— И как? — спрашивает она в полный голос, чтобы посетитель смог заметить её присутствие. — Мне понравилось, — подмигиваю. — Мне тоже. Ты был хорош! Последнее девушка произносит шёпотом, а затем резко шагает к стойке библиотекаря. Вот и поговорили... Как вовремя мы закончили «говорить»! Уверен, сияю сейчас ярче солнца за окном. Это выглядит странно со стороны, ведь сегодня я продолжаю всем участникам «акции» переводить по двести рублей вознаграждения. Раздаю свои деньги, но улыбаюсь. Приходит людей, кстати, меньше, чем вчера. Видимо, основная масса студентов решила прийти как можно скорее, чтобы уж точно денег досталось. А к вечеру и вовсе возникло затишье — никого нет. — Так от чего ты там в шоке была вчера? — спрашиваю Одарию, пользуясь нашим уединением. Я уже привычно сижу рядом с ней за стойкой, и мы выглядим, как два полноправных библиотекаря. — Помнишь как-то раз я рассказывала тебе про «Евгению» с её письмом? — Ну, да, припоминаю. Крылова, помню, как-то вскользь упомянула то, откуда знает про записку, которую ищет. — Я узнала кто это такая, и от этого знания была в шоке. И всё ещё в нём пребываю, если честно! — Одария смеётся и качает головой из стороны в сторону, как бы показывая своё неверие. — Это кто-то знакомый тебе? — О, да. Оказывается, подруга моей сестры, назвавшаяся Евгенией, всё это время была рядом со мной. Мне всё ещё не верится! — И кто же это? — Алина Иванова. — Серьёзно? — Да. Она сама мне призналась вчера, когда мы переписывались во «Вконтакте». Я таки прижала Иванову к стенке, но получила от неё такие ответы, каких не ожидала. — Это и правда удивляет, — не скрываю собственного удивления. — Я сам сейчас перевариваю это в голове. Но теперь мне ясно, что Алина и правда не настолько глупа, а скорее имеет более серьёзные мотивы не любить тебя. Дело, значит, не в банальной обиде на твои старые злые шутки. — На счёт «не настолько глупа» я всегда готова поспорить! — В этом я не сомневаюсь! — хмыкаю. — И что теперь? — А ничего. Записка найдена, прочтена. «Евгения» мне больше не интересна, а сама Алина так тем более. То, что она была подругой Ани и оказалась на той самой вечеринке, ничего не меняет. Мы по-прежнему будем недолюбливать друг друга. Иванова продолжит таить на меня обиду за Ваню, которого я, якобы, увела у Ани. А я продолжу считать её недалёкой. — Не обострится ли ваш конфликт? — Лично я её трогать не собираюсь. Ей и без меня хватает: потеря подруги, чувство вины. Одария и в самом деле не стала «трогать» Алину. В наступивший понедельник наблюдаю за тем, как обе девушки молча кивают друг другу в приветствии и так же без слов расходятся по сторонам. Но ранее я не замечал, чтобы они хотя бы кивали друг другу. Это явно прогресс. Не удивлюсь, если они вообще в какой-то момент и относиться друг к другу начнут больше нейтрально, нежели враждебно. Как и всегда, я сел рядом с нашим старостой, а Крылова рядом с Мартыновой. Нам это никак не мешает переглядываться, загадочно улыбаться и обмениваться только нам понятными шутками. — Ненавижу понедельники! — стонет Ермолин, рисуя мелком на доске непотребства, посвящённые этому дню недели. Другие одногруппники подначивают Кирилла, громко шутят и смеются, но уже имеющийся шум становится ещё более сильным, когда в аудиторию входит Стёпа- шалун. Или уже просто Стёпа... Я не уверен, как этого парня теперь называть. Все прямо ахнули при виде новой причёски шалуна. Больше нет длинных волос и чёлки. Стёпа превратился в обычного парня с типичной мужской короткой причёской. — Вот это трансформация, — присвистнул Даня рядом со мной. — Чего это с ним? Как бы снег теперь не выпал. — Влюбился, наверное, — весело усмехаюсь. Хотя внутри себя собственный смех я слышу нервным. Ведь сегодня вечером я собираюсь признаться Одарии в любви. Глава 47 Одария Странный день, странный понедельник. Артём то хмурится, то глуповато улыбается. Что там происходит такого в его голове? Настолько в себе, что даже утром поворчать на меня забыл по воду кофе на пустой желудок. Пока ехали до вуза, в машине слушали жизнерадостную музыку и много шутили, а потом в обнимку шли по коридору к аудитории, где должна была проходить первая пара. — А что ты решила на счёт библиотеки? — спрашивает Артём, как раз когда проходим мимо книжного царства. — Думаю, уволюсь. — Так и знал, ведь на книжного червя ты совсем не похожа! — Ну, книги это больше к таким, как Мартынова, если честно. Да и воспоминания от этой библиотеки остались тягостные. — Понимаю, — кивает. Историю с библиотекой я хочу закрыть. Буду лишь иногда захаживать, чтобы поздороваться с Елизаветой Петровной, ведь она совсем неплохая женщина и всегда радовалась мне. Уже в самой аудитории расходимся с Угольниковым по своим любимым местам, и я вскоре замечаю, что одногруппники тоже странноватые — весна в голову ударила? Стёпа- шалун пришёл с новой причёской и выглядит теперь, как совершенно нормальный парень. Мартынова витает в облаках и мечтательно улыбается. Периодически Машка даже тихонько подхихикивает себе под нос — такая смешная в своей влюблённости. А Ермолин так вообще чудит по полной: разругался с парнями из параллельной группы, и ходят они теперь весь день шумят, разборки устраивают. Кажется, даже бой на кулаках будет. Какие-то идиоты ещё и ставки делают. Хотели Даню втянуть, как старосту и ответственного за ставки, но тот отмахнулся. Этот стильный кудрявый очкарик никогда в общий замес не лезет. Я даже не удивляюсь, что Артём именно с Рыжковым подружился и сидит теперь с ним на всех парах. Эти парни чем-то похожи. Оба общительные, но с некоторой претензией на автономность. И идиотизмом они страдают чуточку меньше, чем все остальные наши парни... Пар сегодня не много, и день пролетает незаметно. Не успеваю толком понять ничего, а уже вечер за окнами и семнадцатый час на часах. Вот как оно, оказывается, время пролетает, когда в душе светло и не беспокоит ничего! Единственная оставшаяся забота это моя мама, переживающая сейчас бракоразводный процесс. — Твоя беременная, а моя разводится, — размышляю вслух, раскладывая свои последние не рассортированные вещи по шкафам и полкам Артёма, — а отцы вообще фиг знает где! — Мой-то да: ушёл за хлебом и не вернулся, как говорится. Но твой же, вроде, поддерживает связь с вами. Угольников извлекает из моей спортивной сумки очередную футболку и передаёт мне. Принимаю её и кладу на полку к остальным своим вещам. Тесновато теперь Артёму становится, когда я окончательно к нему переехала, но парень и не думает жаловаться, а даже наоборот довольный ходит при виде всяких флакончиков с уходовой косметикой в ванной и прочих признаков женского присутствия. — Поддерживает: вот вчера созванивались. Я просто шучу, — посмеиваюсь. — Очередная твоя шутка, которая никого не обижает — ты делаешь успехи, Рия! — Да ну тебя! И с чего все решили, что я грубая в общении? Машка же не жалуется, а она вон какая фиалка нежная! Раз такая скромница со мной дружит, то и я не так плоха, как кажется. И разве плохим людям помогают так, как помог мне Артём? Кого попало так не выручают, как он выручил меня. Даже влюблённый тогда в меня Ваня не был бы настолько отважным, чтобы раздавать всем желающим по двести рублей ради меня. — А познакомлю-ка я тебя со своей мамой, — хихикаю от пришедшей в голову идеи. — Она как раз сейчас в трудном положении и делает всё, чтобы не раскиснуть. Подружки, психолог... А тут я приду к ней с парнем под ручку! Сразу и развод переживать легче станет, отвлечётся... Ведь со времён Вани у меня никого и не было. Я думаю, родительница обрадуется Артёму и хорошо с ним поладит. Заодно расскажу, что записок от «Евгении» больше не будет и не стоит переживать. Что-нибудь придумаю, чтобы не бросать тень на Алину. Пусть мама и не знает моих одногркппников, но этот вопрос закрыть стоило бы. Просто скажу, что лично поговорила с «Евгенией», и мы вдвоём всё расставили по своим местам. Предам её сожаления, соболезнования, и скажу, что подруга Ани уехала в другой город. А всякие там тонкости опущу, как и раньше о них молчала. Ни к чему маме информация о том, что «Евгения» поспособствовала спаиванию водителя на той проклятой вечеринке. — Лишь бы она только тебя у меня не увела, — продолжаю хихикать, поправляя тем временем стопку одежды на одной из уже заполненных полок — а то она у меня ещё ого-го! Угольников там что-то угукнул у меня за спиной, не дав более вразумительного ответа. И вообще странно тихо стало, будто я одна тут в четырёх стенах и говорю сама с собой, сумасшедшая. — Артём, ты меня слушаешь вообще? — оборачиваюсь к парню лицом. — Да, слушаю. Я просто рассеянный немного... И смотрит на меня так странно, словно вот-вот выдаст страшную тайну или сообщит дурную весть. Моя сумка ещё не опустела, но парень перестаёт передавать мне вещи. Стоит, смотрит то на меня, то по сторонам. И, блин, молчит. — Всё нормально? — На самом деле нет, — горестно вздыхает, а затем вдруг усмехается.