызовом и не скрываемой злостью. — Подожди ты! Кто тебе про Кристину сказал? Это моя бывшая, и отношений с ней я давно никаких не имею. О ней, кстати, и хотел рассказать, на случай если... — На какой случай? — Одария грозно щурит глаза. — На случай если она или кое-кто из наших одногруппников наплетут тебе какую-нибудь чушь. — Какого чёрта вообще происходит! — девушка начинает раздражаться по-настоящему. — Каким образом кто-то из наших одногруппников связан с твоей якобы бывшей? — Они вроде как со Стёпой имеют общих знакомых и иногда общаются. — Стёпа? Шалун что-ли? — Он. Стёпа и оказался тем самым одногруппниеком, который уже давно знает наш с Одарией секрет. Он сам мне вчера написал в «Вконтакте» после того, как чат группы 621 взорвался от новости обо мне и Крыловой. «Спасибо» Ермолину, которого я «поблагодарил» уже сотни раз за сутки. — Артём, — Одария опирается боком на книжный стеллаж, скрестив руки, и шумно вздыхает, — не уводи нас от моего вопроса куда-то в сторону. Почему ты нарушил наш уговор? — Я же сказал, что никаких отношений с Кристиной не имею! — А как ты объяснишь её сообщение с благодарностью за то, что ты составил ей компанию? Я видела оповещение на экране твоего телефона в нашу последнюю ночь. — А компанию только в постели можно составить? По себе судишь? — огрызаюсь. Честно, даже сам злиться начал. — А где ты ей компанию составил? А главное: зачем? — Об этом я и хочу рассказать. Сколько у нас примерно времени до прихода первых посетителей? Помимо злости я вижу заинтересованность на лице девушки. Злится, но хочет, чтобы я прояснил ситуацию. Значит, не всё ещё потеряно? — Примерно полчаса. Но их в воскресенье много не будет, так что в любом случае тебе никто и ничто не мешает объясниться. Звучит как: «Ты просто обязан мне сейчас всё рассказать». Так мы оказались вдвоём за стойкой библиотекаря. Просто поставили второй стул для меня, и я начал свой монолог. Я рассказал о начале отношений со своей одноклассницей, Кристиной, в школьные годы. О том, как мы с ней встречались, и о том, как расстались. Рассказал, что одним из главных поражений и разочарований в моей жизни стало то, что произошло на выпускном после окончания школы и одиннадцатого класса. Тот выпускной я ещё, пожалуй, долго не смогу забыть... В арендованном кафе громко играла музыка, а половина воздушных шариков либо сдулись, либо просто лопнули. Мы, уже бывшие школьники, тоже, как эти самые шары: половина пьяна, а другая половина, глядя на всё творящееся безобразие, ещё только начала пробовать алкоголь. Кто-то даже впервые в своей жизни. Нам было весело, и даже некоторые присутствующие родители вошли в раж, обособившись своей собственной отдельной компанией за другим длинным столом. Я тогда был с матерью и отчимом, с которыми тогда был ещё в нормальных отношениях. До этого самого вечера... До момента, пока я не потерял из виду Кристину. — Кто-нибудь видел Кристину? — ходил я по душному залу и спрашивал у всех, но никто не мог точно ничего сказать. То на улице, говорят, то вообще домой уехала. Без предупреждения? Ну, нет. Она бы так не сделала. И тогда я вышел на улицу, обеспокоенный за свою девушку. Она пила. Я напугался, что одноклассница могла выпить слишком много, и ей могло стать плохо. А ведь мне от её родителей было дано указание проследить за тем, чтобы их дочь вернулась домой в полной сохранности. Сердце стучало, тревога била в уши. На улице курили двое мужчин, которые были отцами моих одноклассников. Они тоже не видели Кристину. Тогда, уже теряя надежду, в панике несусь в заднюю часть двора на территории кафе. Я и в самом деле нашёл её там, прямо за кафе на одной из широких лавочек. Полуголую Кристину и своего отчима со спущенными штанами. Моё тело застыло. Девушка стонала, цеплялась ногтями в плечи Константина, и совсем не выглядела «расстроенной». Я так и стоял, пронзённый болью, как колом, пока они не закончили. Тошнота подкатила к горлу, руки тряслись, как ненормальные. В глазах отчима я увидел досаду, а в глазах своей девушки испуг вперемешку со стыдом. Моя жизнь была сломана — так я это ощущал. — Так это не было даже насилием? — спрашивает удивлённая моим рассказом Одария. — Нет. Они оба просто сделали то, что хотели. И, кстати, — добавляю, — Кристина не была всё же пьяна. У неё были абсолютно ясные глаза и чёткая речь. — Она извинилась? — Нет. Мы просто перестали общаться в этот же момент. — Ну и история, Артём, — хмыкнула задумчиво Крылова. — А что твоя мать? — Простила его, — недовольно усмехаюсь. — Злишься на мать? — Так что там у тебя за нерешённое дело, которое мешает тебе веселиться? — перевожу тему. — И в чём причина... твоего траура? Я ступаю на скользкую дорожку, и прекрасно понимаю это. Но так или иначе, я намерен получить ответы на свои вопросы. Особенно теперь, когда вывалил перед девушкой своё прошлое. Глава 35 Одария