Ухмыляюсь и хитро подмигиваю, оставляя парня без ответа. Пусть побудет в неизвестности. Девчонка вскоре уходит с опустевшим рюкзаком, как и многие, не взяв с собой новых книг. Сегодня в основном все только приносят, и даже рабочая зона с компьютерами стоит пустая. Если бы не «акция» с синими обложками, то посетителей было бы совсем мало, судя по всему. Пользуясь временным спокойствием и тишиной склоняюсь к Артёму, что сидит рядом, уткнувшись в телефон, с которого всем переводит деньги, и шепчу на ухо: — Хочешь прямо здесь? Он поворачивает голову ко мне, и мои губы от этого действия проехались по его щеке. — Значит камер и правда нет, — улыбается. Наши носы соприкасаются, дыхание смешивается. — Кто знает... — тяну улыбку. — Может просто я не в курсе. Вот как раз и проверим... Наклоняюсь ближе, обвожу кончиком языка край его ушной раковины, а затем дую на влажный след. — Кто-то идёт, — останавливает мои поползновения, кладя руки мне на предплечья. — Пока что ты спасён, — усмехаюсь и отодвигаюсь от парня. — Как жаль... Голос Угольникова соблазнительно вибрирует, но ко мне и в самом деле пришёл новый посетитель, которого нужно обслужить. К вечеру поток людей становится меньше, но почему-то именно к концу рабочего дня стало больше приходить тех, кто думает, что мы с Артёмом дураки. То книга не того цвета, то вообще не из нашей библиотеки. Я им говорю, книга не наша, а те обижаются и дверью хлопают... Я рада, что идея Угольникова на практике оказалась рабочей, но записка всё ещё не найдена. В свободные минуты трясу и пересматриваю всё, что принесли, но везде пустота. Ничего нет. Голова начинает болеть, в глаза словно песком бросались, и сил всё меньше. Артём молча помогает, став ещё более задумчивым, чем утром. Разговаривать уже не хочется — только бы скорей закончить этот день, запереть дверь библиотеки, сесть в машину и поехать домой. «Домой»... Это последний месяц, который я оплачиваю за съём своей квартиры. Ведь я переезжаю к парню. Всё чаще смотрю на настенные часы. Уже почти шесть вечера. За пятнадцать минут до окончания рабочего дня Угольников вдруг решает ошарашить меня: — У меня тоже есть для тебя книга. Нас разделяет библиотечная стойка. Он смотрит на меня прямо, без тени улыбки. Под его глазами залегли тени, и я сама чувствую, как тоже устала за сегодняшний день. — Почему вчера не сказал? — Потому что она не пустая. А время было уже позднее, когда я приехал, и тебе нужно было выспаться перед сегодняшним днём. — Не... пустая? — из моих лёгких разом вышел весь воздух. — Она синего цвета и в ней сложенный клочок тетрадного листа. Я не заглядывал в него и поэтому не знаю, то ли это, что ты ищешь. Артём сцепил пальцы рук в замок, подпирая ими подбородок, и его напряжение передаётся мне. — Почему только сейчас говоришь об этом? — морщу лоб. — Хотел отдать в конце рабочего дня, когда вся суета поутихнет и работа тебя не будет отвлекать. Смотрю на широкие сильные ладони парня и так хочется вцепиться в них, трясти, трясти, трясти... — Она у тебя с собой? — спрашиваю дрогнувшим голосом. — Да, в машине. — Принесёшь? — Хочешь здесь посмотреть? — убирает руки от подбородка и склоняет голову набок, прислушиваясь, присматриваясь. Раздаётся громкий стук грубо проворачиваемой дверной ручки, и я вздрагиваю от неожиданности: Иванова Алина врывается в библиотеку со своей неизменной сумкой-шоппером на плече и цокает каблуками по плитке, приближаясь. — Ты опоздала. Мы уже закрываемся, — не скрываю недовольства. — Вычеркнешь их завтра, всё равно у тебя ещё воскресенье впереди. Иванова уходить не собирается и уже хватается за свою сумку, раскрывая её. Лёгкая синяя ветровка одногруппницы шелестит, а мои ноздри заполняет приторно-сладкий аромат духов. — Ладно, выкладывай всё на стойку и уходи. Алина извлекает книги одну за другой, выстраивая целую башню на моём столе. Получилось целых шесть книг... с обложками синего цвета. Шоппер одногруппницы опустел, повиснув унылой тряпкой у неё на плече. Мы смотрим друг на друга в молчаливой дуэли глазами. — В этих ничего нет, — кивает Иванова на принесённые книги. — Можешь не искать. Она разворачивается и уходит. Я смотрю на развивающиеся светлые волосы, на тонкую ладонь, что поворачивает дверную ручку, на исчезающую спину девушки. И думаю: какого чёрта? — Алина тоже в курсе, что ты ищешь записку? — удивляется Артём. — Вообще-то не должна, — отвечаю, всё ещё глядя на закрытую дверь библиотеки. Глава 44 Артём Уже сгустились вечерние сумерки, и небо затянуло тучами. Кажется, синоптики обещали дождь ночью, но начаться он может уже совсем скоро. Ведь неспроста ветер начал трепыхать ветви деревьев, поднимать пыль на асфальте. Я как раз успеваю спрятаться дома, запереться в нём. Ставлю чайник, задумчиво смотрю в окно, где кроме зажжённых фонарей сложно что-то разглядеть и думаю о предстоящей непростой ночи. Только что отвёз Одарию в её прежнюю квартиру, хотя её вещей там уже почти и не осталось. Да, сегодня я ночую один. Буду наедине со своими мыслями, переживаниями, ведь мне было велено не звонить, никак не беспокоить. — Я хочу быть одна, когда разверну этот лист и посмотрю, что внутри, — сказала мне Крылова после ухода Алины из библиотеки. Наверное, я и сам бы хотел быть в такой момент один. Знаю, как важна для Одарии эта записка и насколько личная вся эта история. Поэтому спорить не стал, а только лишь предложил свою помощь в том, чтобы отвезти девушку на машине. Развернула ли она уже тот бумажный листочек или ещё нет? Каково это: получить послание из прошлого от уже умершего близкого человека? Сложно примерить это на себя, и ещё сложней суметь поддержать, найти правильные слова. Я беспомощен прямо сейчас, ведь она там одна, а я здесь и тоже один. Сигнал оповещения на телефоне моментально привёл меня в чувство. Тянусь за гаджетом, лежащим на подоконнике, в полной уверенности и непоколебимой надежде увидеть имя Крыловой на экране, но это оказалась не она. Стёпа- шалун. Вот так неожиданность. Обычно он пишет мне, если хочет показать какое-то смешное видео из Интернета, но не в этот раз. — Ничего, если я начну мутить с Кристиной? — пишет одногруппник. — Почему у меня спрашиваешь? Спроси у неё самой. — Просто помню тебя пьяным, ноющим о том, как бывшая предала тебя, когда ты так её любил... Да и она о тебе расспрашивала ранее, Крыловой интересовалась и вообще вами обоими. — Раньше любил, но не сейчас же. Ты ведь самый первый знаешь про меня с Крыловой. Что за тупой вопрос от тебя? А Кристина из своих мотивов расспрашивала, причём далёких от романтических. — Я на всякий случай. — У самой Кристины спроси, а я тут давно не при чём. — Я спрашивал у неё, но она говорит, что я клоун. «Она и сама циркачка», — мысленно посмеиваюсь. Разве клоун не идеальная партия для цирковой гимнастки? Даже настроение поднялось, пока мысленно представляю этих двоих рядом, как парочку. Что-то не верится мне, что моя бывшая посмотрит на Стёпу влюблёнными глазами. Он ведь и правда выглядит нелепо... Длинные прямые русые волосы, и чёлка эта дурацкая. Причёска, откровенно говоря, женская. Он как хиппи какой-то или неформал, только никаких крутых цепей при этом или даже чёрного цвета. — Прости, Стёп, но ты и выглядишь, как клоун, — набираю ответ. — Меня, конечно, тоже так обзывала одна девушка, но в твоём случае это и про внешний вид, а не только про поведение. Ох, ещё свежи воспоминания об обзывательствах Одарии. Как вспомню, и смеяться сразу хочется. — Ладно, Угольников, я тебя понял. Что же, хорошо, когда тебя понимают. Только я сейчас Стёпу не понял: зачем ко мне с ерундой такой обращаться? Я бы на его месте никого не спрашивал. Да я даже от самой Крыловой не ждал разрешения прежде чем начать подкатывать к ней! Нравится — добивайся. А не бывшим парням пиши разрешения спрашивать...